Артем Тихомиров - Буря и натиск

– В общем, так. Чтобы не было вопросов в дальнейшем, – рыкнул сержант. – Мы тут вроде стали одной семьей. Подпехи по идее и должны быть такими, ибо опасность и общие цели не могут не сплачивать… И сегодня мы получили нового члена нашего маленького героического сообщества. – Сказочник указал на Этайн. – И надеемся, что принесем друг другу пользу во имя общего дела. Тьфу! Но это все дерьмовые высокие слова… а вот правда. Касающаяся меня.

Подошли Гробовщик и Шершень. Оба выглядели примерно так же весело, как сержант.

– Похоже, парни… и девки, я скоро откину копыта! – сказал Сказочник. – Еще в лагере я повредил ногу, наступив на осколок мины, который прорезал подошву ботинка. В рану проникла грязь, и с ней бы справился любой мало-мальски соображающий костоправ. Моей ногой занимался сам Ресница. По обычной медицинской части он дока, однако в магии не шарит. Суть в том, что я заразился некрофорой и запустил болезнь. Признаю, должен был сразу обратиться к Гробовщику.

– Я бы смог, сержант, – сказал чародей.

– Знаю. Но что случилось, то случилось. Короче… мне осталось несколько дней. Некрофора множится и поражает все больше тканей. Уже как минимум на одну четвертую я… зомби, живой труп. Как только некрофора поразить мои мозги, считайте, все!.. Теперь поздно что-либо делать…

– Моя блокада должна продержаться до того момента, когда мы найдем специалистов, – сказал Гробовщик. – Не все потеряно…

– Ты не уверен, кудесник, – сказал Сказочник. – И я сам знаю. Шансы весьма невелики.

– Можно было бы… – пробормотал Шершень. И замолк.

– Что? Язык проглотил?

– Я имел в виду ампутацию…

Крот решил, что сержант взорвется. Но он только качнул головой, напоминая старую усталую собаку.

– Ни в коем случае, Шершень. Лучше я подохну с двумя ногами, чем выживу с одной, – сказал гоблин. – У меня в любом случае останется пистолет. Я отойду в сторону и сделаю свое дело – когда достигну последней черты. Но если я не успею, если превращусь в ублюдочную тварь раньше, обещайте, что не дадите мне «жить» так!.. Ну!

Подпехи молчали.

– Что? Воды в рот набрали? Обещайте, что прикончите меня! Особенно это касается тебя, гобломант. Может статься, обычные пули и гвозди не подействуют. Понадобится магия.

– Обещаю, – ответил Гробовщик. – Я уже видел это…

– Что?

– Ничего.

– И вы, парни, держите ухо востро. Надеюсь, не подведете!

Зеленые кивнули. Крот был как все, но не представлял, как это – выстрелить в своего.

– И еще. Если замечу, что из жалости или еще по какой дурной причине вы носитесь со мной, как с инвалидом, плохо вам будет. Рассказал я вам для того, чтобы ввести в курс дела и не ставить перед фактом в последний момент. Мне жалость не нужна. Все будет как прежде, только, может, быстро бегать я уже не сумею! Мы по-прежнему неуклонно и твердо премся выполнять свою миссию – и нас ничто не остановит!

Ясно, подумал Крот. Чего же неясного? Никакой жалости. Жалость унижает.

И нас ничто не остановит.

– Ну а теперь, героическая компания, идем дальше. Мне, честно говоря, поперек горла эта прогулочка. Пора заканчивать. До Окрошки еще далеко, поэтому двигаем, зады не расслабляем!

Собрались без галдежа, без зубоскальства. Кто переваривал услышанное от сержанта, кто думал об Окрошке, которая казалась ему последним городом на краю света. Возможно, недостижимой целью.

Крот наклонился, чтобы поднять с травы цепь и наручники – по привычке, но потом выпрямился и пошел прочь. Этайн припустила за ним, стараясь не отставать и не жаловаться, хотя испытывала нешуточные боли в натертых ногах.

В воздухе парило. Пели птицы, летали бабочки-капустницы. Подпехи прошли через поле, на котором не было ни малейшего намека на войну. Вдалеке стояла пустующая ферма. Посередине большого участка, покосившись на воткнутом в землю шесте, торчало огородное пугало. Одна рука поднята, словно в приветствии.

При желании в этом можно было увидеть символ – голова у пугала была тыквенной и точно так же зловеще-весело скалилась широким прорезанным ртом. Так же, как на шевроне батальона «Смердящий».

16 июня 1549 года.

Южная Дурландия.

Направление северо-восток

– В нехорошее время пришли, подпехи, в нехорошее. Эльфы прорвались…

– Где?

Сказочник достал карту, развернул. Командир гаубичной батареи, гоблин в расстегнутой куртке и с непокрытой головой, с ухмылкой сунул нос в грязные потертые бумаги.

От полевой кухни тянуло едой: кашей с мясом. Лейтенант Полдник только что распорядился накормить гостей, и они утопали в сторону котлов, стоящих в хорошо замаскированной низине в стороне от наблюдательного пункта.

Тяжелые длинноствольные гаубицы, врытые в землю так, что торчали лишь верхушки, сейчас молчали. Жерла орудий смотрят в хмурое небо, затянутое дымами от пожарищ. Обманчивая тишина и расслабленность. Обслуга и артиллеристы, впрочем, были все время чем-то заняты. Чувствовалось напряжение. Враг приблизился вплотную, а батарею никто не прикрывал. В случае если Дети Цветов атакуют непосредственно ее, гоблинам придется отбиваться самим.

– А вот здесь прорыв. Так нам передали, – сказал Полдник, указывая на карту. – Через мост таки прорвались.

– Мы прошли южнее Сучка вчера вечером.

– Вам повезло – аккурат после вас эльфы бросили к мосту через Брюшину три пехотные дивизии, одну бронетанковую из войск Стального Легиона и кавалерийскую бригаду. Это то, что я знаю. Но мы видели самолеты и передвижные артиллерийские установки. Сейчас затишье, но наши еще в Сучке, хотя пришлось драпануть за реку и бросить Корку. Эльфюги все спланировали: не просто наскок, а тщательное продуманная, мать их так, операция! Вчера мы работали по этому, этому и этим секторам. Тысячу двести выстрелов сделали. Вот по этим дорогам эльфы хотели рвануть на юг. Нам доложили, что наступление пока остановлено. Видишь, сержант, гады собирались обойти зеленых, чтобы заскочить в Сучок с юго-востока. Шиш! Севернее нас есть еще две батареи – Гуронский Артиллерийский и батальон минометной поддержки из Восьмой Штурмовой. Пока мы находимся на месте, эльфам не окружить Сучок… Но кто знает… Уверен, они вычислили наше местонахождение. Вчера мы заметили двух стрекозабров – кружили над вон теми холмами. Пока вот тишина, но недобрая… Самый косяк в том, что в Сучке наших мало. Подвести резерв не успели. Долго не протянуть мужикам!

Сказочник мрачно качал головой. Получалось, он завел взвод в ловушку. И хотя не знал о ней, это его не извиняло. Самое паршивое заключалось в том, что назад не повернуть: сектор, через который подпехи прошли в полном неведении, уже занят войсками противника.

– Плохая у тебя карта, сержант, – сказал Полдник, почесывая голое пузо. Довольно грузный, он не любил долго стоять, а потому взгромоздил свой зад на приземистый бочонок из-под селедки. – Вот здесь. Погляди на мою… Видишь? Тут есть город, а у тебя он не обозначен.