Майкл Сканлон - Сошествие ангелов

Начиная с того дня, он знал, всего лишь знал, что приближалось нечто большое, и когда от Лютера пришла весть, что Астартес сделали свой заключительный выбор для продвинутого обучения и вступления в их ряды, Альдурук почти утонул в гаме, поскольку мальчики бежали узнать, были ли они избраны.

Сердце Захариила выпрыгивало, поскольку он просматривал списки, совершая обход по крепости-монастырю, хотя некое ворчащее упорство в его разуме говорило, что ему нечего волноваться.

Он удостоверился, что его имя было в списке, как Немиила, Аттия и Илиафа.

Он искал своего кузена, но это забрало у него добрых два дня, прежде, чем он нашел его. Немиил был тих и Захариил не мог понять молчание своего кузена в ответ на новости об их избрании. Вновь, их братское соперничество подтолкнуло их на великие свершения. Поскольку день продолжался, Немиил расслабился возле него, хотя Захариил не мог найти причину, по которой его кузен был так обеспокоен.

Он отнес эту нервозность насчет отбора Астартес и оставил этот вопрос, поскольку более важные решение быстро затмевали любые заботы насчет поведения кузена.

Было объявлено, что все отобранные Астартесами должны были собраться на великом плацу перед Альдуруком, чтобы услышать речь Льва про их судьбу как воинов Императора.

Присутствовать должны были только избранные Астартес, и ощутимая рябь бешеного волнения витала в воздухе вокруг Альдурука, ведь всех интересовало, что скажет Гроссмейстер Ордена.

Захариил и Немиил прошагали на плац вместе с другими прошедшими испытания Астартес, гордость и военное мастерство всех вокруг наполняло их чувством братства, которое далеко превышало все, что они чувствовали, будучи частью Ордена.

Хотя плац заполняли тысячи, Захариил знал, что они представляли элиту всех рыцарских орденов Калибана. Сотни тысяч рыцарей было испытано, но только эти несколько тысяч соответствовали невообразимо строгим стандартам Астартес.

Чувство ожидания прихода Льва стало почти невыносимым. Большинство было моложе Захариила, он и Немиил представляли старшую вековую группу избранных, и он удивлялся насчет того, что для преобразования в Астартес требовались столь молодые люди.

На трибуну вышли Лев и Лютер, сопровождаемые по бокам Лордом Сайфером и закутанной группой Астартес в черных доспехах, и в робах Ордена цвета слоновой кости поверх них.

Видеть, что эти великие воины переняли привычки Ордена было действительно приятно, и Захариил передал свое восхищение кузену, обняв его в жесте мимолетной братской привязанности. Весь вред и чувство ревности между ними казались теперь столь абсурдными перед лицом нового братства, к которому они собирались присоединится.

Даже стоя возле Астартес, Лев выглядел огромным, возвышаясь над бронированными воинами и затмевая их всех своим присутствием. Была настроена великая усилительная система, чтобы донести слова Льва до каждого уголка плаца, но он не нуждался в таких приспособлениях, поскольку его голос звучал в сердцах и разумах каждого воина, собравшегося возле него.

– Братья, – начал Лев, вынужденный сделать паузу, поскольку возрастающие приветствия молодых рыцарей грозили заглушить его слова. – Мы стоим на краю новой эры Калибана. Как однажды мы стояли на нашей маленькой скале и думали, что наш мир находился только до горизонта, так теперь мы знаем, что он простирается намного дальше таких простых видений. Вселенная открывается перед нами, и это – темное и угрожающее место, но мы воины Императора, и нам должно нести его свет во мрак, дабы вернуть наше неотъемлемое право.

Когда-то, кажется целую жизнь назад, я объявил великий крестовый поход чтобы очистить леса Калибана от Зверей, и это была достойная цель. Теперь я вижу, что просто подражал мечте более великого человека, моего отца, Императора!

Ревущие приветствия еще раз заглушили слова Льва, поскольку все на Калибане говорили об Императоре как о его отце, и это был первый раз, когда он дал волю таким чувствам.

Лев поднял руки, чтобы утихомирить возрастающие эмоции, и продолжил.

– Теперь мы часть чего-то большего, часть братства, которое охватывает не только одну нашу планету, а того, которое охватывает всю человеческую расу по всей галактике. Крестовый Поход Императора только зарождается и сотни, тысячи миров должны быть освобождены и возвращены в лоно Империума.

– Вы все были избраны, чтобы стать частью величайшего воинского ордена, который когда-либо видела вселенная. Вы будете сильнее, быстрее и более смертоносными чем когда либо. Вы будете сражаться в бесчисленных битвах, и будете убивать врагов человечества на мирах, отдаленных от нашего любимого Калибана. Но мы будем охотно этим заниматься, поскольку мы – мужчины чести и храбрости, мужчины, которые знают, что значит иметь обязанности, превышающие личные проблемы. Каждый из вас однажды был рыцарем, воином и героем, но теперь вы намного больше, чем это. С этого дня вы забудете свою прошлую жизнь. С этого дня вы – воины Легиона. Остальное не имеет значения. Легион – вот все, что важно.

Захариил схватился за рукоять меча, сила красноречия Льва прошла сквозь него, практически неспособного сдержать свой восторг от мысли об участии в войне Императора в самых дальних уголках вселенной и быть частью братства, стоящим перед задачей не менее чем возвращение человечеству его неотъемлемого права.

– Мы – Первый Легион, – сказал Лев, – почетные, Сыны Льва, и мы не будем идти на войну без имени, вселяющего ужас в сердца врагов. Как говорили наши легенды о великих героях, сдерживающих монстров в нашем отдаленном прошлом, так и мы будем сдерживать врагов Империума, поскольку мы отправляемся в великую пустоту, чтобы сражаться во имя Императора.

– Мы будем Темными Ангелами!

Они сделали его гигантом.

Долгое время после того, как он думал, что свыкся с трансформацией, Захариил обнаружил, что некие стороны его измененной физиологии до сих пор имели силу удивлять его. Всегда были вещи, которые могли это сделать. Он начнет осознавать небольшие детали – будет замечать размеры своей руки, чувствовать пульсацию психической энергии в своем теле или слышать ритм улучшенной крови, бьющейся в его груди – и раза за разом будет напоминать себе, насколько сильно он изменился.

Однажды он был человеком. Он был мужчиной, рожденным женщиной. Как и все люди, он был подвержен физическим ограничениям, которые он принимал как само собой разумеющимся. Его мышцы были слабыми, кости хрупкими а чувства притупленными. Он думал, что его жизнь продлится самое большее пятьдесят или шестьдесят лет, а скорее всего и меньше.