Александр Валидуда - На задворках галактики

– Не совсем так, конечно. Тем или иным образом вашего согласия, как и ваших ребят, мы бы добились, уж поверьте. Сами понимаете, такие способности, как у нас с вами, редкость невообразимая. Уж мы бы постарались найти подход для добровольного сотрудничества.

– Неужто такие сложности возникают?

Острецов приподнял бровь, секунду-другую колеблясь с ответом, вопрос-то показался ему не из разряда приятных.

– В общем-то нет, – произнёс он задумчиво. – Взять того же ротмистра Мелёхина, с которым вы успели познакомиться, с ним просто: человек он военный, давал присягу. Получил приказ и будь добр исполнять.

– Ох, и кузница кадров у вас…

– А что поделать, Пётр Викторович? Дыр много, а кандидатов несравненно меньше. Перебирать не приходится, увы. Думаете, я мечтал о генеральских погонах? Как бы не так, меня манили экспедиции в запретные территории, я ведь по первому образованию географ. Романтика, знаете ли, свойственна молодости. А вышло, что Отечеству понадобились мои способности в иной стезе… Однако до войны у меня получалось совмещать юношескую страсть со служебными обязанностями, правда диссертацию не успел защитить.

Краснов кивнул, рассматривая игру света полуденного солнца на стеклянных изгибах пепельницы. Благодаря или вопреки скопившимся окуркам, падающий от окна свет давал причудливые блики. Хорошие сигареты курил генерал, после них приятный комочек в гортани оставался. Сам себя Краснов считал ценителем хорошего табака и втайне наслаждался предложенными генералом сигаретами. Да и кофе, импортируемое из Великого Герцогства Арагонского, оказалось ничуть не хуже полюбившегося кантонского. Пока с арагонцами нет войны, торговля процветала. А во время войны процветала контрабанда, причём погранстраже обоих держав, что морской, что сухопутной, обычно предписывалось не сильно тормошить таких контрабандистов, так – самую малость, чтоб не сильно наглели или, не доведи Господи, чего другого для государства опасного не переправляли.

– Хорошо, Ростислав Сергеевич, – Краснов прикурил очередную сигарету, чиркнув длинной спичкой с ярко-жёлтой головкой. Вытяжки в кабинете не было, табачный дым выходил через приоткрытую форточку узкого, словно бойница, окна с видом на прибрежную скалу. – Какие в вашем представлении от меня и моей группы должны последовать действия, чтобы повысить степень доверия к нам? Острецов улыбнулся и тоже прикурил.

– Думаю, не в ваших действиях дело, Пётр Викторович. Время само всё по своим местам расставит. Тут другое. То что мы, в некоем смысле, коллеги, само по себе значит мало. Во-первых, да, вы правильно задались вопросом о сфере интересов моего управления. Внешняя разведка – это основная, но не обязательно главная линия работы разведупра. Так уж сложилось, если угодно знать, исторически. В какой-то степени мы дублируем функции ГБ и контрразведки, прежде всего в армейской среде и оборонке. Согласен, несколько громоздко выглядит наличие стольких специальных служб, дублирующих функции друг друга, но… Нам однако удаётся не столько конкурировать, сколько сотрудничать. Во-вторых, мы, то есть разведуправление, противодействуем так называемым 'стирателям' – так у нас принято обозначать велгонских агентов с такими же талантами, что и у нас с вами. А вы с вашими ребятами попали в наш мир, охотясь за рунхами. Я знаю, кто они такие эти рунхи. Архивные данные, в том числе закрытые, о той страшной Войне у нас сохранены. Допуск у меня есть, по долгу службы я изучал всё что связанно с чужаками. Так вот, сдаётся мне, что ваши рунхи и наши 'стиратели' – одного поля ягоды.

– Да, вполне может быть. А вам удавалось захватить живых 'стирателей'?

– Редко. Всего несколько случаев за последние десятилетия. В основном трупы, к сожалению.

– Трупы, говорите. Похоже, очень похоже. С выжженными мозгами?

Острецов бросил на собеседника пронзительный взгляд, выжидая, последуют ли разъяснения. Взгляд Краснов выдержал спокойно, давая понять, что расшифровывать свои слова не собирается.

– В актах судмедэкспертизы, – ответил Острецов, – в каждом случае описывалось поражение головного мозга. Но выжигание? Признаюсь, не понимаю.

– Не в буквальном смысле. Но по сути одно и то же. Запрограммированная самоликвидация, сопровождаемое скоротечным разрушением зон долговременной памяти.

– Вот как? – Острецов задумчиво потёр подбородок. – Хотите сказать, что у живого пленника можно считать информацию прямо с мозга?

– Да. Есть такая аппаратура. Психосканер, например. Процедура эта требует навыков, тонкости восприятия внутреннего мира 'пациента', каким бы гадким этот внутренний мир не показался. Длительная процедура и неприятная. Для меня, например, неприятная. Мнением 'пациента', естественно, никто не интересуется.

Острецов поджал губы, задумавшись. Покачал головой в ответ каким-то своим мыслям, и выдал:

– Это кое-что объясняет. Теперь мне понятно пристрастие 'стирателей' к самоликвидациям… Вот видите, Пётр Викторович, вот уже и первые плоды нашего сотрудничества. Краснов слегка пожал плечами, мол, кто ж спорит.

– Напрашивается очевидный вывод, – Острецов сделал очередную затяжку и пустил дым в сторону форточки, – про рунхов и 'стирателей'. Выходит, последние могут быть не людьми. А чужаками.

– Выходит так. Не обязательно все подряд, но какая-то часть определённо: да.

– Нечто подобное я давно подозревал. И не я один. Теперь, после вашего нежданного появления в нашем мире, картина становится более чёткой.

Минуты три сохранялась пауза, каждому было о чём подумать. И не зная об этом, каждый сейчас размышлял о степени необходимой откровенности.

– Ещё по чашечке? – предложил Острецов.

– Не откажусь, – злоупотреблять кофеём Краснов не захотел, потому сказал: – Чаю, если можно.

Генерал кивнул, нажав кнопку электрозвонка под крышкой стола. По сигналу в кабинет заявился сержант полевой жандармерии из комендантского взвода.

– Два чая покрепче, – распорядился Острецов и вопросительно глянул на собеседника. Краснов одобрительно кивнул. Оба любили крепкий чай, однако генерал за всё время не притронулся к стоявшей на подносе сахарнице, видимо любителем сладкого, в отличие от Краснова, насыпавшего в кофе по три ложки, он не был. Сержант щёлкнул каблуками и скрылся за дверью.

– Кстати, давно хотел спросить, – вспомнил Краснов, – не вы ли, Ростислав Сергеевич, распорядились о нашем размещении здесь на базе?

– Нет. Я лишь распорядился попридержать Красевича и Вировец в Памфилионе. И сопроводить их к пирсу к моему прилёту. А что, есть замечания или пожелания?

– Нет. Приём нам оказали… Да, можно сказать, как для своих. Всё замечательно, благодарю. Пожелания кое-какие есть, но об этом позже.