Алексей Евтушенко - Стража Реальности

Так и есть. Оказывается, в этом мире Александр Сергеевич погиб тоже на дуэли, но гораздо раньше – в апреле 1827 года в Москве. Дрался с неким Соломирским и, ясное дело, из-за бабы. Точнее, княжны Софьи Урусовой, дочери князя Александра Михайловича Урусова. Нелепая смерть. Тем более, как я понял, у Пушкина и видов-то особых на эту Софью не было. Просто весной 27-го года он чуть не каждый вечер бывал в доме Урусовых, его там хорошо принимали... Хм, бог его знает, конечно, что там могло произойти на самом деле. Зная любвеобильность солнца русской поэзии и его горячий и вспыльчивый нрав... Как бы то ни было, господин Соломирский его застрелил. Чёрт, и фамилия ведь какая-то невзрачная и совсем не воинственная. Соло-мирский. Тьфу, прости, господи. Какие уж тут дуэли с такой фамилией. А поди ж ты! Нет, Дантес в этом смысле грознее звучит. Но закон исторической компенсации не обманешь. Раз Александр Сергеевич погиб вроде как раньше положенного, то пришлось Михаилу Юрьевичу взваливать на себя недоношенное бремя русской изящной словесности. И доносил-таки, сумел. Прожил Лермонтов в этом мире пятьдесят два года, проявил себя в полной мере истинным гением художественного слова, стал не просто родоначальником русской психологической прозы, но и достиг мировой литературной славы, предвосхитив Достоевского своим знаменитым циклом «городских» романов...

Н-да. Теперь ясно, почему площадь его именем назвали. Ладно, теперь посмотрим, что у нас вообще с историей.

Мельком бросив взгляд на стеллаж с русской фантастикой и отметив про себя, что пара фамилий любимых мною авторов присутствует и в этой реальности, я расплатился и направился в кафе. С целью выпить пива, пообедать и заодно в спокойной обстановке полистать книги и обдумать свои дальнейшие планы и действия.

– Значит, давай ещё раз и подробно. Есть уверенность, что мы точно вычислили их штаб-квартиру?

– Абсолютно. Во всяком случае, одну из.

– Их может быть несколько?

– По нашим сведениям, в Москве – одна. Это точно. Главная.

– А в других городах?

– Насколько мне известно – нет. Возможно, в других странах. Но точные данные отсутствуют.

– Может быть, стоит попытаться навести справки? Осторожно.

– Не думаю, что сейчас для этого хорошее время.

– Слабая позиция?

– Именно так. Противник сразу учует, что мы обладаем серьёзнейшей информацией, которой нет у них. И кинется эту информацию добывать. Любым путём. А наши позиции, как вы совершенно верно заметили, слабы. Можем легко утратить имеющееся хотя бы в этом преимущество.

– Хорошо, согласен. Тем более что нет уверенности в том, что они там между собой тесно сотрудничают.

– Думаю, слишком обольщаться всё же не стоит. Тесно не тесно, а сотрудничают наверняка. Или, во всяком случае, хорошо знают друг друга. Но в основном, согласен, действуют каждый на своей территории.

– Чёрт, всё-таки очень плохо, что вы упустили этого... как его...

– Мартина. Так он себя называет. Мартин Станкевич.

– Да, Мартина. Допросить бы его с пристрастием... Всё бы знали сейчас.

– Виноват, товарищ генерал. Из-под носа ушёл. Уж больно ловок оказался.

– Ладно, что уж теперь. Это я так, ворчу, напряжение сбрасываю. Не обращай внимания. Продолжим. Сколько у нас времени? Двое суток?

– Это в самом лучшем случае. Реально нужно рассчитывать на сутки.

– Мало. Вот скажи, отчего это нам вечно не хватает времени? Специфика профессии?

– Нам хватит, товарищ генерал.

– Надеюсь. Нет, ну какие сволочи! Мало им своего мира – в наш лезут! И ведь не просто лезут с целью, там, изучения-наблюдения. Хрена! Вмешиваются напрямую. Нагло, с оружием в руках. По какому праву? Что ж. Как они к нам, так и мы к ним. Не уничтожим, так хоть отвадим. Глядишь, в следующий раз десять раз подумают, прежде чем сунуться. Сколько человек предполагаешь задействовать? И кого именно?

– Вот здесь я хотел бы с вами посоветоваться, товарищ генерал. Дело в том, что все эти люди идут практически на верную гибель и...

Кафе называлось «Иртыш», и я счёл это добрым предзнаменованием. В этот полуденный час там почти не было посетителей, что вполне меня устраивало. Я выбрал дальний столик, сел лицом ко входу и жестом подозвал девушку-официантку.

– Здравствуйте, – улыбнулась она дежурной улыбкой и положила передо мной меню.

– Здравствуйте, – улыбнулся я в ответ. – Знаете, терпеть не могу изучать меню. Давайте поступим проще. Что вы можете мне посоветовать из горячих мясных блюд?

– Лучше всего у нас получается тушёное мясо с капустой, – быстро сориентировалась девушка, и это мне понравилось.

– Очень хорошо, – согласился я. – Значит, давайте его. Салат?

– Из свежих овощей. Помидорчики, огурчики...

– Хорошо, давайте. И пиво. Какое у вас?

– Есть датское «Туборг», есть сибирское «Золотой восход», есть наше «Старое московское».

– Светлое?

– Есть и тёмное.

– Холодное?

– Обижаете.

– Две кружки светлого. Одну «Золотой восход» и одну «Старое московское». Пока всё. Пиво, если можно, сразу.

Девушка кивнула и отошла, а я закурил и достал из сумки книгу «Россия и Сибирь Казачья: две страны – одна цивилизация. Исторические очерки».

В общем-то, я уже догадывался, что в этой альтернативке за Уралом начинается совершенно иная страна, нежели у нас, но требовалось уточнить детали.

Автором книги значился некий Вадим Нестеров – «историк и журналист», как было сказано в аннотации, и ещё в магазине, бегло просмотрев начало, я убедился, что стиль изложения меня вполне устраивает: с одной стороны, вполне живой и удобоваримый, а с другой – достаточно серьёзный и предполагающий равные отношения между автором и читателем.

Особо углубляться в текст я не стал и уже в течение первой кружки пива (это оказалось сибирское «Золотой восход» – очень недурное) понял, что история России пошла в этом мире по иному пути в самом конце царствования царя Ивана Васильевича по прозвищу Грозный.

А именно в начале 80-х годов XVI века, когда Ермак со товарищи добился столь впечатляющих успехов в покорении земли Сибирской. Добиться-то он добился, да только в этой альтернативке хан Кучум оказал более серьёзное сопротивление, и те победы, которые одержал Ермак в моём мире летом и осенью 1582 года, случились здесь позже – весной и летом 1583 года. И всё. Этого вполне хватило, чтобы история свернула на иную дорогу. Иван Грозный умер, так и не дождавшись от Строгановых и самого Ермака известий о военных успехах в Сибири. Соответственно царь и пожаловать казака титулом «князя Сибирского» не успел. А затем началось Смутное время, когда всем, кто претендовал на трон московский, стало не до земель за Уралом.