Алекс Кош - Вечеринка в стиле «вамп»

Ходить по тёмному и пустому жилому корпусу — это, скажу я вам, то ещё приключение. Темень, холод, шаги отдаются эхом по всем этажам… брр… Впрочем, улица оказалась ничуть не более гостеприимна — во дворе не горело ни единой лампочки, да и здание столовой стояло тёмной одинокой махиной. Ни в одном из окон не наблюдалось ни малейшего намёка на свет. Вот до чего люди в экономии дошли…

Я зазевался и тут же споткнулся на лестнице.

До чего дошли? До дури, вот до чего. Трудно им одну лампочку на входе повесить. А то ведь выяснится, что лампочка висит, просто её никто не включает.

Слегка прихрамывая, я подошёл к двери и потянул её на себя.

В глаза ударил яркий свет.

— Наконец-то появился, — послышался голос Истова.

Я старательно захлопал глазами, привыкая к освещению.

— Добрый вечер, — пробормотал я, стараясь скрыть лёгкое недовольство.

— Присаживайся, — предложил незнакомый и немного странный голос.

Глаза наконец-то более или менее привыкли к свету, и я смог разглядеть помещение и всех присутствующих.

За круглым столом сидели четыре человека: уже довольно хорошо знакомый мне Истов, те двое, что привезли меня, и, наконец, невысокий толстяк, судя по всему тот самый «психолог» с одесским акцентом. Старик сидел с непроницаемым лицом, Истов откровенно ухмылялся, шофёр химичил с сотовым телефоном, а «психолог» и вовсе смотрел в одну точку. В общем, компания подобралась весьма интересная.

Я неуверенно присел на свободный стул, и вопросительно посмотрел на Истова.

Что-то мне подсказывает, что этот весёлый, и в самом прямом смысле лёгкий на подъём (если уж даже пола не касается…) человек, наиболее близок мне по духу. Так что и ориентироваться лучше на него.

— Вздрогнули? — неожиданно предложил молчаливый шофёр, и я действительно вздрогнул. Было в его голосе что-то неправильное, хотя я не мог точно сформулировать что именно. По звуку его речь напоминала слегка зажеванную плёнку магнитофона.

Истов с готовностью налил мне в стакан водки, и все четверо привычным движением подняли бокалы. Я собрался было сообщить о том, что водку не пью, и вообще спортсмен, но потом передумал — общение всегда лучше протекает именно под водку. Это я тоже в фильмах видел… в русских, конечно же. Поэтому я поднял свой бокал, и, присоединившись к хоровому «будьздрвы», проглотил положенные 50 грамм. Хорошо ещё, что штрафные за опоздание не налили.

Горло обожгло, а дыхание перехватило так, что я чуть не задохнулся с непривычки. Закусывать я не рискнул, побоявшись протянуть над столом руку за закуской — вдруг уроню что-нибудь по пути… например, этот самый стол.

— Наш человек, — крякнул Истов. — Даже не закусывает.

Я попытался улыбнуться, но получилась лишь какая-то обиженная гримаса.

Истов кивнул каким-то своим мыслям и произнёс:

— Ну что ж, это Виктор Светлов. Он временно будет заменять Владимира. — Все четверо, включая старика, и до этого момента невозмутимого шофёра усмехнулись. — Конечно, нашего Вовку вряд ли можно заменить кем-либо вообще. Но молодой человек попробует взять на себя хотя бы часть его обязанностей.

— Маленькую часть, — заметил «психолог».

— Маленькую, — согласился Истов.

Это что, у них юмор такой?

— Виктор, — Истов посмотрел на меня так, будто я попал на торжественный приём в честь Папы Римского, и продолжил соответствующим тоном. — Представляю тебе нашего начальника, наш аналитический отдел, отдел планирования и разработки стратегии в одном лице — Борис Абрамович…

Истов почему-то замолчал.

— Неужто Бере… — начал было я.

Нет, не Березовский.

Ну, дела, неужели Гор объявился? Эй, ты как сюда попал?

Это что за Гор такой?

Стоп. Если это не Гор, то кто? Внутренний голос, что ли?

— Борис Абрамович Кац, — договорил Истов.

— Кац — это который предлагает сдаться? — всё же уточнил я.

Истов радостно закивал головой, явно поняв, что именно я имею в виду.

Ваши шютки здесь неуместны.

Нет, нужно что-то с этим делать. Так и до раздвоения личности недолго дойти. Никогда бы не подумал, что у меня в подсознании спрятан такой странный акцент.

Ты сначала хоть личностью-то стань, прежде чем раздваиваться. Акцент, кстати, почти незаметен.

— Наш Борис Абрамович владеет весьма интересной техникой управления сознанием… многие называют это телепатией, — продолжил Истов. — Так что не удивляйтесь, если вдруг у вас в голове появится внутренний голос с одесским акцентом.

Ну, конечно же! Гор уверял меня, что снять из мыслей образ человека может только телепат. А я, дурак, сомневался!

Да, я действительно умею читать и передавать мысли. И нечего так орать.

Мамочки, это что же, он с самого начала читал мои мысли? Какой ужас!

Я опасливо посмотрел на Бориса Абрамовича, но тот продолжал пялиться в одну точку прямо перед собой. Просто удивительное спокойствие.

— Ты вот всё рассказываешь и рассказываешь, а какой у молодого человека допуск ты узнал? — проворчал старик.

— Наверное, высокий, раз его к нам отправили, — пожал плечами Истов.

Шофёр согласно кивнул.

— Молодой человек, в каком звании вы служили? — обратился ко мне старик.

В каком звании? Да ни в каком, ещё не хватало мне служить неизвестно где, и неизвестно кому. Правда, для старика это было явно важно, и я решил тактично не заметить вопроса.

— Какой у вас уровень допуска? — не отстал он.

— Самый высокий, — ответил я, надеясь отмахнуться от назойливого вояки.

— Тогда уж самый глубокий, — вновь подал голос шофёр.

Всё-таки странный у него голос.

— Ага, — почему-то обрадовался Истов. — Чем больше знаешь, тем глубже в дерьмо погружаешься, так?

— Почти, — согласился до этого молчавший Борис Абрамович. — Только здесь немного другая пропорция: чем больше знаешь, тем глубже тебя в случае чего закопают.

— Ну, так всё правильно, — согласился Истов, — в вышеупомянутой массе и закопают.

Я не уверен, но по-моему весь этот разговор сильно напоминает фарс — комедию разыгранную специально для меня. Они наверняка знают обо мне более чем достаточно. И эти шутки их… я понимаю Истов, у него на лице написано вечное похмелье, но телепат-то серьёзный дяденька.

— Поверь мне Игорь, у Виктора уровень доступа повыше твоего будет, — обратился к старику Борис Абрамович. Глаза его, однако, продолжали без выражения смотреть в одну точку.

У меня возникло одно подозрение…

Да, я слепой. Всё, что мы приобретаем, требует своей платы. Иногда плата может оказаться больше, чем мы можем представить.

Я с трудом удержался от желания вскочить с места и куда-нибудь убежать. Когда голос возникает у тебя в голове, это не очень-то и приятно. Сразу же встаёт вопрос о приватности своих мыслей. Одно дело, когда это статуя, которую можешь слышать только ты, и совсем другое — живой человек. А если он узнает обо всём, что со мной произошло… о Лите, вампирах?