Виктор Точинов - Черная гвардия Эридана

– Дальше? Я поймал его и хотел наказать!

– Как?

– Да как обычно… Ухо ему оторву, и делов-то. Чтобы вдругорядь сразу видно было, что этот оголец – вор!

– Хорошо. Я разберусь сам. Можешь его отпустить.

Тиски на ухе разжались. Но боль – жгучая, пульсирующая – меньше не стала.

Сильные руки развернули тщедушное мальчишечье тело. Воришка поднял голову. Сверху вниз на него, не мигая, смотрел высокий мужчина в форме командира «осьминогов» – бойцов подводных войск специального назначения. Обитатели «дома» мало что знали об этом элитном отряде. Численность, задачи, место дислокации внутри огромной базы, – всё засекречено. Фактически, известно было только то, что он есть. И ещё одно: эти парни очень часто не возвращались с заданий.

– Смертники! – сорвалось с губ мальчишки.

Именно так люди называли между собой «осьминогов».

Мужчина… улыбнулся.

– Ну вот, я рад, что ты меня признал. А тебя как зовут?

– Молот, – ответил мальчик после паузы. – А вы ухи мне отрывать не будете?

– Нет, не буду, успокойся! Нам есть кому поотрывать ухи, в случае чего. – Воин выразительно посмотрел в сторону пленника. Наемник поежился, как будто за шиворот ему попало несколько капель ледяной забортной воды. Видно было – ему уже довелось на собственной шкуре испытать, как «отрывают ухи» бойцы из отряда «осьминогов». – Почему ты украл еду?

– Кушать хочу… Два дня не ел… Или три… Не помню точно.

– А почему ты выбрал этого пленного?

– Он был ближе всех к… к стене! Одноногий к тому же; не смог бы догнать, если б не схватил сразу. А еще… – Глаза Молота неожиданно сверкнули дерзко, с вызовом. – А еще – он враг. И враг должен подыхать, а не жрать нашу еду, которой нам и самим-то не хватает!

– Подкованный… Все верно ты говоришь, кроме одного. Этот воин – не враг, он – пленный. Наше командование оставило ему жизнь. Ты считаешь себя умнее, чем взрослые?

– Не знаю… Может, и не умнее! Но тогда ответь мне: почему ему есть что кушать, а мне – нет? Я что, хуже пленного? Да?! Тогда убейте меня!

Бусинки слез прочертили светлые полоски по грязным щекам парнишки; он растер их кулаками, повернулся и стремглав бросился прочь от «осьминога» и пленного имперского наемника. Его никто не преследовал.

Молот бежал недолго.

За ближайшим поворотом он, быстро оглядевшись по сторонам, нырнул за огромную буровую машину, которая уже не первый месяц скучала, бесхозная, в одном из отсеков подводного «дома». Проход между стальным чудовищем и стеной помещения был узким – только-только протиснутся такому тощему существу, как Молот. Но…

За автономным модулем для добычи руды (так, если быть точным, называлась «буровая машина») имелся небольшой проход в «магистраль». Магистралью беспризорники называли между собой обширнейшую вентиляционную трассу, через которую во все помещения базы поступал воздух. Попав сюда, Молот становился практически неуловим для взрослых обитателей подводного «дома». Сечение прямоугольного короба было таким, что подросток мог перемещаться по его внутренностям, а взрослый – нет. Если, конечно, не обладал теми же габаритами, что и двенадцатилетний паренёк.

Молот прополз несколько десятков метров, миновал одну решетку – выход в какое-то помещение, – другую…

«Все, теперь точно не поймают», – подумал он, и сел, прислонившись спиной к теплому металлу. Пошарил у себя за пазухой, вытащил галету, сломавшуюся в нескольких местах во время борьбы с увечным пленником, потом ещё одну… Эти пересушенные и законсервированные в вакууме сухари были единственной пищей, которую удалось раздобыть за последние трое суток.

И всё-таки мальчишка не торопился начинать трапезу.

Когда-то давным-давно, когда еще живы были родители, отец часто говорил, – перед тем, как сесть за стол:

– Хлеб – всему голова!

Почему светло-коричневый кубик плохо пропеченного теста – самое главное, что может быть у человека, Молот долго не понимал – до тех пор, пока первый раз в жизни не лёг спать голодным.

Потом голодных вечеров было много… Слишком много.

Мальчишка прислушался к гулкому эху, раскатывающему по металлическим трубам, и не нашел в звуках ничего опасного для себя. Он встал и неслышно двинулся дальше…

На одном из многочисленных переходов к своему укрытию он не выдержал, достал трофей. Старясь не уронить ни крошки, смакуя каждый кусочек, – съел галету.

Он уже знал, что «вакуумный хлеб» намного сытнее обычного. И что через каких-то полчаса исчезнет грызущая боль в животе, сменившись ощущением приятной сытости,

А еще – очень захочется спать.

Молот доел хлеб, прислушался к себе.

После такого обеда телу стало хорошо. Мальчик лег на спину, закинул руку под голову.

Он не заметил, как уснул…

Разбудили его голоса.

Разговаривали двое. Мужчины. Голоса доносились снизу, проникая в трубу сквозь вентиляционную решетку.

Молот собрался было как можно тише и незаметнее «слинять» из опасного места, но остановился. Он вдруг понял, что так насторожило его, когда сквозь дрему он услышал чью-то речь. Собеседники говорили на незнакомом языке!

Молот изрядно по́жил в подводном доме, чтобы понимать – если два или три человека общаются между собой на языке, ему непонятном, значит, они – чужие.

На базе жили и воевали представители разных местностей Умзалы; и не все они говорили на русском – родном языке Молота; но окающее, с кое-какими непонятными словами наречие обитателей Гальской степи понять вполне можно… И с обитателем Новой Аляски, «проглатывающим» многие согласные, тоже объясниться недолго…

Но этот, звучавший сейчас язык, не был похож ни на один, слышанный Молотом. Он затаился, вслушиваясь…

Хотя нет… Ни слова не понять, но что-то знакомое все-таки мальчишка уловил. Знакомое по фильмам о «старой жизни», именно так в них порой говорили враги народа. Эксплуататоры, скрывающие свои черные замыслы от честных труженников. Чуть позже Молот вспомнил и название языка: французский…

Враги…

Имперцы…

Имперцы – здесь, на базе?! Невероятно… Проще было бы поверить, что кто-то придуривается, имитирует речи из фильмов… Но интонации не позволяли усомниться: разговор идет всерьез. Спецы из «перековавшихся»? Перековаться-то они перековались, да не до конца, видать. Тоскуют по прежним временам, кровопийцы недобитые.

Толковали чужаки недолго. Вскоре раздался скрежет открываемого воздухозаборника, внутрь прямоугольного короба протиснулась чья-то рука и звучно прилепила что-то небольшое и темное к той же стенке, в которой находилась вентиляционная решетка. Секунд через пять жалюзи так же ловко были вставлены на свое законное место.

Беспризорник прислушался к удалявшимся шагам, затем потянулся к темному прямоугольничку, маячившему в полутьме. Но медлил, не спешил прикоснуться.