Андрей Левицкий - Сага смерти. Мгла

Я помог ему переваливаться через край, и мы растянулись возле парапета.

– Идиот! – повторил я. – Чуть не угробил обоих. Говорил же – брось его!

– Да как же – «брось»?! – зашипел он в ответ. – Сколько у тебя патронов осталось к «пять-семь» твоему?

– Двадцать!

– А у меня к «зигану» – тридцать! Как мы без «калаша»? К нему хоть два рожка еще есть!

Не спасут нас эти два рожка, – проворчал я, поднимаясь.

Никита встал на парапет и осмотрелся. Я сделал то же самое, но порыв ветра заставил нас спрыгнуть обратно.

Толком уже ничего было не разглядеть. В центре бетонного прямоугольника крыши стояла надстройка с приоткрытой дверью – и больше ничего здесь не было. Заглянув в будку, я направился к другому краю крыши; Никита обошел ее по периметру и вскоре оказался рядом. Ветер налетал порывами, было свежо и влажно – кажется, вот-вот пойдет дождь. В темноте едва виднелись заводские корпуса, из-за ближайшего лился ровный тусклый свет.

– Что это там светится? – спросил Никита.

– Не знаю, – сказал я. – И знать не хочу.

– Главное, ты на это посмотри!

Он показал направление, и я увидел огонь прожектора далеко слева. Должно быть, он горел на другой стороне утопающего во мраке городка. Узкий конус света то обращался к небу, то скользил по земле и домам вокруг.

– Да кто ж здесь засел, в этом городишке? – изумился Пригоршня. – Откуда электричество у них?

Мы услышали сухой хрустящий рокот.

– «Вертушка», – сказал напарник. – Химик, слышишь? Вертолет! Прячемся!

Мы бросились к надстройке, Никита рванул дверь. Железные петли застонали, с них посыпалась ржавчина.

Присев под стеной будки, мы выглянули в дверной проем. Рокот стал громче, над крышей возник ослепительно белый луч, скользнул по краю и протянулся куда-то вниз, к земле. Вертолет летел быстро, луч двигался, выхватывая из мрака фрагменты крыш и стен. Необычный хрустящий рокот начал стихать, и вскоре луч погас, хотя перед глазами еще долго плавала огненная полоска.

– Улетел, – сказал Никита. – Какой-то звук подозрительный. Очень уж тихий для «вертушки». Так, ладно. – Он уселся на рваное тряпье под стеной, вытянул ноги и положил автомат на колени. – Во-первых, пожрать надо. Во-вторых, обмозговать ситуацию.

Пока напарник доставал спецпаек, я вытащил из кармана жилета фонарик, включил и положил на пол.

– Нечего тут обмозговывать, – сказал я, срывая крышку с консервы. – Мы ничего не понимаем, вот и все. Мало информации.

– Нет, ну почему, – заспорил он. – Во-первых, воздушная паутина. Она тут какая-то не такая, плюс слезы на ней…

– Та здоровая слеза превратилась в телепорт, – сказал я. – Но такой… узкоместного толка, что ли.

Да, правильно. Одна половина мужика была в одной точке пространства, другая – в другой, неподалеку. И при этом его не разорвало на части, а как бы… как бы растянуло.

И еще новая аномалия, воронка. И еще мы знаем: в городе этом, из которого сигнал SOS идет, есть военные.

– Не обязательно. «Вертушка» может какому-нибудь клану принадлежать.

– Да чё-то сомнительно.

– Скажем так: в городе есть кто-то, кому под силу поддерживать вертолет в рабочем состоянии и доставать к нему топливо. И вряд ли сигнал посылали они. Думаю, кто-то еще здесь прячется. Если только сигнал о помощи – не ловушка. Да, и кстати, мне показалось, что действие этого мрака, который всё подряд растворяет, похоже на действие зыби. Может, он и есть зыбь, только модифицированная, изменившаяся после катастрофы?

– Может, и так. И еще, Химик. Здесь есть шатуны.

Я кивнул. Это мне не нравилось больше всего: двойников, судя по всему, создает Ноосфера, хотя зачем – неясно. То ли таким способом она исследует людей, то ли у нее какая-то иная цель. Раньше шатуны возникали во время выбросов из ЧАЭС. Оставаться во время выброса на поверхности нельзя, аномальная энергия сожжет мозги – ты либо умрешь, либо обезумеешь. Но иногда человек не успевает или вообще не имеет возможности спрятаться, таких Ноосфера и копирует, хотя не всех. Оригинал, как правило, погибает, его копия – или дубль, или двойник, или шатун – возникает в произвольном месте Зоны. Хотя мы слышали как минимум про одного оригинала, который не погиб: сталкера по кличке Болотник. Вернее, мы были знакомы с Болотником-копией, который утверждал, что убил своего оригинала, зарезал его, не разобравшись, кто это такой.

Так или иначе, шатуны возникают после выбросов. И с каждым днем их становится все больше, будто сила Ноосферы растет. Двойники не нападают, если не напасть на них, только защищаются, но все равно – мне они кажутся самыми опасными созданиями Зоны, есть в них что-то очень чуждое, нечеловеческое, по сравнению с ними двухголовые химеры или полтергейсты кажутся домашними канарейками и котятами. Ну, в крайнем случае – тараканами и крысами, но все равно привычными, родными даже.

– Никита, – сказал я, – мы про шатунов практически ничего не знаем. Только то, что их, по словам Картографа, Ноосфера создает, а зачем – неясно. Точно так же мы не знаем и то, есть ли шатуны в городе или нет.

– Но мы же видели!

– Одного только. Может, он случайно сюда забрел. И его выдры растерзали наверняка. Короче: завтра надо со всем разбираться.

- И еще монолитовцы! Почему они вдруг отстали от нас, почему в город не захотели соваться?

– Надоело гоняться за нами? – предположил я, зевая.

– Фигня. Что-то их остановило, не просто так они тормознули, какой-то в этом смысл есть. А то что выходит? Вначале была погоня, а потом монолитовцы исчезли, и всё, и забудем про них? Не-е… – Он завел глаза к низкому потолку, вспоминая, и щелкнул пальцами. – Во! Если в начале пьесы на стене висит ружье, то к концу пьесы оно должно выстрелить.

– Ружья сами не стреляют.

Напарник покрутил головой, морща лоб, но так и не нашелся, что ответить. Мы помолчали, думая каждый о своем. Закончив есть, он вышел наружу и вскоре постучал в приоткрытую дверь.

– Кто там? – спросил я.

- Сова, открывай, медведь пришел.

– Перестань паясничать, – ответил я, – мы не одни, на нас смотрит всевышний.

– Выйди, глянь, что это там мерцает. - Покинув будку, я встал рядом с ним у парапета.

– Где, не вижу?

- Да вон, на крыше бункеровочного цеха.

- И что это за цех такой?

– Эх ты, а еще институты кончал…

– Правильно, – согласился я. – Потому-то и не знаю, как работает кирпичный завод и что за бункеровочный цех. Я их не для того кончал, чтоб на кирпичке потом вкалывать. Это ты у нас рабоче-крестьянский класс…

– И тем горжусь! – перебил он, сжал могучий кулак и напряг бицепс. – Видел это? Не то что интеллигентишки всякие занюханные, плюнешь в такого – он и упадет. А тут кровь с молоком, сила. Я – соль земли.

– Йодированная?