Николай Чадович - Особый отдел

Результатом этих эзотерических упражнений было несколько довольно тревожных фраз:

– Он уже знает обо мне. Но, похоже, сегодня мы не увидимся.

Чем было это заявление – чистой правдой или очередным розыгрышем – Цимбаларь выяснять не стал, но бдительности решил не умалять. Ведь Валя-Эргида сама недавно говорила, что слово гадалки – это ещё не окончательный факт, а лишь наиболее близкое к истине предположение.

Под вечер, когда умаявшийся с непривычки Кондаков (поминутно открывать двери – это вам не в кабинете сиднем сидеть) уже собирался вывесить снаружи табличку «Извините, мы отдыхаем», на приём явилась последняя посетительница – блёклая, словно лишённая возраста женщина в низко повязанном ситцевом платочке.

Причина, вынудившая её обратиться за помощью к чародейке, была банальна – муж, уехавший на заработки куда-то на юг, бесследно пропал. Как говорится, ни ответа ни привета. И бог бы с ним, с мужем, но заодно пропали и средства к существованию.

Валя-Эргида участливо расспросила клиентку о подробностях былого житья-бытья, о детях, о друзьях, о работе, о планах на будущее, которым, похоже, уже не суждено было сбыться, а потом попросила какую-нибудь вещь, прежде принадлежавшую мужу.

Такой вещью оказался сложенный вчетверо носовой платок. Прежде, чем прикоснуться к нему, Валя-Эргида спросила:

– Вы его стирали?

– Нет.

– Вот и хорошо. А то нынешние порошки смывают не только грязь, но и память… Сейчас посмотрим, чем он нам сможет помочь.

Она взяла платок в руки, немного помяла его, понюхала, опять помяла и расправила на столе, будто бы собираясь сервировать ужин на одну персону.

– Ну что? – с надеждой поинтересовалась женщина.

– Ничего, – сухо ответила Валя-Эргида.

– В каком смысле – ничего?

– В том самом… Когда, вы говорите, пропал ваш муж?

– Ещё в прошлом году. Перед Рождеством.

– И с тех пор к платку никто не прикасался?

– Нет. Вчера я случайно нашла его в выходном пиджаке мужа.

– Только не надо меня обманывать. Я ведь всё-таки дипломированная чародейка, а не какая-нибудь базарная гадалка… Ещё сегодня этим платком пользовался мужчина. Сильный и властный мужчина, который пьёт импортные вина, курит дорогие сигареты и разъезжает на машине, потребляющей высокооктановый бензин. Он вам не муж, но его личность довлеет над вами. Сюда вы пришли не по своей, а по его воле. Забирайте платок и уходите… И не надо мне ваших денег! – добавила Валя-Эргида, заметив, что женщина достаёт из кармана заранее приготовленную сотенную бумажку.

Очень натурально пустив слезу и утираясь злополучным платочком, женщина удалилась.

Кондаков, слышавший весь разговор, не преминул пожелать ей на прощание:

– Скатертью дорожка!

Цимбаларь, покинувший своё хлипкое убежище, поинтересовался:

– А это что ещё за плакса такая?

– Не знаю… – поморщилась Валя-Эргида. – По-моему, её подослал сюда мой названый братец. Так сказать, для предварительной разведки.

– Она ничего не заподозрила?

– Трудно сказать… На самом деле это никакая не плакса, а бой-баба с твёрдым и цельным характером. Такой душу наизнанку не вывернешь… Не нравится мне, что она частенько поглядывала на ширму. Уж прости, но ты сопишь так, словно рукоблудием занимаешься. Завтра спрячешься в спальне под кроватью.

За ужином, который Кондаков дипломатично назвал «Ностальгией по тюремной пайке», каждый из членов опергруппы высказал своё личное мнение.

– Скорее всего, за нашим домом, а может, даже и за квартирой, ведётся усиленное наблюдение, – автором этого весьма спорного предположения был Цимбаларь.

– И вполне возможно, что визит господина Гобашвили последует не завтра днём, а сегодня ночью, – добавил Кондаков.

– Не исключено, что он сначала позвонит сюда по телефону, – заметила Людочка.

Молчала одна только Валя-Эргида, для которой предвиденье и предчувствие были призванием. Вполне возможно, что таким способом она выражала презрение, свойственное всем профессионалам, вынужденным выслушивать жалкий лепет дилетантов.

Когда с чаем и сушками было покончено, она рассеянно произнесла:

– Пойду лягу пораньше. Почитаю перед сном о достопримечательностях славного города Сызрани… Если кто-то неравнодушен к созерцанию лотосов, прошу заходить в любое время.

– О чём это она? – осведомилась Людочка, едва только Валя-Эргида уединилась в спальне.

Кондаков, сразу смекнувший, что к чему, самым обыденным голосом пояснил:

– Она, наверное, йогой по ночам занимается. Вот и собирается удивить нас своей любимой позой лотоса.

– И что же тут, спрашивается, необыкновенного? – Людочка, не сходя со стула, без всяких усилий приняла соответствующую позу, только для удобства упёрлась руками в столешницу. – Похоже, вы от меня что-то скрываете…

– Да как у тебя только язык поворачивается сказать такое! – возмутился Цимбаларь. – Мы ведь, как говорится в рекламе, одна команда… Давайте лучше включим телевизор. Сейчас новости должны начаться. Узнаем, как там наш… гм-м… крестник поживает.

Этим предложением он хотел замять малоприятный разговор, но Людочка продолжала подозрительно коситься то на одного, то на другого мужчину. Цимбаларь, не реагируя на её испытующие взгляды, сохранял постное выражение лица.

Буквально через несколько минут выяснилось, что президент отбыл в очередной отпуск на Алтай, где для него уже был приготовлен охотничий домик.

– Вот те на! – ахнул Кондаков. – Раньше он всё больше к морю ездил, подводным плаванием заниматься, а теперь на охоту в тайгу подался. С чего бы это вдруг?

– С годами интересы у людей меняются, – сказала Людочка. – Раньше вы пили водку, а сейчас перешли на кефир.

– Для этого есть объективные причины. Но смена акваланга на ружьё противоречит здравому смыслу.

– Зато можно с уверенностью сказать, что он не агент американского империализма, – Цимбаларь прервал своё затянувшееся молчание. – Тот бы поехал в калмыцкие степи, крутить быкам рога и укрощать мустангов.

– А вообще говоря, ситуация странная, – заметила Людочка, до недавнего времени относившаяся к политике совершенно равнодушно. – Президент в отпуске, глава правительства на какой-то конференции в Брюсселе, спикер парламента заболел, полковник Горемыкин удалился в Непал. Кто же в случае необходимости будет отстаивать государственные интересы?

– Не волнуйся! – на полном серьёзе заявил Кондаков. – Пока мы с тобой на боевом посту, страна может спать спокойно… Ну ладно, вы тут поворкуйте, а моё место в прихожей. Подремлю вполглаза на коврике, как сторожевой пёс. Спокойной ночи.

– Хотелось бы надеяться! – хором ответили Цимбаларь и Людочка.