Сергей Сацук - Спецподразделение Чистки

– Ты пойми меня, – несвязно пробормотал лейтенант, – она обозвала нас мясниками… Эта потаскушка… Представляешь, начиталась грязных газетенок, которые вдруг набросились на Чистку… А ведь почему набросились-то? Сами хотят дергать за веревочки, вот и плюют во все стороны, авось куда попадут… А эта дура… меня… да мясником, представляешь? А газетенка-то самая распаршивенькая… Я даже и не слышал о ней раньше. Как ее?.. "Наш крест" – во! Ты пойми меня, я к ней со всей душой, а она обозвала нас мясниками… Эта потаскушка… Представляешь, какой-то грязной газетенки начиталась и нас мясниками… А газетенка-то самая распаршивенькая… Как ее?.. "Наш крест" – во! Волат поднял вверх указательный палец. Я посмотрел на этот непонятно что обозначающий знак, а затем вновь перевел взгляд на лейтенанта. Он уже собирался на следующий круг. Нужно было срочно что-нибудь сказать.

– Кто она-то? – задал я первый пришедший мне на ум вопрос.

Волат посмотрел на меня неосмысленным взглядом.

Мне даже показалось, что он до сих пор и не понял, с кем разговаривает. Секунд пять Волат помолчал, а затем вновь вернулся к прерванному месту.

– Ты пойми меня, – автоматически промямлил он, заходя на третий круг, – она обозвала нас…

– Пьяницами, – ляпнул я, начиная терять терпение.

Волат замолчал, и на его лбу образовалась дополнительная пара глубоких складок – результат напряженной работы мысли.

– Разве? – спросил он, запутавшись.

– Да, – подтвердил я, довольный тем, что лейтенант свернул с наезженной колеи. Но оказалось, радоваться было еще рано.

– Пьяницами… – буркнул Волат, отрыгнув на меня смрадом спиртного и смешанного с ним чего-то перченого. – Пьяницами… Эта потаскушка… Представляешь, начиталась какой-то грязной газетенки и нас… пьяницами. А я-то и не пью совсем. А газетенка-то самая паршивенькая… "Наш крест"…

– Во! – закончил я за лейтенанта, не забыв поднять вверх указательный палец. – Сверни с колеи, водила-мудила!

Пошатываясь из стороны в сторону, Волат несколько секунд тупо смотрел на мой палец, а затем вновь громогласно отрыгнул на меня отходы своего уставшего желудка.

– Потаскуха! – грозно подвел он итог. – Твоя-то, Селий, совсем не такая.

Я сразу воспрял духом, когда Волат заговорил со мной более или менее осмысленной речью.

– Твоя не такая, – вновь повторил Волат. – И пьяницей тебя никогда не назовет. Вон, даже записку передала…

– Что?! – проревел я, схватив лейтенанта за отворот обмундирования. – Ты видел Катарину?! Когда?!

Какими-то плохо скоординированными движениями Волат начал рыться в своих карманах. Его пьяный разум не услышал моих вопросов. Вероятно, лейтенант даже не сознавал того, что висел в моей крепкой хватке. Он просто рылся в своих карманах, пытаясь найти нечто для него трудно находимое. А в моей душе все рос страх, что он не найдет, не достанет из какого-то из своих многочисленных карманов… И против воли мои руки все крепче сжимали отворот обмундирования лейтенанта. До дрожи в пальцах, до скрежета в стиснутых зубах.

Наконец Волат достал смятый в кулаке лист бумаги и победно протянул его мне. Отпустив лейтенанта, я схватил записку. Волат рухнул на кровать и почти тотчас уснул. Видно, его подсознание не позволяло ему сделать этого раньше – до выполнения важной миссии.

В записке было всего несколько слов. Я прочитал их залпом, словно осушил стакан водки. Даже голова закружилась.

– "Я сбежала, Ежонок, сбежала!!! Жду тебя на нашем месте. Записку передаю с лейтенантом Волатом. Он очень пьян, но заверил меня, что записку передаст. Потому что, как он сказал, я отличная девчонка, а не та его потаскушка, которая начиталась грязной газетенки и прочее… Жду тебя, Селий, спеши…

Твоя Ката".

Я смотрел на записку и не верил в свое счастье. И только мои губы непрерывно повторяли:

– Она сбежала ко мне. Бросила отца, его деньги и сбежала ко мне.

Забыв о спящем Волате, я бросился вон из своей комнаты, к КПП, в город, к Катарине! У меня еще было два дня. Целых два дня! Это так много и так мало!.. И нужно спешить! Ни о чем другом я просто не мог уже думать. Я бежал, и в голове у меня билась одна-единственная мысль: "Она вернулась – ко мне, ради меня!!!"

Я вернулся на базу к самому совещанию. Я пропустил бы и его, но каким-то непостижимым образом шефу удалось узнать, где я, и прислать мне посыльного с приказом. Я так и стоял в двери нашей с Катариной маленькой квартирки, которую мы сняли еще пять лет назад, и читал. Мне предписывалось немедленно явиться в расположение базы. Я читал, а из ванной комнаты доносился шум душа. Там была Ката. И я не мог позвать ее, чтобы еще раз насладиться видом прелестного хрупкого тела. Нет, не мог. Я не любил прощаний – это так тяжело. И я ушел тихо, под шум душа, под звуки песни, которую напевала в ванной комнате Ката. Я оставил этому прелестному существу все свои деньги и ушел, не желая уносить в памяти ее грусть от расставания. На КПП меня встретил Волат. – Шеф в ярости, – прошептал он, подстраиваясь под мой шаг и вводя меня в курс дела. – Терри сделал заключение для новой планеты. Предстоит серьезная чистка, командир. Шеф не хочет посылать туда другое подразделение. А ты, как специально, пропал на три дня.

Я слушал Волата и кивал ему. Но перед глазами у меня по-прежнему стояла Катарина. Что шеф – покричит и перестанет. А вот Ката могла уйти и не вернуться. И не надо особо напрягаться, чтобы понять, что для меня было хуже. Но все же контракт есть контракт. Я не мог от него отказаться. И следовало на время как-то отвлечься от Катарины и сосредоточиться на предстоящей чистке. Если вообще было желание остаться в живых и вернуться назад. – Ты сам-то как, в норме? – поинтересовался я у Волата, прервав его доклад. – Голова не болит? – Да что ей сделается! – Волат потупил взор. – Ты извини, что заснул на твоей кровати, – виновато произнес он. – Даже не знаю, как отключился. Но белье я уже сменил, можешь не беспокоиться.

– Стоило бы из-за чего, – ответил я. После недолгого опознания со снятием отпечатков пальцев и сетчатки глаз мы вошли в рабочий сектор базы, которая была скрыта от всех любопытных взоров.

– Меня просто удивляет, – продолжил я разговор с лейтенантом, – как ты умудрился еще что-то запомнить. Сколько ты выпил? Наверное, хватило бы затопить всю Чистку.

– Да это все моя подружка виновата, – оправдываясь, произнес Волат. – Начиталась какой-то газетенки…

– Стоп! – Я поднял вверх руку. – Не надо. Я это уже слышал, причем четыре раза. Лучше скажи, наши все на месте?

– Да, все, – ответил Волат. – Но у нас по-прежнему некомплект – три человека. Я не брал новобранцев без тебя.

– Ну и хорошо, у меня как раз имеются ребята на примете. И уже в чистке бывали.