Александр Уралов - Долгий дозор

— Ещё раз увижу такое, Лёня, отправишься в Челябинск. Самоходом, Лёня, самоходом! — негромко сказал комбинат-мастер, и небритый рябой Лёня сразу увял.

Старика боялись — это было видно. Они, хоть и древневеры все… крестоносцы… но порядок чётко знали, сразу видно. Кресты, кресты, кресты кругом нарисованы — от атомов, наверное, огораживаются, еретики-гяуры-блять. Священник у них щупленький такой, всё глазами зыркает… бородой зарос по пояс… как так? Наверху-то, поди, от жары сдохнешь с этакой бородищей! Или он её бреет, когда домой возвращается? Поверх бороды крест серебряный висит, а на нём Иисус-любовь мучается. Лучше бы уж его живым и улыбающимся делали! Что уж так мучить? Сделал бы статуэтку и на алтаре поставил. Стоит Иисус-любовь, улыбается, руки раскинул, весь мир обнимает — без него не было бы ни жизни, ни радости на земле!

Наверное, именно потому священнослужитель у них такой злобный, что мучающегося Иисуса-любовь постоянно на себе носит.

И всё крестится, крестится. Ромка-джи его внимания не привлёк, а Егора так глазами и прожигает. Спаси, Господь-Аллах, того и гляди порчу напустит… атом-радиацию. Он-то с ней, поди, как демон с карачи — заодно.

Вообще, народу здесь, на Комбинате, много. Человек сто. Считай, почти, как в Городе! Много ли нас осталось? Вот почему староста Володя так Комбината боится… сто человек мужиков, да с оружием если… м-да. Тут поневоле будешь по договору безропотно, пусть и небольшую, но дань платить. Молчаливый Хаснулла раз в три месяца ягоды, да ген-галеты в условленное место отвозит. Комбинатовские сами забирают, чтоб не встречаться с городскими. Благодарение Господу-Аллаху, после эпидемии горячки дань Городу снизили, а то бы туго пришлось. Шепчутся, что и среди комбинатовских горячка ураганом прошла, прямо здесь они своих и хоронили… даром, что клятву все давали, что трупы ихние Комбинату принадлежат, пока вахта не кончится.

А старухи болтали, что из трупов атом-радиацией зомби делали, чтобы в самых проклятых местах, где даже роботы работать не могут, живые покойники ковырялись. Те работают, а через неделю разваливаются на куски. И куски эти на корм Установке комбинатовской идут. Ну, это, конечно, уже полный бред… хотя звучит таинственно и жутко — детей на ночь пугать.

Но всё-таки здесь не так страшно, как наверху. Сейчас-то Егор немного отошёл от ужаса. Карачи, кругом карачи, ещё на подходах к Комбинату! Десятки… а с перепугу кажется, что тысячи! В песок ногами вросли по колено. Малые щупальца непрерывно шевелятся. Стоят неподвижно, раскалённые полуденным злым солнцем. Да всё в тех местах, где наружу торчат вентиляционные трубы, доты-автоматы, входы в Комбинат… жуть какая.

А один стоит у самого главного входа. Песком занесён до половины… а живой!

Зия строго-настрого запретил встревать в разговоры, но Егора поначалу, на нервах, так и подмывало спросить у встречающихся мужиков, мол, что же вы, еретики-нечестивцы, совсем уже оскотинились?! Расплодили тут карачи, как песчаных блох! Или вы своей душой бессмертной не дорожите — с демонами стакнулись, уроды? И в морду бы прикладом, в морду!

А вообще, врут всё про Комбинат… нет тут никаких страшных ген-тварей, да и от атомов-радиации схорониться можно. Зия с Саввой непрерывный контроль держат. Нет-нет, да и выскакивает из ладони Зии объёмный файл — хорошо видно всё! Там, где атомы-радиация, там тускло красным сияет. Есть, например, один коридор, так в глубине его всё малиновым светом налилось. Вход до половины мешками слежавшимися заложен. А в мешках, Савва сказал, дробь свинцовая. Хорошо видно, как от малинового зарева тень по полу тянется — значит там радиации меньше… мешки заслоняют, как от сияния солнечного. Но, если что на пути этого света попадается, полупрозрачным кажется — это значит, что этот предмет атомы-радиация насквозь пробивают, спаси нас и сохрани! И кислотой какой-то воняет… да тошно так от этого запаха, хоть прямо тут и выблёвывай завтрак! Но, слава Господу-Аллаху, комбинат-мастер им это место, видимо, из бахвальства показал… не пошли они к этому перекрёстку, издалека смотрели.

А сколько они с Ромкой-джи наслушались в детстве о ген-тварях! И тебе тут зверо-демоны, и люди с двумя головами, и пожирающие всё подряд песчаники, рождаемые с содранной шкурой, и зомби, по ночам верхом на карачи Комбинат охраняющие! Мол, вдобавок, ногтей и волос на Комбинате ни у кого нет — выпадают буквально за день. И в Челябе комбинатовского мужика, если выжил и вернулся, только так и признают средь иных-прочих.

— Новая разработка? — довольно равнодушно спросил комбинат-мастер, покосившись на комп Зии.

— Ну, не такая уж и новая… — проворчал Савва и старик ничего больше спрашивать не стал. Губами пожевал и промолчал.

У него самого в мастер-зале комп нисколько не хуже, вот, что интересно! Все планы в объёме, все переходы и залы видны, со всеми радиационными полями — сам похвастался. Ну, естественно, вдобавок и круговое слежение по периметру… и прочее там. Ромка-джи, засранец, не утерпел, ткнул-таки пальцем в то место, где они многоногий механизм видели. И спросил благоговейно:

— А там что такое, господин комбинат-мастер?

Зия было нахмурился, но комбинат-мастер спокойно увеличил изображение и сказал:

— Робот. Лет десять, как потеряли. Хунхузы-шатуны ему в бок из базуки влепили. Я ходил… но ничего уже не сделаешь.

— Почему? — тотчас спросил Ромка-джи… вот, ведь, верблюд непослушный, говорили же помалкивать!

— Нано-программа на самовосстановление сбита, — проворчал комбинат-мастер. — Слишком долго в радиационных полях был. Он до этого ещё нет-нет, да блажить начинал. Пришлось его из активной зоны вывести и использовать по мелочам. Я его и послал-то по пустяковому делу, а шатуны за каким-то чёртом подобрались и давай шмалять по бедняге. У него, родимого, самовосстановление утеряно не было… он отлежался, начал оживать, регенерировать потихоньку. Однако, программ-мутации всё-таки потихоньку прут, искажают базовые блоки… вот он и раскидал столько лап за эти годы. Отрастил. Команд не признаёт, всё путает, не отключается

Ишь ты, роботы на основе нанотеха тоже мутируют, не врал дядько Саша! И точно, это всё атомов влияние, будь они неладны.

— Помнишь роботов в Челябе? Совсем не такие были, да? Там, правда, строительные… — шепнул Егору Ромка-джи, когда очередным переходом они медленно поднимались по нержавеющим ступенькам наверх, на второй нижний, жилой уровень. Не утерпел, значит, погордился… и тех, значит, видел и этих.

А Савва сделал замечание Ромке-джи, что, мол, когда к самому комбинат-мастеру напрямую обращаешься, то называть его надо не «господин», а «комбинат-имам-мастер». Так, мол, наиболее вежливо по-ихнему. «Вот ещё, — подумал Егор, — прогибаться тут перед ним!» Но тут же сам себя и одёрнул. Нечего здесь свои порядки выпячивать… не на прогулке. Всё-таки, в стане врагов, что бы там все ни считали. Вон, поглядеть хотя бы на мужиков в столовой. Рядом ни за что не сядут, особняком держатся. Повар ихний еду подаёт с таким видом, как будто стошнит его сейчас. В глаза никто не смотрит. Обратишься к кому, так он крестится и отвечает сквозь зубы. Мы же для них еретики! Смех, да и только…