Виктор Ночкин - Череп мутанта

– Химик, во что ты меня втягиваешь? У меня бизнес тихий, легальный…

– Ангельский! – подсказал Пригоршня. Он уже закончил беседу с немцем.

– Просто сделай, что я сказал.

– А зачем тебе? – Карандаш заинтересовался и теперь хотел знать побольше.

– Не твое дело. Если коротко, мы с Хромым добыли приличный хабар, я должен его сбыть, и если Полковник Хромого прихватит, мне выручкой делиться не нужно.

– А, понимаю, понимаю, – быстро закивал Карандаш. Это объяснение казалось ему очень даже логичным. – А если Полковник спросит, откуда у меня такие данные?

– Соврешь что-нибудь, – пожал плечами Химик, – тебе не впервой. И учти, если не сделаешь, я буду считать, что ты мне задолжал. И Пригоршня вон тоже будет, а он в гневе страшен.

– Ладно. – По лицу Карандаша было ясно: он уже придумал, что соврать и каким образом обратить дело к собственной выгоде. Лоб разгладился, глаза сделались ясными и прозрачными. Егерь приободрился. – Герр Майерс?

– Их бин берайт! – с энтузиазмом откликнулся немец. Пригоршня с Химиком погрузились в вездеход, Андрей крикнул на прощание:

– Да, Карандаш! Ты с манком к Периметру не приближайся, пока блок питания не отсоединишь. Потому что машинка до сих пор включается дистанционно, и если ты окажешься вблизи военного манка и твой экземпляр словит сигнал…

Карандаш недолго обдумывал услышанное, выругался и помчался к машинам.

– Хорошо скачет, – прокомментировал Пригоршня. – Бляйштифт. Ну что, едем отсюда?

– Едем. А что ты немцу продал? Я видел, он тебе деньги отсчитывал.

– Да запись, как Вовик там в лесу вышивает. Знатное кино вышло, супертриллер, можно сказать. А немец не то извращенец, не то, что скорее, хочет батю Вовика шантажировать, они ж партнеры по бизнесу, и пацан тоже при делах.

– Надо же. А ты что, немецкий знаешь?

– В объеме допроса пленного. Да дело-то нехитрое, а рыбу ангелы ловят в мутной воде.

Верно подмечено: ждать да догонять – хуже нет. Догонять бы еще так-сяк… но ждать было совсем невмоготу. Что-то похожее бывает, когда бросишь кубики в игре, они катятся по столу, показывают то одну, то другую грань, а ты ждешь – когда же остановятся? И что там выпадет? Кубики замрут рано или поздно, ты прекрасно знаешь, что им не вечно катиться… Но как хочется заглянуть за грань неведомого. Узнать итог раньше, чем замрут костяшки. Вот и я оказался в таком положении. Все факты собраны, партия приблизилась к решающей черте.

Находка в долговском архиве всего лишь подтвердила мою догадку. Ну да, теперь я точно знал, кто такой «Б.» из записки Щацкина-младшего, поставлявший информацию секретным службам, но игравший против них. Он выдал себя – из-за спешки ли, по глупости или из жадности… теперь уже не важно. То, что я увидел его на фотографии рядом с Хурылевым, развеяло сомнения. Теперь я знал, за какую нитку тянуть, чтобы распутать узел на линии моей жизни. Эх, не оборвать бы… Вот потому, что последний шаг должен был стать очень рискованным, – потому я и волновался, дожидаясь завершающего, решающего хода в затянувшейся партии.

Теперь не в моих силах было что-либо изменить. Все, что от меня зависело, я сделал.

Даже после того, как Качюлис торжественно вручил мне распечатку, я не убрался с базы «Долга», потому что таков был заранее разработанный план. Я должен ждать здесь. Чтобы не так тягостно было дожидаться, я старательно обманывал себя – делал вид, что продолжаю заниматься расследованием. Испросив разрешения Качюлиса, рылся в файлах, относящихся к «Монолиту» и О-Сознанию. Понятно, к секретной части архива меня не допустили, но всякое не рассортированное барахло позволили поковырять. Прибалту было не до меня – он восстанавливал базу данных, бегал от одного компьютера к другому с флэшками, препирался с электриками, требовал, чтобы кабели тянулись именно таким образом, как ему хочется, настаивал, чтобы оргтехнику расположили так, как он привык… Местное начальство куда-то свалило, и Качюлис спешил закончить до возвращения шефа.

Сперва я старался сидеть тихонько и не привлекать к себе внимания, но потом сообразил, что до меня, в сущности, никому нет дела, я примелькался, стал чем-то вроде предмета обстановки.

Каждый день являлся Рожнов с сыном. Качюлис ставил обучающие программы, Коля проходил материал седьмого класса средней школы. А может, восьмого, я не присматривался. Капитан воспользовался ранением, чтобы оставаться на базе с сыном – увозить Колю на блокпост или во временный лагерь он больше не хотел. По-моему, Рожнов боялся, что его со дня на день отправят куда-нибудь – в конце концов, раны были не опасными, я часто видел, что на задания в группировках посылают людей, пострадавших серьезнее. А уж одиночки и вовсе такую мелочь не считают причиной для отдыха. Вот и вышло, что мы оба, я и капитан, прятались у Качюлиса.

Дроздовцев свалил на третий день – ему строгая дисциплина в долговском лагере была не по нутру; а я так и торчал на базе группировки. Пару раз заикнулся, что могу заплатить, как все одиночки. Мне, конечно, сказали не болтать глупостей, но вообще-то наверняка со стороны смотрелось странновато, что я завис на этой базе.

Короче говоря, я нарочно описываю свое ожидание так долго и нудно – чтобы понятно было, как я скучал в этом лагере, ожидая развязку.

Закончилось все это на пятый день. Я сидел у Качюлиса и разглядывал план опорной базы «Монолита», разгромленной долговцами в прошлом году. Возможно, укрепления сектантов оборудованы по единому шаблону, тогда не лишним будет держать в голове общую схему. За соседним столом Коля Рожнов украдкой, прикрыв окно с обучающей программой и отключив звук, резался в какую-то дикую стрелялку, экран периодически заливался красным… В общем, все было буднично и серо, как дождливое утро в Зоне… и могло показаться, будто предстоит еще один скучный день.

Из караулки за дверью донесся голос Рожнова, и мальчишка поспешно защелкал клавишами, заметая следы преступления. Вообще-то он обычный паренек, разве что слишком молчаливый. За время нашего знакомства я слышал, что он произнес самое большее десяток слов за раз, и треть из них была «папа». Так вот, он стал быстро переключать программы, чтобы отец, не приведи Зона, не узнал о вопиющем нарушении режима, но капитан в его сторону и не глянул сразу направился ко мне. – Хромой, тут такое дело…

– Что-то произошло?

– Угу. Явились по твою душу. Полковник. Слышал о таком человеке?

– А кто это?

Долговец покосился на роющегося в паутине кабелей прибалта и, понизив голос, сказал:

– Это псих. Числится нашим, но вообще-то он больше сам по себе. Он в самом деле полковник из миротворческого контингента… бывший.