Кэтрин Азаро - Укротить молнию

— Воздуха здесь достаточно, — обронил он.

— А там?! — Я указала на отверстие в куполе.

— Видите переливы света?

Прищурившись, я разглядела уже знакомую радужную пленку, напоминавшую мыльный пузырь.

— А что это?

— Мембрана, — пояснил адмирал. — Она удерживает воздух, точнее — сохраняет герметичность помещения.

Позднее я узнала, что молекулярный шлюз представляет собой двухслойную липидную пленку, начиненную нанороботами. Каждый такой наноробот — это молекула энзима плюс микрочип. Под воздействием электрического потенциала энзимы меняют форму, придавая мембране требуемую проницаемость. Например, один из режимов делает ее непроницаемой для воздуха, газов и особенно для водяного пара. Когда мы проходили через мембрану, наши тела на какой-то миг сделались частью интерфейса. Структура мембраны, имеющая в основе поперечные молекулярные связи, и пико-чипы запомнили ее первичную форму и, как только мы через нее прошли, быстро ее восстановили.

Неожиданно Бладмарк заговорил:

— Если это вам действительно небезразлично, готов признаться: я рад тому, что вы отправитесь вместе с Эльтором. Если Икуар позволит вам видеться, это значительно облегчит Эльтору жизнь.

Я стиснула от гнева кулаки.

— Не понимаю, как вы можете жить в ладу с самим собой!

— В жизни иногда наступают такие времена, когда во избежание большего зла приходится проявлять жестокость.

— А кто дал вам право принимать подобные решения? В голосе адмирала прозвенел металл.

— А кто имеет право втягивать целые планеты в нескончаемые войны?

— Неужели вы не понимаете, что вы для него значили? — Я задала этот вопрос, желая посильнее уколоть адмирала. — Вы обошлись бы так с собственным сыном?

— Мой сын мертв, — заговорил адмирал неожиданно потухшим голосом, видимо, погружаясь в воспоминания. — Ему было десять лет. Примерно в этом же возрасте Эльтор начал жить нормальной жизнью. Оперативная группа агентов эйюбианских спецслужб высадилась неподалеку от города, где он жил вместе с моей старшей женой. Вражеский десант не собирался задерживаться там долго. Но их обнаружили. В парке. Где играл мой сын. Он попал под перекрестный огонь. В него угодили пули наших стрелков. Случайность. Трагическая случайность.

— И сейчас вы хотите принести Эльтора в жертву купцам в качестве мести за это злодеяние? — негромко спросила я.

— Мой сын не имеет никакого отношения к судьбе Эльтора! — отрезал Бладмарк.

Шагавшие впереди нас бороиды уже приблизились к кораблю. Мы догнали их, когда они уже ввели Эльтора внутрь.

— О результатах узнаете из сводок новостей, — сказал Бладмарку старший наемник.

— Отлично! — произнес адмирал.

— Вы не полетите вместе с нами? — спросила я.

— Конечно же, нет, — ответил он. — Когда состоится обмен, я буду на заседании Ассамблеи. Затем приму приглашение родителей Эльтора отобедать с ними. — Он на секунду замолчал. — Представляю себе, как мы вместе с ними услышим репортаж о трагическом происшествии. Я постараюсь приложить все усилия для того, чтобы утешить убитых горем родителей.

— Ну и ублюдок же вы, адмирал! — прошипела я сквозь зубы.

— Думайте обо мне все что угодно, но я делаю то, что, по моему мнению, полезно для моего народа!

Один из наемников подтолкнул меня к входу в корабль. Оглянувшись, я увидела Бладмарка. Он стоял на поле в обществе одного лишь телохранителя. Руки сцеплены за спиной, волосы поблескивают серебром на фоне черного ночного ландшафта.

Наемники снова привязали нас к креслам и надели на головы шлемы с забралом. Не знаю, что делал с Эльтором его шлем. Может, усыпил его при помощи биомеханических супрессантов. А вот в моем возник какой-то туман, и я погрузилась в крепкий здоровый сон.

Проснулась я, когда что-то ткнулось мне в губы. Открыв глаза, я увидела наемника — он пытался засунуть мне в рот какую-то трубочку. Конвоир приподнял мне забрало и повис в пространстве прямо передо мной. Оказалось, что это женщина.

— Пей! — сказала она. — Ну давай! Это всего лишь вода.

Я последовала ее совету, ощутив во рту прохладную, освежающую жидкость. Кто-то задал вопрос на незнакомом мне языке. Женщина-бороид ответила:

— Не думаю, чтобы дегидрация была критической. Иначе сработала бы сигнализация.

Утолив жажду, я открыла рот, и трубочка с легким щелчком вернулась на свое прежнее место. Моя надзирательница все еще плавала в воздухе, наблюдая за моим состоянием. А может, ей просто было больше нечем заняться? Однако скорее всего моей конвоирше надлежало внимательно следить за тем, чтобы груз, то есть я, был доставлен к месту назначения в целости и сохранности. Может, ей не хотелось доставить меня в обезвоженном виде. Вариант, так сказать, сухой заморозки. Тина быстрорастворимая! Смех, да и только. Я попыталась рассмеяться, но из моего горла вырвалось что-то вроде рыдания.

— Что случилось? — раздался чей-то незнакомый голос.

— Да откуда я знаю, черт побери! — отозвалась моя надзирательница. — Ни на одном из мониторов ничего не видно.

— Она плачет, вот что это такое! — произнес чей-то голос. — Я иногда просто ненавижу нашу работу!

Женщина-наемник, парившая в воздухе прямо передо мной, фыркнула:

— Ты перестанешь ненавидеть ее, когда придет день получения денег! В один прекрасный день мы станем самыми богатыми людьми на этом свете! Черт возьми, мы станем даже богаче этих гребаных членов планетарного правительства!

Среди других наемников пронесся шепот согласия.

— Приступаем к повторной инверсии! Приготовиться к переходу! — раздался голос пилота.

Наемники принялись устраиваться в креслах. У меня на теле тоже сомкнулся экзоскелет, а перед глазами возникло голографическое изображение. Звезды то и дело совершали прыжки, стремясь слиться в одной точке, а их цвет сдвигался в голубую часть спектра. Под дисплеем поплыли строчки иероглифов. Я поняла, что сколийские языки имеют три измерения, причем одно из них содержит основную информацию, а два других дополняют смысл всевозможными тонкостями и лингвистическими нюансами.

Мы плавно вышли из инверсии. Звезды приобрели обычные желто-оранжевые цвета, а в углу голокарты появилась крошечная черточка. Она увеличилась в размерах, пока не превратилась во вращающуюся станцию, которая, как я впоследствии узнала, в просторечии называлась «Цилиндр». Вместо втулки из полого центра станции, расширяясь по обоим концам вместительными ангарами, высовывалась неподвижная труба. Каждый ангар окружало массивное кольцо двигателей. Цилиндр с каждой секундой увеличивался в размерах, и вскоре его изображение заполнило весь экран. Поверхность сверкала мозаикой разноцветных огней: зеленых, золотистых, серебристых, голубых и фиолетовых. Вскоре картинка уже не вмещала в себя всю станцию. Пошел крупный план, и стали различимы сооружения на поверхности станции — подъемные краны, башни, шпили. При еще большем увеличении моему взгляду предстал только ближайший к нам конец трубы. Сплошное мерцание огней превратилось в отдельные пятна.