Алекс Дальский - Побег в невозможное

Алкоголь уже начал действовать на него — инженер раскраснелся и во время беседы оживленно жестикулировал.

— А почему сейчас… Да потому что заказ с каждым годом растет, а численность персонала в цехах наоборот — падает.

— Так почему же она падает? — не унимался Игорь. — Если вы говорите, зарплата хорошая…

— Вот заладил! Почему да почему… Потому что! — Юрий Михалыч покосился на лежащую в прихожей собаку. — Вопросов ты много задаешь, Игореха. Хотя, с другой стороны…

— А ещё я видел надпись на стене: «Институт — Вечное Зло». Даже как-то не по себе стало.

— Да плюнь, пишут всякую чушь. Институт, конечно, был тут раньше, научно-исследовательский, но его уже много лет как закрыли. И кроме птиц да летучих мышей, никого там нет.

— Чего же они пишут тогда?

— Так народ потому что темный — вот и пишут. А я сам в этом институте бывал, сразу после его закрытия. И обходил его весь сверху донизу. Там не то что всю аппаратуру — всю мебель вывезли! Пустое здание абсолютно, а сейчас, к тому же, ещё и аварийное. Зато в городе что ни случись — сразу «институт виноват»! Один дурак придумал — все повторяют.

— А вы-то зачем его обходили? Если он пустой.

— Зачем? Да мне он сто лет не нужен был, этот институт! Просто когда его закрывали, приехали какие-то люди важные, не то из Министерства Обороны, не то эти, из Особого отдела. Заставили нас акт составлять, что, мол, с энергопитания снят, тепло отключено, и так далее. Вот мы с тепловиками и ходили, осматривали, всё ли там в порядке.

— Странно тогда, действительно. Зачем что-то сочинять, если зайти туда и самому всё посмотреть?

— Э нет, — засмеялся Юрий Михалыч. — В этом-то всё и дело. Сочинять ты, конечно, можешь всё, что угодно, а вот внутрь института сегодня попасть не так-то просто.

— Почему — не просто? Неужели его так плотно законсервировали?

— Да уж куда плотнее, Игорек, куда плотнее… Его заминировали.

Инженер снова потянулся за графином.

— Там такой забор каменный вокруг. И таблички по всему периметру висят. «Внимание! Контрольная полоса» и прочее. А внутри за забором и стоп-система, и «запретка» специальные имеются… Пару раз пытались какие-то придурки туда забраться — так даже хоронить нечего было. Пластиковые мины.

— Вот, дела, — покачал головой Игорь, — никогда не слышал, чтоб пустые здания минировали. Надо будет дойти, хотя бы издалека посмотреть.

— Будет время — сходи, посмотри. В центре, севернее «Кремля» — городской парк. Так вот, сразу за парком территория института и начинается. Не беспокойся, мимо забора не пройдешь… Ну, что, ещё по одной?

— Пожалуй. Только мне — не полную… Юрий Михалыч, а позвонить от вас можно?

— Позвонить? — удивился инженер. — Можно, конечно. Правда, смотря куда.

— Вообще-то, я домой хотел звякнуть, сказать, что добрался, то да сё…

— Домой, Игорек, — с ударением произнес Юрий Михалыч, — надо было раньше звонить. А здесь телефонная сеть только местная. Да и то не у всех. Это же закрытый город, ты чего хотел?

— Ну, а мобилы?

— Мобилы запрещены. К тому же, они здесь и не ловят. Вот новые трубки — «сэты», или как их там — те вроде работают, но где ты их возьмешь? «Сэт» у нас только у Сурганова, да ещё, может, у пары человек на весь город. Так что извини.

— Что ж, понятно, — Игорь привстал в кресле и потянулся, — Как думаете, Юрий Михалыч, не пора ли нам ложиться?

— И то верно.

Инженер опрокинул в рот содержимое своего стакана, после чего поднялся и нетвердой походкой направился во вторую комнату.

— Я обычно на диване сплю. Но раз ты сегодня — гость, то мы с Юнгой в «малом зале» перетопчемся. Говорят, я храплю как перфоратор…

— Юрий Михалыч, — окликнул его Игорь. — А всё-таки. Черви подземные…

— Что — черви? — остановился тот в дверях.

— Ну, мне просто интересно… Неужели они действительно существуют?

— Знаешь, Игорек, — хозяин квартиры медленно обернулся. — А вот тут вопрос очень непростой…

Он замолчал и прислонился к дверному косяку, замерев, словно к чему-то прислушиваясь.

— Под городом нашим, и правда, какие-то странные пустоты возникают. И толчки подземные случаются. Всё чаще и чаще в последнее время. И даже обвалов уже несколько было. А почему — не знает никто. Но вот черви… Я бы сам никогда в этот бред не поверил, если бы не случай один…

В общем, месяца три назад тряхнуло нас сильно. В промышленной зоне толчки начались, возле переезда за буферную… А там же складская территория. Ну и обрушился один из складов, сначала передняя стена рухнула, а за ней — и крыша… Ладно, хоть боксы пустые стояли, тары — и той не было.

Завал расчистили почти сразу, а там, под обломками — яма. Не яма даже, а как бы колодец, узкий и глубокий очень — дна не видно у него.

Опустили мы на тросе в этот колодец скан-камеру монтажную. С галогеновым прожектором. Интересно ж узнать, откуда толчки — здесь ведь не Индонезия, никаких землетрясений в принципе быть не должно…

— Так вот и я удивляюсь…

— В общем, камера, конечно же, ничего не засекла — только грунт и осадочные породы. Зато потом, когда из неё вынули матрицу и оцифровали каждый кадр — ты представляешь! — поверх изображения появилось нечто странное. Фрагмент короткий совсем, но там видно…

Юрий Михалыч снова замолчал, с трудом подыскивая слова.

— Такой, знаешь, не то хвост длинный, не то змея гигантская… И так быстро — раз по экрану — и исчезла. Как будто помехи какие-то. Но это не помехи! Там внизу вообще никаких помех не бывает. Что-то огромное и живое проползло — в этом нет никаких сомнений!

— Ничего себе… Так она по колодцу, что ли передвигалась?

— Нет, не по колодцу, в этом всё и дело. Колодец, кстати, вообще непонятно откуда там взялся… А змея, она как бы сквозь землю ползла, будто бесплотная, хотя при этом — реальная до малейших деталей. Когда кадры увеличиваешь, на них даже шкуру этой твари можно разглядеть — что-то среднее между кожей змеи и крокодила, только рисунок значительно крупнее…

Саму запись видели немногие: Сурганов велел засекретить её и спрятать. Зато слухов теперь каких только нет, чему удивляться…

— Слушайте, у вас тут не город, а целая аномальная зона, — удивленно протянул Игорь, провоцируя инженера на новые откровения. — Настоящий «Бермудский треугольник». Точнее, «Ново-Северский»…

Но Юрий Михалыч, похоже, посчитал разговор законченым. Вместа ответа он помахал рукой и, слегка пошатываясь, удалился во вторую комнату.

В ту же секунду лежавшая в прихожей собака, словно по команде, деловито поднялась и, негромко цокая по полу когтями, проследовала за своим хозяином.

Игорь некоторое молча сидел, глядя на кружащегося над лампой ночного мотылька. Затем привстал, торопливо стянул с себя куртку и, бросив её под голову, повалился на диван.