Алексей Евтушенко - Стража Реальности

То ли от взрыва, то ли от последующего удара о дорогу, но задняя дверь распахнулась, и стала видна часть развороченной взрывом ночной улицы с перевёрнутым на правый бок спецназовским «Тигром». Ствол крупнокалиберного пулемёта бессильно уткнулся в дорогу, рядом валялся мёртвый стрелок. Откуда-то сбоку по «Тигру» лупили из автомата. Во всяком случае, сквозь гул в ушах Никита различал знакомый до отвращения вой рикошетов. Однажды, когда он служил срочную на юге страны, его БМП подорвался на фугасе. Рота тогда попала в засаду, и он на всю жизнь запомнил ощущения, которые сейчас испытывал вновь.

Будто в кошмарном сне.

Только это был не сон. Следовательно, надо выбираться наружу и уносить ноги. Так как запах бензина весьма усилился. Что указывало на пробитый бензобак. А значит, одной случайной искры хватит для того, чтобы никто из них уже не встретил завтрашний день. Каким бы плохим или хорошим этот день ни обещал быть.

Никита огляделся.

Справа от него лежал Женька, слева – Маша. Оба, приподняв головы, напряжённо смотрели в дверной проём.

– Все целы?! – громко осведомился Никита.

– Да!

– Целы!

– Тогда на счёт «три» выскакиваем и прячемся за «Тигром»! Его пуля не прошибёт!

– А как... – начала было Маша, но Никита не дал ей времени на размышления и разговоры.

– Раз, два, три! – Он приподнялся и на четвереньках бросился вон из смертельной тесноты металлической будки.

И вовремя.

Как только им посчастливилось укрыться за брюхом спецназовского бронеавтомобиля, какая-то шальная пуля всё-таки подожгла разлитый бензин, после чего рванул бак, и милицейский «уазик» окутало жаркое пламя.

– Ух, блин! – выдохнул Женька. – В самый раз мы выскочили.

– И что дальше? – поинтересовалась Маша.

– Эй! – позвали со стороны кормы. – Живы?

Они повернулись на голос.

Человек, одетый во все чёрное, с автоматом на изготовку, стоял в пяти шагах, и его лицо было спрятано под чёрной же вязаной шапкой с прорезями для глаз и рта.

– Живы, – ответил за всех Никита. – Вы кто?

– Дед Пихто, – отрезал человек. – Бежать можете?

– Смотря зачем.

– Чтобы и дальше живыми быть.

– Легко, – заверил Женька.

– Тогда – за мной, и быстро – скомандовал человек.

После чего повернулся и скрылся за кормой «Тигра».

Сначала долго бежали через дворы жилых многоэтажек, едва освещённые луной и редкими фонарями. Затем пересекли довольно широкую, но совершенно пустую и тёмную улицу и снова углубились во дворы.

Их провожатый будто специально выбирал самый запутанный и неудобный путь – сворачивал в какие-то узкие проходы между гаражами, затем попёрся напрямую через сильно захламленный остатками мебели и прочим мусором обширный пустырь и наконец остановился у подъезда длиннющего восьмиэтажного дома, построенного, судя по всему, ещё в 50-х годах прошлого века.

– Мальчики, – на ходу осведомилась Маша, – вы уверены, что нам туда надо?

– Они уверены, – сообщил человек в чёрном. – Деваться всё равно некуда. Иначе поймают. А как только поймают, так почти наверняка убьют. Око за око. Слышите?

Прислушались. Где-то не очень далеко выли сирены.

– Думаю, что район уже оцеплен, – негромко продолжил человек и потянул на себя дверь. – Нужно переждать до утра. Пошли.

Лифт не работал, и пришлось подыматься по лестнице на седьмой этаж. И снова чуть ли не в полной темноте, потому что лампочки на лестничных площадках или не горели, или вовсе отсутствовали.

– Паша? – осведомился чей-то хрипловатый голос из глубины квартиры, когда человек впустил их и закрыл за собой дверь на ключ.

– Он самый, – ответил человек и щёлкнул выключателем.

Шапку-маску он успел стащить и оказался белокурым и голубоглазым парнем лет двадцати с лишним. Губы, в любой момент готовые улыбнуться, и задорные девчоночьи ямочки на румяных щеках. Эдакий ангел с автоматом Калашникова.

– Ты не один, что ли? – спросил голос.

– Не один, – подтвердил Паша и указал подбородком на дверь: – Сюда.

Эта была, вероятно, гостиная. Диван возле стены. Письменный стол у окна. Два шкафа с книгами и один платяной. Телевизор на ножках (!). Два кресла, стул. Плотные коричневатые шторы на окнах. Вытертый синий ковёр на полу. На стене, рядом с самыми настоящими часами-ходиками – репродукция картины Пикассо «Девочка на шаре». Аляповатая четырёхламповая люстра под потолком с тремя горящими лампочками. Пахло здесь недорогим мужским одеколоном и застарелым табачным дымом.

– Мама дорогая, – оглядевшись, изумилась Маша. – Я уж и забыла, что бывают такие... интерьеры.

– А чем вам не нравится интерьер? – удивился «ангел» и плюхнулся в одно из кресел, не выпуская из рук оружия. – Присаживайтесь, вон, на диван. Поговорим.

Они последовали приглашению и сели.

– Мартин! – позвал белокурый. – Ты не хочешь к нам присоединиться?

– Иду, не шуми.

Дверь отворилась, и в комнату ступил высокий худощавый мужчина. Было ему на вид лет сорок пять. В тёмно-русых коротко стриженных волосах обильно проступила седина, на щеках серебрилась двухдневная щетина, в углу тонкогубого рта торчала дымящаяся сигарета, из-за чего один глаз был небрежно прищурен. Не хватало только плаща и брезентового рюкзака за плечами.

– Ба! – сказал мужчина и вынул изо рта сигарету. – Знакомые все лица. Эк вас угораздило.

Никита, Маша и Женька переглянулись.

– И всё равно похож, – с вызовом заметила Маша.

– Кто и на кого? – полюбопытствовал мужчина.

– Вы. На Индиану Джонса.

– О как. Интересное сравнение. Но вообще-то меня зовут Мартин.

– Это мы уже сообразили...

Мужчина по имени Мартин не спеша прошёл дальше, загасил сигарету в пепельнице, взял стул, уселся на него верхом, глубоко вздохнул и спросил:

– Где ты их подобрал?

«Ангел» коротко объяснил – где.

– А сюда зачем притащил? Хлопот теперь с ними не оберёшься. Даже представить боюсь.

– Да что такое?! – возмутился белокурый. – Что тебе не нравится? Нормальные ребята. Не первые, не последние.

– То-то и оно, что первые, – вздохнул Мартин. – Они оттуда . Понимаешь?

– Как это – оттуда?

– Вот так.

– Ни хрена себе, – «ангел» присвистнул и посмотрел на гостей с каким-то жадным новым интересом.

– Так, – не выдержал Никита. Он был самым старшим и сильным в компании трёх друзей и поэтому чувствовал свою ответственность. – Может быть, кто-нибудь объяснит нам, что происходит?

– А то несправедливо получается, – поддержал его Женька. – Вы всё знаете, а мы тут сидим непонятно где и только глазами хлопаем.

– Мир вообще несправедлив, – сообщил Мартин. – И этот, и любой другой. К сожалению.

Он достал из нагрудного кармана рубашки сигарету, задумчиво повертел её в пальцах, сунул обратно и сказал: