Дмитрий Роспопов - Клинок выковывается

Всё что мне удалось из него вытащить, так только то, что он родом из страны Буш, которая находится, кстати, рядом с Нубией, и вынужден был уйти оттуда из-за того, что в поединке то ли убил, то ли отправил дух верховного шамана своего племени, как он сказал, «скитаться к душам мёртвых». На мои вопросы, как он левитирует, шаман только загадочно улыбался и говорил, что у меня этого никогда не получится, совершенно не объясняя своё заявление.

За некоторыми состязаниями я наблюдал из своей клетки. Они проходили на первой арене, на которой позже нам предстояло сражаться. Сначала были метатели арканов, которые сначала на конях, а потом пешим ходом, демонстрировали умение накидывать аркан как на неподвижные тонкие столбики, так и на бегущих рабов. Затем настала очередь лучников, за ними — состязания в бою на саблях. Зрелища вскоре настолько мне наскучили, что я последовал примеру орка и завалился спать.

Состязания длились весь день, а вечером была грандиозная попойка. Утром следующего дня рабы начали готовить обе арены. Когда туда принялись таскать различные колюще-режущие предметы, я насторожился.

— Ну что, лягушонок, готов умереть? — прорычал Ур'такал, почёсывая свой живот, который, казалось, был вырублен из камня.

— Знаешь, такого желания у меня нет, — рыкнул я в ответ. Первородный язык с практикой давался мне всё легче и легче. — Я бы даже сказал, что совсем нет такого желания.

— Не переживай малыш, — отозвался старик со своего места, — тебя никто об этом не спросит, для особо строптивых рабов есть увлекательная возможность побывать Почётным гостем, вон видишь уже и стол вкапывают для счастливцев.

Я посмотрел туда, куда он указывал и действительно увидел, как рабы вкапывают в землю пять столбов. Я сглотнул, зрелище пыток меня никак не прельщало.

— Они что, прямо тут будут их пытать? — удивился я.

— А где ещё? — сказл орк, булькая своим вариантом смеха, — в степи, что ли?

— И долго они будут развлекаться? — поинтересовался я.

— Весь день. Воинов и зверей меньше чем в прошлый раз, поэтому птички будут петь весь день и мешать мне спать, — безразлично протянул орк.

Поняв, что весь день буду слышать чужие крики, я покрылся испариной. Когда трезвеющие кочевники выползать из своих юрт и наполнять трибуны, появились рабы, которые тащили упирающихся и извивающихся людей, двумя из которых были девушки.

— Сейчас придёт распорядитель, и первые птички запоют, — зевнул орк, глядя, как пленных привязывают к столбам. — На их крики выползут остальные степняки.

— Как думаешь, меня могут переселить на время к другой арене? — поинтересовался я, с трудом представляя, как можно выдержать, когда прямо на моих глазах будут пытать людей.

— Лучше тебе этого не делать, — заметил шаман. — Ещё подумают, что ты трус, и мы лишимся удовольствия помериться с тобой силой.

— Толку с вами меряться, — угрюмо заметил я. — Не знаю, как насчёт тебя, Загиял, но выходить против орка явное самоубийство.

Ур'такал довольно выпятил грудь, но тут же кинул взгляд на шамана и сдулся.

— Загивая ты точно не одолеешь, — признал он, — не стоит даже и пытаться.

— Сами сказали, меня спрашивать об этом не будут, — язвил я уже просто автоматически, так как всё моё внимание было привлечено к худому кочевнику, который установил стол рядом с жертвами и что-то на нём раскладывал.

— Опять кожу будут сдирать, — поморщился шаман. — Ну никакой фантазии у бедных кочевников.

Я сглотнул, тошнота подступила к горлу. Через недолгое время, когда палач приступил к работе, которую я смог выдержать всего пару минут, я улёгся на пол и заткнул себе уши, выдержать такое было невозможно.

Он начал с девушки. Как я ни затыкал уши, крики всё равно пробивались сквозь ладони, слёзы подступили к глазам, а мне сделалось ещё хуже, чем когда меня самого пытали в колодках. Чужие пытки оказались для меня ужасным испытанием, а день только начался.

Я вылез головой из-под шкуры, и размотал тряпки, которыми замотал уши, чтобы не слышать криков. Взгляд мой невольно упал на стоящие недалеко столбы, нервная дрожь сотрясла меня всего и я отвернулся. Именно в тот момент, когда я смотрел на место пыток, рабы стаскивали со столбов куски мяса, потому что назвать людьми, то что там висело я не осмеливался. Кляпы мои сильно помогли мне, хотя иногда среди шума в голове я ощущал пробивающиеся снаружи звуки, в эти моменты я ещё сильнее затыкал уши руками и забивался в свой угол. Даже собственные пытки не были для меня столь мучительные, оказалось, что смотреть как мучают других, для меня намного тяжелее.

— Странный он какой-то, — услышал я сбоку задумчивый голос шамана, — слышишь Ур'такал?

— Спина самого едва зажила от милых развлечений наших кочевников, — продолжил шаман, услышав утверждающий рык орка, — а смотреть на чужие пытки, которые самому ничем не угрожают, он не может.

— Если бы не видел, как он сражается, — ответил ему орк, косясь на меня одним глазом, — даже разговаривать с ним бы не стал.

— О?! А это кто интересно? — внезапно оживился старик, кивая направо, — гости на празднике у кочевников, редкое зрелище.

Я повернулся туда, куда показывал шаман и едва не открыл рот от удивления, в компании одного из устроителей торжеств, к нашим клеткам подходил разодетый в дворянские одежды Костел, в сопровождении Рона, Дарина и гномов из правления колхоза. Хозяин орка угодливо улыбаясь, показывал рукой на клетки и что-то рассказывал. Когда они подошли ближе я расслышал ответ Костела.

— Хочу заключить с вами пари уважаемый Радир, — произнёс он настолько надменным и уверенным тоном, что я от удивления едва не стукнулся лбом об прутья клетки.

— Какое же, господин барон? — заинтересовался кочевник, льстиво склонив голову.

— Даю тысячу на то, что третьим будет вон тот заморыш, — Костел так небрежно махнул рукой в сторону моей клетки, как-будто отмахнулся от мухи, — и две на то, что победит вон тот старик.

Кочевник перестал улыбаться и сначала недоумённо посмотрел в нашу сторону, а потом на управляющего.

— Если бы я не уважал гостя, я бы ничего не сказал, — осторожно подбирая слова начал он, — но хотел бы заметить, что даже мы не знаем кто из них сильнее, орк или шаман. А уж тем более я бы вам не советовал ставить такие деньги на слабого раба, которого притащило не самое наше лучшее племя, и то только чтобы не пропустить очередные Игры.

Костел надменно усмехнулся и ответил.

— Ценю ваше внимание, господин Радир, но я всё сказал.

— Всё же три тысячи серебра — это очень большие деньги, — улыбчивость кочевника как ветром сдуло. Он выпрямился, расправил плечи и снова стал властным и опытным вождём племени, каким я его увидел в первый день Игр.