Шимун Врочек - Сержанту никто не звонит (Сборник)

Терпение полковника лопнуло. Джанелли схватился за кобуру, взглянул мне в глаза и – понял. Отдернул руку, словно обжегся… пальцы дрожат.

– Полковник, сэр, – я отдал честь – впервые за долгое время. Из-за снайперов воинское приветствие отменили месяц назад. – Старший сержант Франко Соренте, 8-ая бригада коммандос, ООН, ВКС. Разрешите идти?

– Идите.

– Рауль?

Рауль аккуратно закрыл книгу. Выпрямился, заложил руки за голову – ноги в огромных ботинках вылезли далеко за спинку кровати. Рост Рауля два метра десять, сложение пропорциональное – я, только увеличенный в полтора раза.

– Да, Франко?

– Как думаешь, зачем Рамирес пошел за реку? – сказал я. – Причем в компании всего двух солдат? Он, конечно, не гений – но и не дурак. По крайней мере, связать «заречный квартал», «без охраны» и «дырка во лбу» он мог.

– Это ты можешь. А у Рамиреса всегда было плохо с логикой.

– С головой у него было плохо, – буркнул я. Рауль запрокинул голову и расхохотался. – Чего ты ржешь?!

– Кто бы говорил, кто бы говорил. Ты давно к психологу заглядывал?

– У нас и психолог есть? – приятно удивился я, – Вот уж не знал. Или предлагаешь обратиться к армейцам? Так они диагноз без всякого доктора поставят – псих и маньяк. Скоро на входе в штаб у меня будут отбирать оружие.

– Давно пора, – согласился Рауль, – А насчет психолога… Чем отец Пабло хуже? У него, между прочим, ученая степень по психологии.

– А у меня степень по психопатии.

– Нет у тебя степени, – сказал Рауль, – У тебя даже психопатии нет. Выпендрежник чертов. Все твое безумие – отыгрыш роли. Талантливый отыгрыш, признаю, но ты – не психопат.

– Пока еще нет. Но буду.

– Послушай меня, Франко, – сказал Рауль. Я стер улыбку. Когда Рауль хочет быть убедительным – ему это удается. – Это не шутка. Я настаиваю, чтобы ты поговорил с отцом Павлом. Когда нормальный человек стремится сойти с ума – это ненормально. Такая вот игра слов.

– Знаешь, почему быть психопатом – лучше?

– Судя по тону, ты во мне сомневаешься, – Рауль выпрямился. – Да, я хочу знать. Смотреть, как твой друг слетает с катушек, и не понимать: почему… Давай, Франко, ты сам напросился на исповедь.

– Когда нормальные люди творят то, что творим мы – поневоле хочется сойти с ума… И уж лучше я буду считать себя психом, чем дерьмом.

– Рауль?

– Да, Франко.

– Армейцы попробуют договориться с жанами. За нашей спиной, естественно. Жаны пообещают им свободный выход из города, – я помолчал, – И, скорее всего, не обманут. Только нам их верность слову до одного места.

– Нас не выпустят?

– Нет, Рауль. Мы же миротворцы, кровавые псы…

– Плюшевые кролики с ножами, Франко. Мы приходим и…

– Начинается праздник, – закончил я. – Ты прав, Рауль. Я что-нибудь придумаю.

– Майор О'Коннор?

– Какого черта вы меня вызвали?! Я кажется, ясно сказал…

– Не надо скрывать свои чувства, майор. Я вам неприятен? Или это еще мягко сказано?

– Ты – чертов нацист!

– Правильно, майор, – я улыбнулся. Артиллерист замолчал. В последнее время моя улыбка странно действует на людей. – А еще я псих. Думаете, ваш маленький тет-а-тет с жанами вас спасет? И вас пропустят к космодрому? Да, да, я все прекрасно знаю.

– Полковник Джанелли…

– Вопрос в другом, – мягко вклинился да Корсо. Молодец, капрал! – Вы доверяете жанам?

С минуту О'Коннор молчал.

– Нет.

Дикая горечь. Боль.

– Сержант?

Так, попробую встать. А, черт! Почти ведь получилось…

Я вытер губы рукавом и посмотрел на да Корсо снизу вверх.

– Что, капрал, первый раз видишь, как человек выблевывает свою совесть?

Молчание.

– Значит?

– Значит, я обманул нашего доброго майора. Понятно, капрал? Обвел вокруг пальца. Кинул. Облапошил.

– Сержант, вы же дали слово?

– Верно, капрал. И тем самым подставил ребят из шестой мотопехотной. Это хорошие парни… мне жаль. Но мне в сто раз дороже один зануда Джиро из второго взвода, чем вся их шестая мотопехотная.

Понимаешь, да Корсо? Есть свои и есть чужие. Нельзя любить все человечество – можно любить конкретных людей. И все. Весь мать вашу гуманизм.

– Рауль?

– Да, Франко?

– Мне нужен человек, с которым говорил Рамирес перед смертью.

– Подожди! Значит, переговоры все-таки были? Ты уверен?

– Уверен. Первым этапом армейцы сдали жанам… угадай, кого? Правильно. А лейтенант думал, что идет на переговоры… Полковник прав, Рамирес был хорошим офицером.

Я отхлебнул кофе, поморщился. Черт, опять желудок ноет…

– Рауль? Делай, что хочешь, но – мне нужен этот человек.

– Сержант! Мы ее нашли.

– Ее?!

Семь лет, Рени. И вот я здесь. Сорок второй этаж, «Тур-д'Эфель», Новый Лиссабон – а за окном идет дождь и сверкают молнии. Бутылка. Коньяк. Ты же знаешь, я почти не пью. Ты все обо мне знаешь. Пусть я хреновый рассказчик, но ты отличаешься редким умением слушать, не перебивая. Да, и я нашел твоего сына. Это было нелегко, но я нашел. Беженцев с Ла Либерти… впрочем, это уже неважно. Я видел его сегодня, но не смог подойти. Прости. Я сделаю это завтра, хорошо?

Мальчишке девять лет и у него твои глаза.

Как думаешь, хороший бы из меня получился отец?

Иногда я представляю, что мы с тобой – муж и жена. Смешно, правда? У меня работа с восьми до пяти, серый галстук, у тебя – домашние заботы и смешные белые носочки, которые сводят меня с ума. Иногда мы занимаемся с тобой любовью на кухне – и это еще лучше, чем в первые дни после свадьбы. Наш сын играет в футбол с ребятами да Корсо и ухаживает за дочкой О'Коннора – Марсией. У нее рыжие волосы и смешной короткий нос…

Да Корсо убили во время прорыва, а О'Коннор застрелился.

К нам приезжает в гости Рауль, которого все мальчишки нашей улицы зовут «дядей». Он смеется так, что грохочут стекла, и затевает с пацанами игру в супергероев…

Рауль стал большим начальником.

А вчера звонил Рамирес, которого мы за глаза зовем… Впрочем, он действительно хороший офицер. И неплохой человек, хотя и зануда.

Знаешь, меня уволили по состоянию здоровья… Впрочем, ты все обо мне знаешь.

Я помню твой смех – хотя ни разу не видел тебя смеющейся. Я помню твою улыбку, твои глаза… да я помню. Помню, как ты откидывала прядь волос и ворчала «Франко, ты невозможный!». И еще помню, что знал тебя всего двадцать семь минут. Наверное, это бред. Это точно бред.

…уж лучше я буду считать себя психом, чем дерьмом.

Я подойду к твоему сыну завтра, хорошо? Скажу: привет! Я смогу. Он вырастет и изменит мир. За да Корсо и О'Коннорса, за Рамиреса и Джиро, за нас с тобой…

И тогда у меня, старшего сержанта Франко Соренте, 8-ая бригада коммандос, ООН, ВКС, останется одна привилегия…

Любить конкретных людей. И все. Весь мать вашу гуманизм.