Виктор Ночкин - Череп мутанта

Хромой прошел мимо долговца. В здании было тихо и прохладно – нынче большая часть постояльцев в рейде, а те, что здесь, предпочитают торчать в баре. По полутемной лестнице сталкер спустился этажом ниже. Три пролета – и первая площадка, вход в бывшие морозильные камеры, теперь здесь бар. Лестница уходила дальше к машинным залам, где обосновавшиеся в «Снежинке» перекупщики оборудовали свои склады.

Лестничную площадку, и без того тесную, перегородили кирпичной стеной, за решеткой на стуле скучал охранник. Когда Хромой затопал по лестнице, боец зевнул, потянулся, передвинув на коленях автомат, лениво бросил:

– Проходи давай, не задерживайся…

Такие же порядки, как и в «100 рентген». К примеру, охране велено демонстрировать неприязнь. Хромой ухмыльнулся грозному стражу и нырнул в темный проем. Толстенная, с теплоизоляционными прокладками дверь бывшей морозильной камеры была распахнута настежь, ее запирали только вовремя выбросов.

В зале он огляделся. Под низкиим потолком мигали желтоватые лампы, качалась змеевидные тени от провисающих кабелей – проводка самопальная. За стойкой скучал бармен; Бледный, как обычно, торчал в углу, за другими столами сидели шесть человек.

При появлении гостя бармен встрепенулся:

– Вот это он я есть. Хромой, у людей к тебе дело.

Из-за стола поднялись двое, долговец в тяжелом усиленном комбезе черного цвета и пожилой мужчина с обычной снарягой цвета хаки.

– Хромой? – Старший протянул руку. – Я Константин Дроздовцев, можно Доза. Это Камышов из «Долга».

– Федор, – назвался Камышюв, – или Камыш. Присядем? Дело у нас.

Хромой взглянул на бармена, тот едва заметно кивнул, - мол, всё в порядке. В заведениях вроде «Снежинки» барменам принято доверять, иначе кто бы стал в такие места захаживать? Тогда Хромой придвинул стул и сел за стол Дозы и Камыша. Перед ними стояли бутылка, открытые банки тушенки, лежал батон, нарезанный крупными ломтями. У сталкеров был приготовлен и третий стакан, Доза придвинул его Хромому, налил. Камыш открыл еще одну банку консервов.

– За встречу, – сказал Дроздовцев. – Хотя повод у нас того… грустный, в общем.

Хромой кинул на него короткий взгляд – на вид лет пятьдесят или немного больше, фигура кряжистая, но не грузная, седая бородка, глаза умные. Внушительный, в общем, мужик. И сразу видно – в авторитете.

Камыш, придвинув консервы Хромому, тоже взял стакан. Выждав немного, чтобы все успели закусить, долговец начал разговор.

– Дело, прямо скажем, паршивое. Мы, конечно, незнакомы, но люди о тебе хорошо отзывались. И Коваль, и Белый с «Агропрома»… В общем, решили к тебе с этим… с просьбой, короче говоря. Ночью наш пост расстреляли. Шесть трупов, трое пропали.

– Расстреляли? – Хромой поднял брови. – Долговский пост?

– Пост был укреплен, как положено, – пояснил Камыш. – Но ворвались, обвалили стену… В общем, оборзела «Свобода». Давно, падлы, нарывались, во теперь мы им…

– Свободовцы? Хм…

Хромой задумался. Он было решил, что его, знаменитого сыщика, попросят отыскать виновных… а тут уже все ясно. Странно, конечно, но «Свобода» с «Долгом» всегда на ножах. Стычки и раньше случались – наверное, кризис назрел. Рано или поздно конфликт должен был вылиться во что-то этакое… И Хромому вовсе не хотелось встревать в свару крупных сталкерских группировок.

– Свободовцы, – подтвердил Федор. – Хиппи хреновы, раздолбаи. Даже мертвых не прибрали. И своих убитых тоже бросили. Ну не паскуды, а?

– Значит, «Свобода» напала на ваш пост, шестерых положила, а трое пропали?

– Среди пропавших Коля, сын нашего капитана Рожнова. Пацану тринадцать лет. Капитан его с большой земли привез недавно совсем. Там мать алкоголичка, её хахали да шпана уличная… в общем, пропал бы парень, а Рожнов его забрал сюда, говорил: человека из него сделаю. Любит сына, понимаешь?

Доза снова наполнил стаканы:

– В общем, дело такое, Хромой: надо Рожнову помочь. Парня среди найденных нет, капитан надеется, что свободовцы его не убили. Нужно пойти к ним, переговорить. Долговским идти бесполезно, с ними «Свобода» говорить не будет, должен быть кто-то нейтральный. Меня попросили, мне не впервой, но все знают, что я с «Долгом» в добрых отношениях, потому ко мне доверия у них не будет. А ты человек новый, ни с кем, ни в чем… но при том уже про тебя знают. Ладно, выпьем.

Хромой поморщился – водка была паршивая, он все же привык к качественной выпивке.

– Да ты не беспокойся, свободовцы тоже о тебе знают, – по-своему истолковал Дроздовцев гримасу сталкера. – Помнишь Зюзю, ну, пацан такой по «Агропрому» шатался? Ты вроде с ним и пришел в «Снежинку», верно?

– Точно, пришли вместе, но здесь распрощались и больше не виделись.

– Так Зюзя в «Свободу» подался и сейчас, скорее всего, с ними. Так что ты не долговский, точняк! Тебя они по крайней мере выслушают.

– Выручай, Хромой. – Камыш поставил на стол вторую бутылку. – Ты вроде толковый парень, судя по тому, что о тебе говорят, нам как раз такой и нужен… а не местные, блин… сталкеры Петровы… замшелые.

Упоминание любимого персонажа не могло не растрогать Хромого, и он согласно кивнул.

– Ты уж пособи, – гнул свое Камыш, не замечая. – Понимаешь, какая штука, если бы не пацан рожновский, мы бы уже по «Свободе» ударили. А так – сперва переговоры. Потолкуй с этими козлами – может, удастся миром парнишку вернуть… а то у меня кулаки чешутся.

– Хорошо, я не отказываюсь. - Доза снова налил, покивал.

– Я согласен, но… – продолжал Хромой.

– Но что?

– Непонятно мне. Во-первых, как свободовцы взяли ваш пост. Бетонные плиты, а? И потом, почему они своих убитых бросили? И еще: вы мне о мальчике говорите, а пропали трое.

Камышов выпил, сунул в консервную банку вилку; отколупав кусок твердоватой, жилистой тушенки, отправил в рот, прожевал.

– Еще Балуев с Корченко пропали. И сомнительно мне – как бы не предатели они. Может, помогли «Свободе», ссучились… Ты же понимаешь, по Зоне какой звон: мол, «Свобода» – это такое… ну, весело там, привольно, всем нравится. Мало ли кто без понятия – тем оно и нравится. Может, и эти двое… Другие наши тоже так думают. Вслух, конечно, никто пока о парнях плохого не говорит, но уж очень легко расстреляли пост, подозрительно это. Всего два дохлых свободовца… Маловато!

Хромой зачарованно следил, как Камыш стискивает кулак – вот-вот стакан треснет. Но сталкер не стал ломать посуду, разжал хватку и аккуратно поставил стакан на стол.

– Мне тоже не все здесь ясно, – согласился Доза, – но Рожнов точно хороший человек и Колю очень любил… любит. Нужно помочь.

– Договорились. – Хромой, прожевав тушенку, кивнул. – Я сейчас хабар Бледному сдам, чтобы налегке быть, и поедем. Сперва к вам? Лучше для начала поглядеть, что там с расстрелянным постом. Из вашего рассказа выходит – очень уж много непонятного.