Сергей Демченко - Ангел

Тогда Дик, на несколько мгновений задержав руку у тумблера и старательно провентилировав лёгкие, включил резервный микрофон дальней аварийной спецсвязи. Так диктовала инструкция, и Брэндон не собирался отступать от неё ни на йоту. Набрав в грудь побольше воздуха и стараясь, чтобы голос прозвучал решительно и тревожно, он чётко рявкнул в мембрану:

— «Снежный Орёл», ответьте! Говорит «Полярная Сова»! Ситуация номер один! Повторяю, — ситуация номер один! Отсутствие контроля над воздушным пространством квадрата… — Брэндон диктовал тщательно и чётко, следуя накрепко заученным инструкциям.

Голос его, слегка искажаемый допотопной одноканальной техникой, тем не менее десятками лет служащей верой и правдой в экстренных ситуациях, когда накрывалась тазом радиочастотная и прочая связь, подхватывался попутно по нарастающей другими далёкими операторами. И нёсся дальше по обычным бронированным подземным кабелям к конкретной точке назначения — Главному Пункту командования ВВС и космическим силам НАТО.

Передатчик откашлялся и сонно захрипел:

— Говорит «Снежный Орёл». Вас понял, «Полярная Сова». Повторяю, вас понял…

Его ближайший «сосед» старательно и дословно подтвердил полноту полученного им сообщения согласно всего начального текста.

Спустя некоторое время по такой же обратной согласованной цепочке должны прийти указания к действию, либо определённые рекомендации и решения, а пока можно расслабиться и наконец-то спокойно приготовить себе кофе.

Брэндон расслабленно отложил в сторону наушники, потянулся до хруста, встал и подошёл к кофейному аппарату. Перед ним уже суетился пузатый Робинсон.

В его руках дымилась огромная персональная чашка двойного «эспрессо». Отхлёбывая из неё, толстяк сделал неопределённый приветственный жест рукой и замычал, дуя в напиток:

— Слышь, Брэндон…, у меня такое впечатление, что кто-то намеренно сыплет нам соли в стакан. Где-то, кто-то, что-то… явно испытывает, а у нас тут из-за этого весь бардак и творится. Сто пудов даю! — При этих словах Джим отхлебнул и недоумённо уставился в чашку. — Бурда какая-то сегодня, а не кофе… Кто засыпал его вообще в аппарат?! Ноги бы тому вырвал! И где закупили такую низкосортную дрянь?

Годами сохранявшаяся к этому человеку неосознанная, подспудная антипатия, как правило, не позволяла Дику поболтать с ним и посетовать на жизнь, однако сегодня ему вдруг захотелось быть добрее к тупому бедолаге Робинсону. Почему бы и не перекинуться парой фраз, пока есть немного времени?

Не успел Дик в ответ открыть рот, как в помещение с треском распахиваемой двери влетел чем-то жутко взволнованный дежурный отдела коммуникационного контроля:

— Джим, тебе нужно срочно пройти в радиоцентр. Там что-то с радистом — «слухачом». Не поймём: то ли апоплексический удар, то ли инсульт… В крови вся башка… Рация молчит, словно сбой какой-то. Замени там, пока его осмотрит медик, да попробуй настроить волну.

Разочарованно крякнув, Робинсон поставил на край стола едва початую чашку с кофе и принялся не спеша оправлять мятую униформу и приглаживать свои вечно жирные волосы, словно шёл он не по тревоге, а на свидание к жене генерала.

За эту неуместную при столь вечно сальном виде «франтоватость» реально ухоженный, но неженатый Дик так же недолюбливал состоящего в браке неряху Робинсона. Словно тот считал себя красавцем, каких свет не видывал.

Переходя в течение смены из отдела в отдел по делам службы, Джим подолгу прилизывался перед зеркалом, словно дома оно у него отсутствовало напрочь. При этом он уделял своей внешности столько времени, словно чистоплотность была у него в крови. На деле же он всегда выглядел чуть чище лесного кабана по дождливой осени.

Впрочем, ему всё сходило с рук — и постоянный неряшливый вид, и некоторая неторопливость движений и действий, поскольку Робинсон был гражданским специалистом, а не кадровым военным, как, например, он, Дик.

Иначе не избежать бы ему и гауптвахты, и нарядов, и понижений по службе, будь он хотя бы младшим сержантом… А так… — да плевать он хотел на всякие там «срочности» и приказы! Ему никто особо и не имел права их раздавать. Может, разве что генералу Томсону он подчинился бы несколько быстрее. Поскольку именно от него и зависела благополучная жизнь этого барбоса. Короче говоря, Робинсон был законченной, вполне состоявшейся свиньёй. Хряком с хорошим окладом и льготами. Гражданской свиньёй, и точка!

Закончив, наконец, со своим показательным «туалетом», чем он немало позлил дежурного офицера, Джим вновь с достоинством и не торопясь взял со стола свою недопитую чашку и потянулся к ручке двери. И уже совсем было собрался открыть её, когда одноэтажное здание до самого фундамента потряс мощный удар.

Правую часть строения приподняло и с треском осадило снова. Стены дали многочисленные трещины. С них полетела на пол отколовшаяся пластами штукатурка, с потолка ломающимися сухариками посыпались плитки подвесного потолка, треснули и брызнули стеклом лампы дневного света. Заискрила проводка, вызвав короткое замыкание. Погас свет. Опрокинулись и застучали по полу приборы и предметы канцелярии. Зашатался, но устоял массивный напольный сейф. В облаке поднятой пыли кашляли и недоумённо матерились перепуганные люди. Спустя три секунды вспыхнуло аварийное освещение.

Обжегшийся кофе Робинсон орал, словно ему отдавили член. Впрочем, на его штанине рядом с ширинкой красноречиво расплывалось коричневое мокрое пятно. Так что причины блажить у него были самые, что ни на есть, красноречивые и весомые. Джим тряс штанину и шипел, болезненно скуля и морщась.

Дик каким-то образом умудрился не устоять, свалиться с ног, и теперь он пытался подняться между столов, барахтаясь среди опрокинутых стульев и присыпавших его бумаг и стеновой побелки.

Во дворе внезапно истошно завыла сирена, призывая всех к сборам на плацу. Исландия — не лучшее место на Земле, чтобы выскакивать в это время года на улицу по тревоге, однако делать было нечего.

«Мы в армии, чёрт побери, поэтому извольте, сержант Брэндон, — марш для начала за верхней одеждой и табельным оружием!» — Проклиная всё на свете, слегка испуганный и растерянный, Дик вскочил, наконец, на ноги и, натыкаясь в известково-штуктурном облаке на предметы и углы, бросился в другое помещение, куда, опережая его, уже выкатывались остальные.

Тут и там раздавались недоумённые возгласы и вопросы:

— Что случилось?!

— Эй, кто-нибудь мне скажет, что это было?

— Сэр, Вы не объясните моим людям, что это всё значит?!

Однако все вопросы так и оставались подвешенными в пыльном воздухе. Все растерянно пожимали плечами, не в состоянии хоть как-то разумно обосновать происходящее. Все, включая забегавших, словно натёртых жгучим перцем, кадровых военных, пребывали в полном неведении…