Николай Гуданец - Полигон

— Учтите, я немедля сообщу руководству концерна об этом возмутительном произволе, — уже не слишком уверенно пригрозил Мерстон.

— Пожалуйста, можете жаловаться кому угодно. Только сначала подождете на гауптвахте, пока я найду голову фабра. Если для этого придется перевернуть всю вашу лабораторию вверх дном, не взыщите.

Между тем Ронч бросил взгляд на свои наручные часы и без особой спешки направился к выходу из кабинета.

— Хорошо, я отдам вам эту голову, — капитулировал Мерстон.

— Ронч, отставить, — скомандовал Кин. — Арест отменяется.

Остановившись в коридорчике, квадр-офицер снова достал рацию:

— Зига? Опять я. Отбой, турбашку высылать не надо. С чудиком удалось договориться добром. Что? Потом расскажу. Привет.

— Только не надейтесь, что для вас это пройдет безнаказанным, — пообещал нахохлившийся в кресле ученый. — Имейте в виду, я этого так не оставлю.

Совершив этот своего рода словесный ритуал, традиционный в подобной ситуации, Мерстон безнадежно понурился, даже его неугомонные руки переплелись пальцами и упокоились на рыхлой груде бумаг.

— Давайте не будем препираться, — предложил Кин. — Где голова?

— Она в подвальном хранилище, в морозильной камере.

— Ну что ж, пойдемте за ней.

— Подождите, я должен составить акт о передаче головы в ваши руки.

— Составляйте.

— Сообщите ваше имя, фамилию, звание и должность. — Мерстон взял линтер и положил перед собой чистый лист бумаги.

— Элий Кин, секунд-офицер космопехоты, инспектор Генштаба.

— Минуточку, не так быстро…

Мерстон и впрямь написал акт от руки, затем отсканировал его и после преобразования в знаковый набор вывел на принтер в двух экземплярах. Терпеливо вынесший все это Кин прочел документ и расписался на обоих листах. Похоже, кропотливая бюрократическая процедура помогла Мерстону обрести мало-мальское равновесие, во всяком случае, он завизировал акт и подал один из экземпляров Кину без тени враждебности. При таком разительном переходе от ярости к полному равнодушию оставалось предположить, что ученый задумал выкинуть какой-нибудь фортель, однако не замедлило последовать объяснение.

— Если вам так хочется остаться в дураках, не смею препятствовать, — язвительно сказал Мерстон, вставая из-за стола. — А я льщу себе надеждой услышать ваши извинения за совершенно безобразное поведение. После того, как вы сами убедитесь, что эта голова абсолютно бесполезна.

— Вот и прекрасно, — ответил Кин. — Пари принято. Остановившись на выходе из кабинета в коридоре, ученый открыл один из встроенных шкафов и достал из него квадратный ящик с наплечной лямкой.

— Это криостат, — объяснил он. — Предупреждаю: поскольку голова отделена от тела, при комнатной температуре с ней можно работать не больше получаса. Потом ее надо поместить обратно в криостат. Иначе начнется разложение тканей.

Мерстон вручил ящик Кину, тот передал его Рончу, после чего все трое покинули кабинет. Вызванный из центрального холла лифт спустился на самый нижний этаж, и Кин с Рончем вышли вслед за Мерстоном в ярко освещенный коридор с некрашеными вибробетонитовыми стенами. Пахло в нем примерно так же, как и в зверинце, только чуть слабее.

— А что вообще находится на этом этаже? — поинтересовался Кин, потянув носом.

— Казарма фабров, — сразу ответил за Мерстона всезнайка Ронч. — Лифт у них отдельный, и выход из него с другой стороны, на задах лаборатории.

— Морозильная камера там, в дальнем конце, — сообщил ученый и зашагал вперед в не застегнутом развевающемся халате.

По левой стене коридора тянулся длинный ряд решетчатых дверей, отгораживавших тесные каморки с двухъярусными нарами. Большинство из них пустовало, лишь кое-где валялись на не застеленных грязных тюфяках полуголые фабры, не обращавшие на проходящих мимо людей никакого внимания.

— Послушайте, Мерстон, у ваших биороботов не слишком завидный режим содержания, — заметил Кин. — Ни дать ни взять тюремный.

— К фабрам абсурдно подходить с чисто человеческими мерками, — не оборачиваясь, разъяснил ученый. — Для них не существует понятия комфорта.

— Откровенно говоря, пахнет от них тоже не лучшим образом.

— Чего вы хотите, у них карбосиликоновый метаболизм. Можете утешиться тем, что люди, с их точки зрения, пахнут столь же неприятно.

Коридор закончился решетчатой дверью, с потолка на подошедших воззрился объектив видеокамеры.

— Откройте, — задрав голову, велел Мерстон, сразу щелкнул замок, и сервомеханизм распахнул дверь.

В квадратном помещении за столом с несколькими мониторами сидел здоровенный детина в лабораторном халате, почтительно вставший при появлении начальства.

— Добрый день, Доржич, — обратился к нему ученый. — Как идет дежурство?

— Здравствуйте, доктор, — подозрительно косясь на двоих офицеров, ответил дежурный лаборант. — Все как обычно.

— Будьте добры, дайте ключ от морозильной камеры.

— Пожалуйста. — Детина выдвинул ящик стола и, порывшись в нем, подал Мерстону обыкновенный металлический ключ от цилиндрового замка.

Повернувшись к своим спутникам, Мерстон повел рукой по широкой дуге:

— За этой дверью оружейная, за той хранится амуниция. Здесь вход в лифт. Ну а нам с вами сюда.

Он отпер эмалевую белую дверь и жестом пригласил Кина заглянуть в длинное узкое помещение, где на полках вдоль стен лежали густо заиндевевшие пластиковые свертки.

— Регенерация слишком длительная роскошь, при утере конечности гораздо дешевле и быстрее прирастить фабру новую. Тем более проблема тканевой совместимости отсутствует по определению, — тоном экскурсовода разъяснил Мерстон.

— Склад запчастей, — сострил Ронч.

— Совершенно верно, — подтвердил ученый, снимая с полки обернутую пластиком безволосую голову фабра. — Вот она, забирайте.

Сквозь мерзлые полупрозрачные складки смотрели оловянные глаза, от обрубка шеи до виска тянулся коричневый след ожога. Ронч открыл крышку криостата и аккуратно уложил жутковатый сверток в поросшее снежными иголочками нутро. Мерстон запер морозильную камеру и вернул ключ Доржичу, после чего молча пустился в обратный путь, не оглядываясь на идущих следом за ним офицеров. В центральном холле он остановился перед дверью своего кабинета.

— Итак, я жду, что вы возвратите эту голову мне вместе с извинениями.

— Ну, это уж кому как посчастливится. До встречи, доктор.

— Имейте в виду, жаловаться на вас я все-таки буду, — хмуро пообещал ученый и с треском захлопнул за собой дверь.

Нахлобучив шлемы, Кин с Рончем вышли из лаборатории.

Мимо них по дорожке прошествовала троица патрульных фабров с ружьями на плече. Их бесславно погибший создатель лежал в гарнизонном морге, его мечты стать демиургом новой небывалой цивилизации пошли прахом.