Роман Артемьев - Хроники Аскета. Вторжение

Лично я считаю полученный на той зачистке опыт очень ценным. В целом европейцы действовали по схожей с нашей методике, хотя имелось несколько существенных отличий. Например, упоминавшаяся выше специализация. Европа изначально обладала большими человеческими ресурсами, как следствие – псионов тоже появилось больше, чем у нас. Поэтому они могли создавать стабильные команды бойцов, в которых кто-то отвечал за медицину, кто-то за ментал: один защитник и один-два ударника. В России же, при ее огромной территории, народу намного меньше, боевых псионов всегда не хватало. Переход бойцов из одного подразделения в другое стал обычным явлением – создавать постоянные команды не имело смысла. Конечно, каждый командир учитывал сильные и слабые стороны бойцов, развитие индивидуальных способностей поощрялось, но в целом мы ратовали за универсализм. Только в последнее время мне удалось создать несколько взводов по западному образцу: прежде возможности не возникало.

Кроме того, надо отметить, что действовали западники большими группами, но на Гнездо тратили больше времени, а внутрь допускали только бойцов и немногочисленных научников. Основная масса их исследователей сидела на поверхности и ждала результатов от своих коллег. Таким образом пытались снизить человеческие жертвы, что похвально, хотя я не помню случая, чтобы на дважды зачищенном ярусе обнаружилась недобитая тварь. Впрочем, говорю лишь из собственного опыта: Призрак упоминал об имевших место инцидентах.

Мы с Паладином как-то быстро нашли общий язык – во многом потому что, в отличие от большинства наблюдателей, я участвовал в штурме, а не просто сидел в штабе. Я хорошо знал многих его подчиненных и, насколько мне известно, пользовался у них высокой репутацией. Поэтому имело смысл откровенно спросить Таггарта – что это за история с его назначением.

– Мне сказали, этой операцией мог командовать не ты?

– Что, твой дружок Призрак настучал? – Он недовольно посопел. – Я не стану распространяться о нашей внутренней кухне – достаточно, что я здесь, и я командую.

– Хорошо. Значит, проблем с Мийо не возникнет?

– Нет. Хотя я все-таки попрошу тебя держаться от него подальше: он не любит русских.

– Почему?

– Вы, ребята, несколько раз перешли дорогу его людям, из-за чего Мийо обвиняли в низкой подготовке кадров. Даже пытались снять с должности.

– Я не считаю бойцов из «Байярда» слабыми.

– Я тоже. Объясни это чиновникам.

Хотя крупнейшее в мире Гнездо и носит название Амазонское, в действительности оно расположено на некотором удалении от этой реки. Оно лежит где-то на полпути между Манаусом и Кашимбу – в густых, влажных, но без крупных рек лесах. Раньше здесь произрастали каучуковые плантации, бродили по лесам индейцы и группы туристов – неподалеку есть национальный парк, – сейчас возник небольшой город. Точнее говоря, укрепленная крепость, в которой жили и работали тысяч двадцать ученых, исследователей, гарнизонных солдат и обслуживающего персонала. Хозяйством Питерс управлял немаленьким.

По пути в гостиницу, выделенную под наше проживание – казармами эти хоромы назвать язык не поворачивался, – Паладин обратил мое внимание на группу угрюмых солдат, тащивших на тележке труп чужака. Тварь появилась прямо под стенами лагеря и могла бы натворить бед, не вмешайся патрульные. А ведь раньше они предпочитали ночное время.

С утра переговорил с Питерсом насчет размещения наших людей. Он поморщился, но заявку принял – обещал найти достаточно помещений. Втайне от Коробка я увеличил его требования вдвое, по опыту зная, что ученые притащат кучу неуказанного в предварительных документах оборудования. Должен сказать, что Питерс мне понравился. Старый вояка с внешностью типичного бюрократа обладал въедливым, педантичным и очень ответственным характером – он произвел впечатление человека, на которого можно положиться.

Таггарта отвлекли какие-то дела, однако он прислал отряд для сопровождения в Гнездо. Взводного, Генриха Шварца, я знал, и по дороге он рассказал мне немало нового о повадках местных тварей и их отличии от прежних. Особенно заинтересовал рассказ о стаях чужаков, объединенных вокруг общего лидера. Оказывается, вожак стаи мог телепатически связываться со своими подчиненными и руководить их действиями, как своими собственными, даже передавать им энергию и создавать с их помощью знаки – впрочем, в последнем случае миньон умирал. Такую связь ментаты Паладина вычислили недавно и теперь при встрече со стаей первым делом били по главе. Я сказал, что хотел бы посмотреть своими глазами.

– Не волнуйтесь, герр Аскет. – Шварц сухо усмехнулся: – На четвертом ярусе у вас появится такая возможность, я уверен. Главное, ниже не провалиться.

«Провалы» стали еще одной неприятной неожиданностью Амазонского Пекла. Представьте себе ситуацию, когда группа спокойно идет по четвертому ярусу – разведчики иногда спускались до шестого – и вдруг оказывается на пятом. Или третьем. Возможно, группы проваливались и ниже, только сообщить об этом уже не могли. Причины этого явления оставались неизвестны, и как бороться с ним, местные не знали. Единственный выход нашли в составлении карты провалов, которые с разной периодичностью возникали в одних и тех же туннелях. Первые два яруса считались изученными, хотя люди пропадали и там.

Опытным путем установили, что чем ниже ярус, тем чаще на нем попадаются провалы.

Первая стая попалась нам еще на третьем ярусе и состояла из одного офицера и двух чужаков второго уровня. Пока четверо подчиненных Шварца методично снимали с врагов защиту, я успел рассмотреть, как на ментальном плане офицер отдавал команды своей свите. Действительно словно спрут шевелит щупальцами. Вот только сам офицер тоже являлся щупальцем: команды отдавал кто-то другой, очень хорошо спрятавшийся. В реальном мире его не было видно – только в ментале. Потребовалась еще одна стая, чтобы понять: настоящий кукловод прячется в ауре сильнейшей твари, используя ее как носитель на физическом плане.

Я даже сумел найти его останки – маленький сморщенный комочек плоти, слегка отличающийся по фактуре от останков офицера.

Почувствовав третью стаю, я приказал Генриху не трогать офицера. В процессе изучения возникло одно предположение, и его хотелось проверить. Поэтому с семиуровневым гигантом пришлось справляться в одиночку – сначала пробить броню, потом отрезать щупальца, перебить знаками похожие на змеиные хвосты ноги. В конце концов чужак превратился в слизеточащий обрубок плоти, продолжающий, тем не менее, создавать знаки.

Генрих и его подчиненные прикрывали меня от его ударов, когда я вплотную подошел к туше твари: мне требовался физический контакт. Отметив, что кое-где в шкуру чужака вплавлены артефакты, я погрузился в ментал.