Александр Вороненко - Облик Зоны (Сборник)

«…Я Зоной стал, Антошка. Я вижу ее и чувствую. Я на хуторе вчера на контролера натолкнулся и мы поняли друг-друга. Он посмотрел мне в глаза и я увидел, что он жить хочет, как и я. И я сказал ему: «Дороги у нас разные». И мы разошлись, он своей дорогой, а я своей. …Но главное не это, сынок. Главное то, что вдали от остальных людей, я вдруг понял, как мне быть дальше. Понял, что я могу еще сделать в своей жизни… Такое, чтобы когда придет время, умирать было не страшно и не обидно… Что моя жизнь? Ничто. Мамку мы с тобой давно потеряли, а теперь не стало и тебя. Что мне одному? Кому я нужен?

И вот, где-то с месяц назад, я спас сталкера, попавшего в смертельную ловушку. Тезка твой представляешь. Молодой… Как ты. Я тогда еще не понял, зачем я его спасаю? Все равно Зона его заберет. А потом вдруг решил — не бывать этому, вытащу я его. И вытащил-таки! Дал ему денег, много… Все что было отдал и велел отнести мамке нашей, земля ей пухом… Обманул я парня, да… Но по-другому его из Зоны не выманить было. Я так подумал — потыкается он в закрытую дверь, увидит, что нет никого, да может и останется там. Денег этих ему на всю жизнь хватит. Я ждал его, честно, через три дня, как договаривались. Не пришел… Выходит остался все-таки? Значит, хоть кому-то я помог! Теперь и умирать не страшно и не обидно… Пусть заживет парень по-нормальному. Нам-то с тобой отсюда уже никогда не выбраться…»

Сидя возле поросшего травой земляного холмика, Багор гладил сырую прохладную землю, скользил пальцами по стеблям травы и разговаривал с сыном…

26 августа 2009 г.

Санкт-Петербург.

Где же ты мой родной, единственный и любимый? Куда ты ушёл? Почему не вернулся до сих пор? Если судьба заберёт и тебя, я пойду прямо в первую попавшуюся аномалию. Жить без тебя мне невмоготу! С того момента, когда ты вытащил меня из жарки, ты, миленький, единственная причина держащая меня на этом свете, последняя нить, удерживающая меня от самоубийства. Второй год пошёл, как Бармен вылечил и приютил меня. Не из жалости, а в обмен за артефакты которые ты ему отдал, не спросив ни гроша. Но лекарства стоят много, кредит кончился, а ты опять пропадал в какой-то дальней ходке. Бармен пришёл в мою комнатушку над баром и сказал жестоко холодным тоном:

— Ну вот что Сашка! Я бизнесмен, и даром кормить тебя не собираюсь! У тебя две возможности: либо раздобудешь денег, либо завтра поутру освободишь помещение! Хотя есть и третий вариант. Обоюдовыгодный.

Долго думать было нечего, куда я слепая по Зоне пойду? И далеко-ли? С того злополучного дня, когда отец решил всё таки вывести нас с нашего хутора на Большую Землю, у меня нет никого, кто-бы мог хоть чуточку помочь мне. Бедный, наивный папа! До сих пор помню, как от крупнокалиберной пули снайпера его голова разлетелась тысячью осколками, забрызгав всех нас кровью и мозгами. Мы были почти у Периметра, и только позже я поняла, что стреляли в нас те, от кого мы ждали спасения. Вторым упал пятилетний братишка, а мама, издав животный крик, бросилась на него, закрывая своим телом от кусков свинца. И осталась лежать изрешеченная пулями, но так и не отпустившая безжизненное тело моего брата. Ошалев от ужаса и подчиняясь инстинкту самосохранения, я бросилась бежать. Всполыхнувшая жарка, обожгла волосы и глаза, шарахнувшись в сторону я почувствовала что лечу, а потом удар, хруст ломающихся костей и благодатная тишина смерти.

Но умереть не удалось. Очнувшись, я услышала нежный голос, полный сочувствия и заботы. Ты нашёл меня и дотащил до Бара, всю дорогу приговаривая:

— Потерпи девочка, потерпи милая. Всё уладится, вот увидишь! Я сильный, небось, донесу! А у Бармена доктор хороший, вылечит, я заплачу. А там и весна придёт, я тропки тайные знаю, выведу тебя отсюда. Успокойся, всё уладится, боль пройдёт и всё будет хорошо!

Но зрение не вернулось. Ожоги зажили, благодаря заботе доктора и целебным артефактам. Но, я осталась слепой и беспомощной в этом мире, где и у зрячей почти не было шансов. Бармен прекрасно понимал моё положеие, и как настоящий упырь, использовал его. Третий вариант, «обоюдовыгодный!», являлся ко мне в виде грубых мужиков, приводимых Барменом. Сжимая челюсти я терпела, пока они утолят свою похоть и с отвращением отталкивала их, когда они кончали. За это меня иногда били, а хозяин ругал за нестарательнось и грозил выгнать. Но становиться проституткой добровольно в шестнадцать лет не хотелось. Другие в моём возрасте идут на первое свидание, и с возбуждением рассказывают подружкам какой вкус у первого поцелуя. Я уже давно бы кончила жизнь самоубийством, если бы не ты, и не твоя сделка с Барменом. Я не знаю что такое Золотой Истукан, и зачем он упырю-хозяину, тоже не знаю, но он обещал отдать меня тебе, если ты такого ему добудешь. Поэтому ты и пропал уже неделю тому назад, уйдя в дальную ходку. Вернись! Я потерплю. Может, моё тело и осквернило похотливое мужичье, но душу никогда! Её я берегу только для тебя, любимый, или для Бога, если ты не вернёшся!

Тишина…

Такое ощущение, что вот-вот грянет гром, и серые небеса разразятся ливнем.

Но это тишина другого рода. Это затишье перед боем.

— На позиции. — Раздался в наушнике голос напарника.

Я присел на сиденье, высунув ствол винтовки в окно автобуса.

Свалка замерла… Всё живое и мертвое на этой проклятой земле замерло, ожидая схватки.

Слышно было, как колотится сердце, как капли пота, стекая с кончика носа, барабанят по ржавым деталям автобуса.

— Видишь его? — Вновь забеспокоился напарник. — Инструктор, у меня «ДЖФ» что-то барахлит…

Я опустил винтовку, выдернул из-за пояса пистолет и встал в проходе. По обе стороны от меня тянулись ржавые остовы кресел, кое-где накрытые листами фанеры.

Я шагнул вперед, стараясь не шуметь. «ПАЗ» чуть слышно крякнул, качнулся из стороны в сторону, будто потревоженная волной лодка, и все вновь стихло.

— Где ты сейчас? — Проговорил я, пытаясь хоть как-то нарушить гнетущую тишину.

Левая рука метнулась наискось к гарнитуре переговорника.

— У блоков, напротив тебя. Но его нет. — В голосе Кастора чувствовалось напряжение.

Да и меня, честно говоря, трясло. После того, что с нами произошло, немудрено…

— Инструктор, он на крыше! — Внезапно взвизгнул напарник, и я почувствовал, как автобус качнулся.

До меня долетел звук выстрела.

Отняв руку от уха, я крепко сжал рукоять пистолета и обернулся. Именно в этот момент вентиляционный люк в конце автобусного салона провалился вовнутрь, и сверху спрыгнула полупрозрачная фигура.

Я выстрелил…

Едва различимый на фоне оконных проемов, кровосос кинулся в сторону, и пули ушли в пустоту.