Норма Найт - Феномен хищника

Плейт Одинокой Волчицы прибыл последним – замедлив ход над побережьем, сделал пару плавных больших кругов возле самой воды, потом вдруг во мгновение ока взмыл высоко ввысь, сделавшись крошечной едва различимой в синеве точкой, и точно так же круто, почти отвесно рухнул боком к земле, активировав антиграв перед самым песком. Волчица показывала подругам небо и море, а заодно возможности стрейнджерской техники.

Диксон крякнула, завистливо следя за дерзкими эволюциями летучей машины, в мыслях читалась такая же любовь к залихватским пилотажным фигурам. Я знала, что возможности дискаев позволяют подобные рискованные трюки, но, откровенно говоря, смотреть со стороны было страшновато. Вдруг автоматика даст сбой – потом спасёт лишь восстановление с резервных копий, а она пока что есть только у самой Одинокой…

Вот и гостьи. Рядом с рослой, атлетически сложенной Волчицей, они, конечно, смотрелись девочками, как совсем недавно я. У всех длинные волосы, для лесовиков это настоящий культ. Шатенка почти такого же роста, как Одинокая, широкоплеча и довольно-таки мускулиста, однако линии тела заметно мягче, женственнее. Две других девушки пониже и не выглядят спортивными. У той, что справа, неужели волосы сами так завиваются?

Прибывшие шагали неторопливо, то ли нетвёрдо держались на ногах после лихого молодецкого пилотажа Волчицы, то ли предлагали нам получше себя рассмотреть.

-«Именно так, что в этом плохого?» – уловила я ответную мысль Одинокой, и немного смутилась.

Сельское прошлое всё ещё сидело внутри, заставляя несколько напряжённо относиться к телесной наготе. А Куница, Крапива и Сорока вели себя совершенно естественно, ничуть не смущаясь. И, наверное, от этого выглядели ещё симпатичнее, чем были на самом деле. Одна из лесовичек, коренастая и ширококостная, наверняка мечтала о новом теле больше остальных. Ноги её были заметно коротковаты, талия и вовсе не намечалась.

Усилием воли я пресекла подобные мысли и со всей искренностью пожелала троим новым знакомым удачи, счастья в новой жизни. Познакомились.

Волчицу, не отходя ни на шаг, крепко держала за руку Хищная Куница. Высокая, гибкая и явно уверенная в себе шатенка – прямые волосы собраны в тугой конский хвост длиною чуть ниже талии. Две русоволоски, худощавая и плотненькая, вторая с самыми роскошными волосами, которые я когда-либо видела, попали к нам в окружение. Дик и Джессика взяли негласное шефство над первой – её звали Жгучая Крапива, а мы с Итой сели по обе стороны от Беспокойной Сороки. Гостьи оказались общительными, весёлого нрава, мыслеречью владели на самом высоком уровне и сразу вызвали всеобщую симпатию.

Любопытство моё было, в общем, удовлетворено. Только одна лесовичка из трёх смогла добиться впечатляющих успехов в развитии физической силы. А ведь у них были все условия! Значит, главное – генетическая предрасположенность, по сути, всё та же химия, о которой толковала Лариса.

Расположились на обычном месте – вокруг большого, уходящего в пену прибоя ослепительно-белого стола. Традиционный для людей ритуал знакомства и неторопливого общения во время трапезы. Кроме искусно сервированных блюд и напитков можно было полюбоваться природой – хорошо просматривалось и море, и жёлтый пляж, и непроходимые джунгли на берегу.

Слева из-за далёких гор поднималось жаркое дневное светило. Во всей красе разворачивалась картина великолепного утра, переполняющая души радостью и надеждой. Энергетика этого места совсем другая, не как в Великом Лесу. Но Волчица считала – ничуть не хуже. Она среди нас самая чуткая, потомственная ведунья. Сорока с любопытством поглядывала то на меня, то на Иту. Торнианка подтвердила мысль девушки:

-«Да, у нас одинаковые тела, только они находятся в разных периодах цикла. Она через три декады вступит в свой первый период стабильности, а я спустя пять месяцев снова стану андрогином, чтобы готовиться к переходу в мужской период. Так без конца, пока функционируют эндокринные железы».

Беспокойная Сорока всё это знала в теории, просто хотела услышать от настоящей, живой торнианки. Её взгляд скользнул по моей груди, животу, ниже… Восприняв эмоции смущения, Беспокойная извинилась.

-«Я не учла, что твоя традиция иначе относится к обнажённому телу».

-«Не извиняйся», – я дружески тронула Сороку за плечо. –«Сейчас я уже хочу избавиться от этих пережитков, только ещё не успела».

А напротив Жгучая Крапива заигрывала с обеими соседками, зачарованная чувственно-сладострастной красотой Джес, великолепием магических глаз и могучей фигурой Диксон. Юная лесовичка ёрзала, словно на иголках. Что-нибудь спрашивая, всё время поворачивалась то к одной, то к другой, стреляя белозубой улыбкой. Обращалась по именам, хотя в мыслеречи это не обязательно. Наклонялась к подругам, подолгу задерживала взгляды на их лицах и обнажённых телах.

Девушка, что называется «отжигала», полностью оправдывая собственное имя. Расхваливая волосы Джессики, то и дело невзначай взбивала собственную причёску длинными тонкими пальцами и очень естественно удивлялась, как это так подходит Диксон короткая стрижка. При этом Крапива выглядела так естественно, что если бы не шуточки Джес, незлобиво поддразнивавшей лесную девочку, я бы и не заподозрила в череде взаимосвязанных действий приёмы вечной человеческой игры под названием «флирт».

-«В моей прошлой жизни люди любили слушать и петь песни», – неожиданно сообщила Дик. –«А здесь я стала пробовать петь беззвучно. Это даже легче – мысленно передавать звучание голоса и музыку, содержание слов».

Она обращалась ко всем, мыслеразговор за столом сразу затих – Джессика и Волчица, прежде слышавшие уже её безмолвное пение, теперь предвкушали удовольствие. Диксон откинулась на спинку стула, чуть прикрыла глаза цвета ночи…

Ритмичный двухтональный звук сам собою возник в голове.

Струны – будто бы кто-то извлекал звуки из струн! Причём это был какой-то сложный, никогда не слышанный мной инструмент. Или даже несколько инструментов сразу, теперь я точно слышала ещё и звуки духовых…

Музыкальное вступление с полминуты эмоционально настраивало слушателей, затем «поверх музыки» зазвучал голос.

-Парап-пара, пам-пара-па, Парап-пара, пап-пара-пара…

И слова.

Голос был глубокий, чувственный, негромкий. Немного насмешливый, уверенный в собственной неотразимости, он каким-то образом увлекал за собой, кружил голову, подчинял эмоции и покорял сердце.