Василий Скородумов - Слияние

— Ну, как сказать? Специально я тебя не искал, Шнайдер. Но уж, коль нашёл, у меня есть, что тебе сказать.

— И что же?

Шнайдер уже не на шутку разозлился. И не на Чёрного Сталкера, на себя. Что же он, заколдованный какой-то, раз говорит одни вопросительными предложениями? Может он видит Рэда Шухова первый и последний раз в своей жизни. Какое тогда сложится о нём впечатление у Легенды Зоны?

А Шухов в это время, откашлявшись, монотонно выдал следующее:

— Пил ты много, дебоширил, курил, как паровоз, друзей не уважал, с разгульными девками якшался, рукоблудил, самогон гнал тайком ото всех. За все эти твои прегрешения гореть тебе в аду!

Шнайдер не сразу оправился после такой речи.

— Чего, чего, чего?

— Ой, извини, это я заготовил для другого.

— Чего?

— Да ну тебя, Шнайдер, лишён ты чувства юмора. Даже пошутить нельзя. Шутка это, понимаешь? Думаешь, если я призрак, так мне и шутить нельзя?

— Ну, не знаю.

— Ладно, а теперь по-серьёзному. Твои дни пребывания в Зоне сочтены, Шнайдер. Ты уйдёшь, но вскоре вернёшься.

Что бабка-гадалка, честное слово. Распростёрла старая свои руки над хрустальным шаром и давай частоколом выдавать информацию: что ждёт, что не ждёт, чему быть, чего не миновать и так далее и тому подобное. Почти так же сейчас говорил и Чёрный Сталкер. И причём одно предсказание хлеще другого.

— Так, секундочку! Это что же получается, я умру,… а потом воскресну? Как зомби? Или как?

— Ну уж этого я тебе говорить не буду. Чтобы не портить тебе сюрприз.

— Хорош сюрприз, ничего не скажешь. Умереть. Вот здорово!

Шухов промолчал. Но потом ещё более бодрым голосом сказал:

— Вот держи. Тебе он понадобится, — послышался хруст и в руках у Рэда загорелся люминесцентный фонарик, горящий приятным нежно-зелёным светом. Он совсем чуть-чуть осветил лицо Чёрного Сталкера, но и этого оказалось достаточным, чтобы Шнайдер мог разглядеть Легенду Зоны.

У него красивое, спокойное лицо. Голубые глаза выражали умиротворение. Смотришь в них и никогда не скажешь, что их обладатель когда-либо был и будет чем-либо огорчён. У Рэда на голове были чёрные растрёпанные волосы. С тех пор, как он стал Чёрным Сталкером, он прекратили свой рост.

Одет Шухов был в обычную сталкерскую форму. В левой руке он держал АК-СУ, хорошее оружие надо сказать. Вот только зачем оно ему?

Рэд протянул светящуюся палочку Шнайдеру.

— Бери. Я её у одного покойника возле Милитари стырил. Не сочти за мародёрство. Не пропадать же добру.

В каком-то смысле он был прав. Шнайдер принял из его рук фонарик. От него света конечно маловато, но это всё же лучше, чем ничего.

— Спасибо! — тихо сказал Шнайдер.

— Да не за что! — улыбнулся Дима Шухов. И запомни, что я тебе сказал. Я не пошутил.

Произнёс это и исчез. Будто и не было вовсе. Исчез как сигаретный дым в воздухе.

Шнайдер задумался над его словами. Неужели ему в скором времени суждено умереть? Незаманчивая перспектива. Но раз это сказал Чёрный Сталкер, а не какой-нибудь пьянчужка, у которого из-за злоупотребления алкоголем открылись провидческие способности, то его предсказание обязательно сбудется.

Блин, надо было у него спросить про Тура. Всё ли с ним в порядке?

Поздно. Эх…

С фонариком стало гораздо легче. Теперь не приходилось опираться на стены, чтобы найти очередной поворот. Всё было освещено, пускай и тускло. Настроение у Шнайдера улучшилось и стало не так страшно.

Пару часов непрерывной ходьбы и о, счастье! впереди снова забрезжил свет. Шнайдер очень надеялся, что на сей раз это будет выход, а не очередная впадина с водой. Но даже если это и не так, ему всё равно будет приятно ещё раз увидеть что-то, кроме черноты пещеры.

Шнайдер издал громкий вздох. Такой звук мог издать только по-настоящему счастливый человек. Это был вздох облегчения. Наконец-то он вышел из пещеры.

Если спросить в этот момент у Шнайдера, чему он больше всего радовался: когда он избежал смерти в схватке с кадавром, или когда он выбрался из болота или же когда он вышел из этой злосчастной пещеры, он бы не смог однозначно ответить.

Лучи восходящего солнца ударили ему в глаза. Шнайдер зажмурился так сильно, что веки сразу же стали болеть. И он ещё долго не смог открыть глаза полностью, пока полностью не привык к свету.

Как же хорошо!

Шнайдер мог бы ещё долго наслаждаться рассветом и свободой, однако от этого занятия его оторвал громкий, слишком громкий кашель, слышащийся из-за ближайших кустов.

«Как же мне это надоело!»- про себя воскликнул Шнайдер и на всякий случай достал из чехла нож. В последнее время он очень уж часто слышал какие-то странные звуки, источник которых скрывался где-то в невидимых глазу местах. И ничего хорошего они, как правило, не сулили.

Шнайдер очень медленно и осторожно. Чтобы не шуршать опавшей листвой, прошёл к кустам. Раздвинул ветви. И рот его от изумления раскрылся сам собой.

На земле, прислонившись к стволу высокой ели, сидел Фатум. Он надрывно кашлял и постоянно отплёвывался. Левая рука хозяина «Акрополя» была вся окровавлена. На его лысине отчётливо виднелись глубокие длинные царапины.

Фатум повернул голову.

— Шнайдер? Ты, что ли? Или мне мерещиться? — и снова залился в кашле.

— Я. Я! — уверил Фатума Шнайдер, выходя из-за кустов. Рад видеть тебя, дружище. Что с тобой?

И хозяин «Акрополя» поведал ему, как на бар напали мутанты, как он вместе с Монахом, Гризли и Мопсом спаслись в его каморке. После отступления монстров, они вчетвером покинули «Акрополь», после чего разошлись кто куда. Гризли решил попытать счастья и попробовать дойти до Монолита, чтобы тот исполнил его заветное желание — стать самым всемогущим на планете. Сколько друзья его не уговаривали, не говорили, что это опасная идея, Гризли продолжал стоять на своём и даже пригрозил убить каждого, кто встанет у него на пути. Мопс, не объясняя причин, ушёл куда-то в сторону Агропрома. Монах и Фатум направились к бару «Сто рентген» искать там себе пристанища. Так сказать, временно перекантоваться. Фатум потом собирался отреставрировать свой бар и вернуть ему былую славу.

Только вот на них с Монахом было совершено нападение большой стаи слепых псов, в результате чего сталкера, ещё живого, куда-то уволокли мутанты, а Фатума, хоть он всех оставшихся и положил, серьёзно ранили.

— Во! — амбал показал Шнайдеру свою левую пятерню. Вернее, не пятерню уже, так как средний и безымянный пальцы отсутствовали. Кровь на культях уже запеклась. Теперь ясно, почему у Фатума все руки были красные. — А знаешь, кто мне помог? Вопрос на засыпку!

— М-м-м, — Шнайдер почесал в затылке. — Ладно, уже уснул, сдаюсь. Ну и кто же?

— Тур.

— Тур? Он жив?