Артем Тихомиров - Буря и натиск

Звуки боя приглушили массы камня. Гоблин сел, отдышался. Потолок подвала, где ему выпрямиться в полный рост не удалось бы при всем желании, остался целым. Здесь стояла старая мебель, стащенная вниз хозяевами, какие-то ящики и гора неописуемого хлама. Оказывается, эльфы не такие уж чистюли и педанты, как принято считать. Бардака у них хватает. Не хуже, чем в любом гоблинском логовище.

Крот посмотрел на рыжую. Она в свою очередь что-то разглядывала в стороне. Одну из стен покрывал шевелящийся ковер из клопов, точно этих насекомых кто-то нарочно согнал сюда со всего города. Мелкие кровососы постоянно передвигались, и в перерывах между разрывами можно было услышать, как вся эта масса издает громкий шелест.

Гоблин выругался. Морковка всхлипнула, приложив ладонь ко рту. Поглядев на нее, Крот ощутил, что в его желудке тоже неладно. Как всякий зеленый, он не прочь иногда закусить насекомым, но клопы… всему же есть предел. Никогда в жизни Крот не видел так много.

Оставалось сплюнуть.

– Лучше займем места в первом ряду, деточка. Ползем.

Он пополз, а Морковка пошла, правда, на нетвердых ногах, – к тому подвальному окну, где обзор был самым свободным. Эльфка села рядом с гоблином. Привалилась к стене плечом, закрыла глаза.

Крот высунул дуло гвоздемета наружу. Вид даже лучше, чем он думал вначале. Будь он снайпером, то здесь была бы отличная позиция для того, чтобы утюжить всю площадь целиком.

Бой подходит ближе. Еще две мины рвутся неподалеку. Эльфы увеличивают дистанцию, зная, что гоблины отходят по главной улице на юг. Заряды ерошат мусорные терриконы, раскидывая повсюду обломки. Крот ругается вполголоса – ни демона не видно. Жаль, нет бинокля.

Угол здания по левой стороне главной улицы отрывается. Пыльной волной он падает на мостовую, где и без того полный бардак. Потом свистит еще один снаряд. Крот уверен, что из танка. На этот раз он грохает где-то слева от дома, где засел подпех с «ценным грузом».

Эльфка, кажется, приходит в себя.

– Ты чего? – спрашивает Крот. Обе руки пленницы, скованные наручниками, тянутся к его ранцу. – Прикончить меня решила?

Морковка смотрит.

– Слушай, как тебя зовут? Зовут как? Не врубаешься?

Пленница качает головой.

– По-моему, ты мне мозги полощешь. И всем нам, включая Гробовщика. А? Нет? Если ты магичка, то, может, понимаешь по-нашему?

Эльфка хмурит брови и кусает покрытые коркой губы. Снова тянет руки к его ранцу, а потом показывает, словно что-то кладет себе в рот.

– Что?

Бой идет у самой площади. Кто-то бешено отстреливается. Орут. В пыли мелькают чьи-то силуэты, даже не поймешь, гоблинские или эльфийские.

Бах – граната! И пронзительный вопль. Затем еще один. Словно кого-то там добивают штыком.

Морковка продолжает свой спектакль.

– Да пропади ты пропадом.

Теперь возле площади стоит дикий гвалт. Гранаты хлопают одна за другой, и слышно, как рычат демоны, работающие внутри танкового двигателя. Траки издают натужный зловещий скрежет, подминая под себя каменные обломки.

Из дыма и пыли выбегают гоблины. Панического бегства нет – зеленые отходят на другие позиции. Прячутся за горами мусора, фрагментами стен, в воронках от взрывов.

Тут музыка боя изменяется. Выстрелы почти смолкают.

Крот смотрит сквозь свою амбразуру. Он ни разу не принимал участие в уличных боях. Взятие эльфьих укреплений на Текучке было совсем другим, непохожим. Понятно, что враг – там, свои – здесь. А на улице, среди развалин? Парни в батальоне говорили: по первости у любого салаги просто крышу относит. Хочется быть сразу в четырех сторонах света, успеть повсюду и всадить пулю в каждого врага. Отсюда и начинается беспорядочная беготня. В итоге какой-нибудь шустрый эльф вальяжно выпускает тебе мозги.

Подпех пробует посчитать горняков. Тринадцать рыл. Остальные где? Их было девяносто с лишним, рота.

Эльфка настойчиво добивалась его внимания. Гоблин посмотрел на нее.

– Да ты жрать хочешь?

Эльфка смотрит.

– Жрать, спрашиваю?

Наверное, поняла по тону и закивала, показывая на свой рот.

– Как бы то ни было, а в няньки я не записывался, – проворчал Крот, снимая ранец и вытаскивая из него сверток с сухпайком. – Держи! Выбирай, что сможешь съесть! Вы-би-рай…

Пленница кивнула и принялась разворачивать обертку грязными дрожащими пальцами. Крот хмуро смотрел искоса.

Первым делом Морковка нашла хлеб. Взяла, разломила квадратный кусок и засунула половинку в рот. Гоблин почти с жалостью поглядел, как жует эта странная пыльная кукла, а потом вернулся к наблюдениям. И все-таки думал о рыжей. Ничего не мог с собой поделать. Может, Хилый и Ворох правы, может, он перешел границу…

Стороны ждут, пока уляжется пыль. По-другому этого не объяснишь. Затихший было танк продолжает путь. В тягучем душном воздухе разносится рокот и скрип, точно трутся друг об друга громадные жернова. Вскоре Крот видит его – тяжелую громаду с длинной мортирой, торчащей из башни-таблетки. Бронированная хрень с эмблемой какой-то танковой дивизии идет на площадь в сопровождении пехоты. Эльфы из «Дримхорна» передвигаются по обеим сторонам от бортов.

– Да они что, думают, наши драпанули, что ли? – бормочет Крот.

К тем тринадцати зеленым присоединилось еще столько же. Где они прятались, подпех не понял. Горняки возникли точно из пыли, из куч обломков, из развороченной брусчатки. Шквал огня из гвоздеметов и карабинов накрывает выдвинувшихся слишком далеко вперед эльфов. Их фигурки падают, корчатся. Каски слетают с голов и катятся, словно бильярдные шары.

Танк разворачивает башню в сторону наибольшего скопления атакующих. Строчит на передней броневой панели гвоздемет с полукруглым шарниром. Зеленые спешно меняют позицию. Отходят, используя любое прикрытие.

Орудие дает залп, корпус танка вздрагивает, будто приседает, сбрасывая с брони и гусениц пыль и комья сухой грязи. Снаряд со свистом рассекает воздух и ввинчивается в брусчатку в основание кучи обломков, выросшей возле здания. Двух гоблинов швыряет взрывной волной, они летят, словно подхваченные ветром тряпки. Один из них врезается в стену, разбрасывая кровь во все стороны. Крот уже видел такое на берегу Текучки.

Столп пыли клубится, застилая обзор. Эльфы отступают в обратном направлении, беспорядочно паля. Их забрасывают гранатами. Взрывы хлопают, словно громадные петарды. Сквозь грохот слышится крик. Крот еле успевает следить за происходящим.

Танк вновь поворачивает башню, а механик-водитель дает задний ход. Махина рычит. Крот чувствует, как вибрирует земля, – даже на своем месте, за тридцать метров от него. И тут с верхнего этажа здания справа кто-то из зеленых пускает противотанковый файрбол. Заряд попадает в махину позади башни. Металл стонет и расползается в яркой вспышке.