Дмитрий Казаков - Русские боги

Когда помочился, взгляд упал на блестевшее во мраке озеро. Мелькнула мысль, что нет ничего проще, чем найти камень, привязать его к шее и броситься туда, в прохладную глубину.

Чтобы разом покончить со всем.

Тело тут не найдут никогда, и мир быстро забудет Игоря Ветрова, как будто и не было его…

Игорь вздохнул и пошел обратно к костру.

– Скоро мы разбудим смену. Ты ляжешь спать, – сказал Олег. – А утром будешь решать, что делать дальше, оставаться с нами или уходить. Если уйдешь, я дам тебе денег. Если останешься, обещаю, что после синклита сделаю все, чтобы устроить твою судьбу.

– Хорошо, – безучастно сказал Игорь, глядя в сторону.

Ему было все равно.

Через час Олег разбудил Ивана и отправился к машине расталкивать Сергея. Тот подошел к костру, зевая и протирая глаза.

– Место я тебе нагрел, – сказал он, улыбнувшись Игорю. – Так что отправляйся спать, ради бога.

Игорь кивнул и поднялся.

Залез на заднее сиденье «Форда», захлопнул дверцу. Сиденье оказалось коротким, так что ноги пришлось поджать. Подумал, что в неудобном положении долго не заснет, и провалился в сон.

В лицо ударил холодный ветер, по ушам хлестнул треск ружейного выстрела.

Игорь вздрогнул и огляделся.

Перед ним была громадная площадь, за ней виднелась река, здания на том берегу. В центре площади высился монумент – всадник, чья лошадь встала на задние ноги. Слева и справа тоже находились здания, за спиной – забор. Над ним поднимались крыши времянок, рядом с ними большие поленницы, уходили в небеса дымки.

Еще дальше торчали недостроенные стены.

Площадь была запружена солдатами. Часть их стояла в каре между памятником и зданием слева, у здания справа теснилась пехота и конница. Неподалеку от Игоря группа всадников на роскошных скакунах оживленно переговаривалась, виднелись испуганные белые лица.

Войска были и около реки, на мосту, и на уходившей назад улице.

И всюду, со всех сторон за их цепями, за оградой стройки виднелись громадные толпы народа.

В сером зимнем небе висело тусклое, словно размазанное солнце.

– Давай! – воскликнул кто-то из группы всадников, и из-за нее вышли четверо священников.

Двое в высоких шапках и роскошных одеяниях шли впереди, подняв усыпанные драгоценными камнями кресты. Двое, одетых немного попроще, но зато высоченных и мощных, шагали сзади.

Толпы народа за оцеплением заволновались, со всех сторон донеслись крики, со стороны каре долетела команда «Не стрелять!».

Игорь еще раз осмотрелся, узнал в памятнике знаменитого Медного всадника и понял, что он в Санкт-Петербурге, на Сенатской площади. Побывал тут всего однажды, еще с родителями, и тогда пейзаж Северной столицы особого впечатления не произвел. Да и погода в тот день подвела, гулять по Питеру пришлось под дождем.

Выходило, что слева – здание сената, справа – адмиралтейство, а за спиной – стройка Исаакиевского собора.

– Дети мои возлюбленные, – загудел один из священников, остановившись метрах в десяти от каре, – вы есть дети Христовы. Он же заповедал нам повиноваться властям мирским, от Бога поставленным. Отриньте злые мысли о пролитии братской крови и примите присягу государю императору…

– Молчи! – заорали из рядов. – Кто ты такой?! Какой ты митрополит, если на одной неделе двум императорам присягнул?

– Дезертир ты! – могучим басом проревел один из солдат. – Не хотим Николая! Пойди прочь!

Священники в роскошных одеяниях растерянно переглянулись. Из толпы донеслось улюлюканье и смех, в сторону группы всадников на роскошных лошадях полетели камни и поленья.

– Братья мои… – куда менее уверенно проговорил митрополит. – Не поддадимся же на посулы лукаво…

Он осекся, глянул в сторону Невы, откуда послышались разрозненные выстрелы.

Что-то происходило там, на реке, у истока которой Игорь был совсем недавно. И еще крики неслись из-за спин стоявших в каре солдат. Из арки в здании сената выходили вооруженные люди во флотской форме.

– Господи Иисусе! – воскликнул второй митрополит, служители бога переглянулись и дружно потрусили в сторону Игоря.

Среди повстанцев и в толпе загоготали.

Священнослужители пробежали в нескольких шагах от Игоря, он услышал их шумное дыхание, увидел испуг и растерянность в глазах. Ринулись к ограде стройки и исчезли в проломе.

Перед глазами Игоря на мгновение помутилось, а когда картинка вновь стала ясной, то небо значительно потемнело. Его закрыли облака, посыпался мелкий снег. Изменения произошли и на площади – рядом с каре появились две колонны, а около всадников на роскошных лошадях – выстроенные в ряд пушки.

Там наблюдалась какая-то суета, бегали и кричали люди.

Игорь увидел, как старый канонир с зажженным факелом в руках покачал головой и отступил в сторону. Стоявший рядом офицер вырвал у него факел и направился к пушке.

Грохнул выстрел, картечь ударила по верхним этажам здания сената. Зазвенели разбитые стекла, завопил кто-то из людей, что толпились на крыше. Мгновением позже выстрелили другие пушки.

Ряды восставших окутались дымом, началась ружейная канонада.

Второй пушечный залп получился куда более слаженным, чем первый, и в этот раз стреляли уже на поражение. За ним последовал третий, четвертый, и на мостовую начали падать раненые и убитые.

В сером полумраке зимнего вечера Игорь четко видел, как струилась кровь, растопляя снег, и как ее лужицы замерзали и начинали блестеть, словно зеркала из антрацита.

Каре развалилось, и солдаты обратились в бегство, ринулись в сторону Невы.

– Бежим, братцы! – заорал кто-то.

– Сражаться! Держаться! – возразил ему злой, сорванный голос, скорее всего офицерский, но его никто не послушал.

Бегство продолжалось, не смолкали и пушки, и у Игоря начинало понемногу болеть в ушах. Кроме того, он чувствовал самый настоящий холод, но не мог при этом пошевелиться.

Толпа солдат смяла заслоны на берегу, ринулась на лед Невы, к Васильевскому острову. Посреди реки кто-то высокий, в треугольной шляпе постарался остановить панику и выстроить войско заново, и это ему почти удалось. Но в новое каре ударили пушечные ядра, и бегство возобновилось.

Стоял треск и грохот, на беловато-серой поверхности открывались полыньи, точно черные алчные рты. Люди поскальзывались, падали в ледяную воду, захлебывались и шли ко дну.

Толпа, еще недавно стоявшая за оцеплением из солдат, начала расходиться, даже разбегаться…

Игоря толкнули в плечо, он попытался повернуть голову, и видение поплыло, растаяло. Вместо него появились внутренности «Тауруса», спинка сиденья около носа, открытая дверца и улыбавшийся Сергей.

– Доброе утро, – сказал он. – Вставай, скоро поедем.