Виктор Точинов - Новая инквизиция

Ошибалась она только насчёт снимка крупным планом… Насчёт персонажа снимка.

– Где оружие? – спросил Юзеф, поднимаясь. Леснику показалось, что кресло облегчённо вздохнуло.

– Моё? Как обычно, в машине. Вместе с корочками. Машина стоит у Московских ворот…

Он коротко объяснил Юзефу про машину-ловушку.

Обер-инквизитор нахмурился. В штатной «ниве» тайник с «Макаровым» и удостоверением охранно-розыскного агентства спрятан глубоко – не только случайный автовор, но и обыскивающий профессионал не обнаружит. Зато и хозяину быстро оружие не достать.

– Некогда, – решил Юзеф. – Едем на моей. Для законной самообороны выдам тебе монтировку. Посеребрённую. С дарственной надписью от Капитула… Но впредь ствол имей при себе. Остальные ксивы спрячь. Не время археологов и писателей изображать. Монтировка, выданная в машине Юзефом, оказалась револьвером – действительно с дарственной надписью. Лесник быстро оглядел сверкающую хромом игрушку. Смит-вессоновский «Сентинел» – пять патронов 9 мм, курок скрытый, может стрелять лишь самовзводом – что, в сочетании с укороченным стволом, меткости стрельбы отнюдь не способствует… Ладно, сойдёт. ПМ, который только и разрешается арендовать частным "телохранам, по характеристикам немногим лучше… Пули, надо думать, не простые. Тенятника убьют едва ли, но прыти поубавят.

Дарственную надпись Лесник читать не стал. Излишнего любопытства на глазах у Юзефа подчинённые не проявляли… Ехать до больницы им было довольно далеко – по царскосельским меркам, разумеется, домик для житья Радецки присмотрел на самой дальней окраине. Юзеф вёл машину с уверенной лихостью, не отнимая от губ мобильника – разговоры с тремя абонентами состояли сплошь из кодовых фраз, и Лесник понял только то, что у морга они будут не одни. Непонятно другое: зачем Юзеф лично едет с ним? Да ещё с оружием наготове? Кого он там надеется или боится встретить?

Информатор должен был ждать Синявскую на проходной больницы – на дальней, давно не действующей проходной, ближайшей к моргу.

Но не ждал, по крайней мере у заржавевших ворот никого не было. Люся подошла к безмолвной и неосвещённой караулке. Дверь у этой конуры отсутствовала. Синявская тихонько позвала: Алексей Ильи-и-и-ч…

Её информатор, сторож-алкоголик из больничной охраны, весьма любил, когда к нему обращались по имени-отчеству.

Шорох из караулки? Или почудилось?

Пьяный кураж ещё не прошёл (Люся изрядно угостилась на дармовщинку в «Арт-Студии»). Азартное решение – самой прихватить в морге подручных гада Канюченко – представлялось единственно верным. Синявская шагнула внутрь проходной, луч крохотного фонарика-брелка заплясал по полу и грязным стенам.

Куча тряпья под ногами оказалась человеком. Люся ойкнула, шагнула назад. Но из проходной не выскочила. Осторожно осветила находку. Ильич? Вроде он. Мёртвый?

Она осторожно коснулась руки предполагаемого трупа. Труп замычал и дёрнул конечностью. Все ясно. Не дождался нанимательницу с гонораром. Стащил небось толику медицинского и употребил тут без закуси.

Синявская решительно переступила через поверженного борца с зелёным змием. Ничего, сама найдёт морг, не маленькая.

Она думала, что придётся объясняться с кем-то из дежурных, показывать редакционное удостоверение, улещивать или подмазывать… Вот и морг – низкое здание без окон, приткнувшееся торцом к трехэтажному корпусу. Дверь открыта. Интересно… Ильич подготовил дорогу? Короткий коридорчик тонет во тьме. Тишина. Нет, все-таки нужен кто-то живой… Люся так и спросила:

– Есть кто живой?

Тишина. Ни звука. Она прошла коридором, вторая дверь тоже не заперта. Лучик фонаря увяз во мраке. Обширное помещение. Ряды столов, отвратный запах… Морг.

Синявская осветила выключатель у двери, протянула к нему руку… Щелчок. Свет не зажёгся.

По переезду медленно грохотал бесконечный товарняк – голова и хвост состава скрывались где-то в серой мгле.

Юзеф выругался. Он ненавидел задержки, не зависящие от него. Сказал Леснику:

– Что ты думаешь о Синявской? Интересная картинка складывается с её участием. Сначала она выдаёт тебе и Крокодилу (вернее, если соблюдать хронологию, – Крокодилу и тебе) непонятно куда уводящий список. Теперь – ночной звонок, так вовремя оборванный. Полный расчёт, что ты немедленно двинешь в морг – и едва ли успеешь кого-либо известить… Что, если она повторяет вариант, удавшийся с Крокодилом? Тот считал её за свою и мог расслабиться.

– Я думал, что она просвечена до печёнок…

– Видел я, как отступаются верные, и смущаются праведные, и тьма покрывает землю, и мрак – народы, – процитировал Юзеф. – Дай ещё раз взглянуть на этот её список…

Лесник вытащил из кармана сложенный лист, развернул, протянул Юзефу и увидел – не то. Отрывок из реферата Крокодила… Хотел убрать – обер-инквизитор остановил упреждающим жестом:

– Подожди, подожди…

Быстро, по диагонали просмотрел текст. Задержался на выделенном абзаце, прочитал внимательно. И – задумался. Задумался над совершенно, по мнению Лесника, бессмысленным отрывком непонятно зачем проведённого исследования…

Наконец мелькнула последняя цистерна состава. «Дискавери» Юзефа рванул под ползущий вверх шлагбаум.

– Как думаешь, зачем Крокодил (или не Крокодил?) выделил этот фрагмент?

– Понятия не имею… Хотя текст любопытный. Трижды стрелял некий Мочидловер в командира Волынского полка – и ни слова, что убил или ранил, что вообще попал…

– Встречал я уже эту фамилию, – задумчиво сказал Юзеф. – Была у одного моего знакомого… очень давно… такая присказка: «хватит Моню Мочидловера изображать». В том смысле, что не стоит заниматься прекраснодушным идеализмом. Вот только и Крокодил, и библиотекарша никак того человеком и его присказку знать не могут.

Леснику стало зябко. Заявление о том, что кто-то владеет информацией, которой владеть не должен, в устах Юзефа легко может превратиться в приговор – окончательный, без кассаций и апелляций.

– Может, на Волыни было раньше Мочидловеров, как в Великороссии Ивановых? – предположил Лесник. – Черта оседлости, как-никак…

Юзеф ничего не ответил. Они подъехали к главному входу больницы Семашко.

Люся отшатнулась – в синюшном лучике фонарика лицо трупа казалось ещё мертвее. Трудно быть мертвее мёртвого – но так оно и было. Труп Люсю не заинтересовал – какая-то старушка, ничего сенсационного, жила-жила и померла, случается с людьми такое…

Журналистка пошла дальше вдоль длинного ряда столов, подсвечивая и ругаясь про себя: что за средневековье – держать трупы вот так, вповалку? Во всех нормальных странах давно стоят в покойницких многокамерные холодильники.