Николай Чадович - Особый отдел

– Да ему наших кадровиков вокруг пальца обвести, как мне, извиняюсь, облегчиться! – не сдавался Кондаков. – Не человек, а налим скользкий. И откуда только такие берутся?

– Ты у него сам спроси, – посоветовал Ваня Коршун. – А то, что ты сейчас говоришь, называется «красноречием в сортире».

– И спрошу! – пообещал Кондаков. – Обязательно спрошу. Когда на пенсию оформлюсь.

– Ну ладно, я тоже пошёл. – Ваня поручкался со всеми, не пропустив и Людочку. – Мой клиент, наверное, уже на охоту вышел.

– Может, помочь тебе? – предложил Цимбаларь.

– Ещё чего! – фыркнул Ваня. – Я этого любителя клубнички порву, как морской лев пингвина!

По самые локти засунув руки в карманы комбинезончика, он устремился к лифту. Глядя Ване Коршуну вслед, Цимбаларь неопределённым тоном произнёс:

– Шустрый щегол.

– Этому щеглу, между прочим, побольше лет, чем тебе, – заметил Кондаков. – И заслуги его не идут ни в какое сравнение с твоими.

– А почему он свою фамилию скрывает? – полюбопытствовала Людочка. – И отчество тоже.

– Забавные они очень. – Кондаков расплылся в улыбочке. – Фамилия Верзилов, а отчество Самсонович. Иван Самсонович Верзилов! Вот он и взял себе кличку – Коршун.

– Хорошо, что не Орёл, – буркнул Цимбаларь.

– Коршуном его деда звали, – пояснил Кондаков, – Льва Рюриковича Верзилова. Он в тридцатые годы таких авторитетов, как Федя Ювелир и Савка Шкодник повязал. В музее криминалистики выставлен топор Савки и удавка Ювелира… Между прочим, в роду Верзиловых все женщины рождаются нормальной комплекции, а мужики лилипуты, как на подбор.

– Ваня тоже женат? – осведомилась Людочка.

– Был. Разошлись пару лет назад. Но только не из-за Ванькиного роста. Изменял он ей самосильно. Ещё тот кобель. Ты, дочка, остерегайся его.

– Вот ещё! Он мне носом до колена не достанет.

– Это неважно, – Кондаков скабрезно улыбнулся, – корявое деревце в корень идёт.

– Всё, ухожу! – решительно заявила Людочка. – Я тут пошлостей на год вперёд наслушалась. Пора и честь знать. Завтра увидимся.

– Может, тебя проводить? – вызвался Цимбаларь.

– А вот это необязательно! Не забывай, что я беременна на тридцать второй неделе. И, возможно, даже двойней. Мне сейчас нужно калорийно покушать, принять витамины и в постельку. И главное, никаких стрессов.

– Но ведь беременным полезно дышать свежим воздухом, – напомнил Цимбаларь.

– Завтра и подышим, – отрезала Людочка. – В морге.

– Вот и правильно, – обрадовался Кондаков. – Заодно и компанию мне составишь. Я с трупами как-то не очень контактирую… А ты, Саша, с утра пораньше двигай к территориалам. Устрой им там содом и гоморру…

– Гоморру, факт, устрою, – пообещал Цимбаларь. – А вот содом не обещаю. По этой части не специалист.

Райотдел размещался в тщательно отремонтированном и надстроенном на два этажа здании бывшего детского сада, закрывшегося по причине демографического кризиса.

Там, где прежде размещались грибки и песочницы, рядком стояли служебные автомобили, в кухонном блоке находился изолятор временного содержания, а дежурка заняла место гардеробной, о чём свидетельствовали проступающие сквозь побелку зайчата и чебурашки.

По случаю раннего часа посетителей в ментовской конторе было немного, да и в кабинетах работа ещё только-только заваривалась. Цимбаларь, одетый в гражданское платье, попытался мышкой-норушкой проскочить внутрь и застать стражей правопорядка врасплох, но его коварным планам не суждено было сбыться.

– Вы, гражданин, куда? – дорогу ему загородил внушительного вида амбал, судя по большим звёздам на погонах, угодивший в дежурку за какое-нибудь должностное упущение. – Вызывали вас или по собственной потребности?

– По собственной, – смиренно ответил Цимбаларь.

– Тогда попрошу в стороночку. Вот столик и все письменные принадлежности. Составьте заявление по имеющемуся образцу и опять подходите ко мне.

– А устно нельзя? – поинтересовался Цимбаларь.

– Устно принимаются заявления только о чрезвычайных происшествиях. Вас ограбили, убили, изнасиловали?

– Да вроде нет. – Цимбаларь машинально ощупал себя.

– Тогда в чём же дело?

– У меня знакомый пропал.

– Давно?

– Неделю назад.

– А кто он вам?

– Говорю же, знакомый.

– Разве у него родственников нет?

– Откуда я знаю!

– Хорошо, пишите. Потом кто-нибудь из дознавателей вас примет.

– А когда искать начнут?

– В сроки, установленные законом. – Эта туманная фраза могла означать всё, что угодно, в том числе и после дождика в четверг.

Не получив никакого удовольствия от этой мелкой мистификации, Цимбаларь попытался вызвать дежурного на грубость:

– Почему у вас верхняя пуговица на рубашке не застёгнута?

Дородный подполковник уже раскрыл было рот, чтобы отчитать зарвавшегося наглеца, но, нутром почуяв неладное (вот она, знаменитая милицейская интуиция), сдержался и пальцами-сосисками неловко устранил непорядок в своей экипировке.

Уже не таясь больше, Цимбаларь предъявил своё удостоверение, в которое было вложено предписание о проведении инспекторской проверки.

– Здравия желаю, – дежурный немедленно взял под козырёк. – Не признал вас сразу… Раньше нас всё больше майор Котельников проверял.

– Вот и допроверялся. – Цимбаларь старательно сохранял каменное выражение лица. – Сейчас в солнечной Воркуте полосатиков проверяет.

Дежурный, не далее как позавчера угощавшийся в компании майора Котельникова пивом, счёл за лучшее промолчать. Территориальные органы везде крайнее звено, даже в Африке. Дослужись ты хоть до полковничьих погон, а любой лейтенантишка из министерства или главка всё равно будет о тебя ноги вытирать. Исконно русская истина: я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак.

Единственное, на что решился дежурный, так это вкрадчиво осведомиться:

– А где же остальные члены комиссии?

– Попозже подъедут, – обронил Цимбаларь. – Вы пока готовьтесь, готовьтесь…

– Мы всегда готовы, – по-пионерски отрапортовал дежурный.

– Да ну? Предъявите табельное оружие к осмотру.

Едва заглянув в девственно-чистый ствол, Цимбаларь брезгливо скривился и задал сакраментальный вопрос, который сам слышал почти на каждой проверке:

– Когда в последний раз чистили?

– После прошлых стрельб, – занервничал дежурный. – Три недели тому.

– Свиным салом, наверное, чистили. Тараканы в стволе завелись. Чтобы через час оружие сверкало, как котиные яйца! – Это был некий общепризнанный эталон чистоты, на который год от году ссылались все проверяющие, хотя вышеупомянутые кошачьи органы по причине своей косматости сверкать никак не могут.

– Будет сделано, – с готовностью пообещал дежурный и повел взором по сторонам, высматривая сержанта, которому можно было бы перепоручить это ответственное дело.