Сергей Куприянов - Страж зари

Надеюсь, я не очень долго болтался в прострации перед тем, как сумел задать следующий вопрос, пропустив несколько промежуточных:

— А при чем тут Паша?

Она все смотрела на меня, как кролик на удава во время обеда.

— Ты говори, не бойся. Вместе-то оно лучше, ведь так, девочка моя? Расскажи мне, и мы вместе что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем. Только не держи в себе.

Говорил, а сам уже чувствовал, что дело плохо. До того, что даже думать на эту тему не хотелось. Есть веши, которых лучше вообще не знать. Да и говорил-то больше по инерции, потому что начал, потому что передо мной подчиненная, потому что нельзя в грязь лицом, слабость нельзя показывать. Самому же больше всего хотелось повернуться и бежать из этого терминала или хоть с Терминатором отношения выяснять. Ну нахамили бы друг другу, покричали бы, попутали от души и разошлись каждый в свою норку дуть коньяк и тихо злиться, обещая каждый сам себе больше не иметь дел с этим идиотом. Это была бы нормальная рабочая ситуация. А здесь же… Ох!

— Это он, — наконец проговорила Марина.

— Что «он»? Я не понял. Объясни мне, пожалуйста. Да понял, понял. Догадался уже.

— Это он сделал.

— Что сделал, Мариночка?

— Все. И с тиграми, и вообще.

Лучше бы я не давил на нее. Лучше бы не давил! Ну за что, за что мне такое?! Нет, не может быть. Просто не может, и все тут. Ну как, объясните мне, как? Как это возможно? Нет, я понимаю, Павел очень сильный спец, грамотный, он не то что львов, он телефоны заговаривает. Но чтобы воровать?

Стоп-стоп-стоп! Нестыковочка! Ведь я же помню, что он против заговоренных зверей, превращенных в безобидные игрушки, защиту строил. Он что же, не знал, выходит, что они заговоренные? Или притворялся? Ну допустим, допустим. Чего в жизни не бывает. Но ведь строил он по-настоящему. В полную силу, без дураков. Это видно, это не сымитируешь. Я видел, как он напрягался. Меня-то не обманешь, я сразу вижу, всерьез ты работаешь или так себе, шаляй-валяй. Что, тоже для обмана?

— А почему ты так решила?

— След его.

Вот это уже серьезно. След. В таких делах Марина у нас дока. «Нюхачка». Это все равно что хорошая легавая, которую охотник пустил по следу, а она вышла на зверя и лаем дает это знать. Тут либо охотник ей верит и идет к ней, либо не верит, но тогда, спрашивается, за каким дьяволом ему нужна такая собака. Марине я верил. Если она сказала, что там, на хищниках, был след Павла, то так оно и есть. К тому же она любит его… Или это ее игры? Эх, женщины, душа ваша — потемки непроглядные.

— Мариночка, ты уверена? Ты не ошиблась?

От напряжения я не заметил, как раздавил зажатую в пальцах сигарету. Почувствовал только, как табак по пальцам сыпется.

— Его, — сказала она.

— Ладно. — Я снизил напор на нее, и она сразу расслабилась. — Давай так. Сейчас ты поедешь к нам. Пойдем я тебя провожу. Поезжай, успокойся. Кофейку попей.

— А вы?

Чувствую, она хотела спросить про Павла, но сделикатничала, обобщила нас. Что ж, и на том спасибо.

— Мы тоже скоро будем. Ты нам кофе приготовишь, и мы тут как тут. Уставшие, голодные, а ты нам сразу раз — и кофе с булочками. А то и с коньячком. Ты сама-то как насчет коньячка? Пятьдесят грамм я сегодня разрешаю. Для бодрости.

Я говорил, точнее, забалтывал ее, а сам потихоньку вел ее вниз, потом по терминалу к выходу, на улицу, потом к машине.

Сейчас очень важно было увести ее отсюда, отправить подальше. Мне нужно многое проверить, посмотреть своими глазами, понюхать. Марина — нюхач первоклассный, таких в Москве, может, человека четыре наберется, да и то еще посмотреть надо, но безоглядно верить кому бы то ни было я давно разучился. Опытный. Это у молодых что ни день, то открытие. Они думают, что если сегодня что-то новое узнали, то до них этого никто не ведал. Да только все в мире уже было. Как было предательство, как была любовь, как были ведуны и колдуньи, в позднейшие времена называемые «инженерами сверхчувствительных восприятий» — оцените! — и еще по-всякому. Так были и наведенные следы.

Это можно сравнить, скажем, с отпечатком человеческой стопы на снегу. Как утверждают криминалисты, каждая нога, как и папиллярный узор на пальцах, форма ушей и рисунок радужной оболочки глаза, для каждого человека строго индивидуальна. Так и маг, работая по объекту, оставляет на нем свой индивидуальный след. Тут самая близкая аналогия — запах или отпечаток пальца, которые в обыденности далеко не каждый способен идентифицировать, хотя слышали про них все. Даже не каждый маг, пусть и очень хороший, умеет. А вот Марина может. Это ее конек. Думаю, эти ее способности развились во многом из-за ее сбрендившей матушки, бездумно разбрасывающей черные «кляксы» проклятий по своему же жилью. Если б не Марина, отыскивающая эту дрянь в самых невероятных местах квартиры и уничтожающая, они обе давно бы приказали долго жить, а то и похуже чего. Вот иногда говорят о «живых мертвецах». А что это такое на самом деле, так сказать вживую, никто, считай, и не знает. Да и хорошо, что не знают. Только если кто поживет пару месяцев в такой испоганенной квартире, то выйдет оттуда тем самым «живым мертвецом». Не приведи Господи! Есть, наверное, вещи пострашнее этого, но и это не подарок, и еще какой.

Так вот след. Хоть он и сугубо индивидуален, но при известном навыке и его можно подделать. Конечно, специальная экспертиза может отличить его от настоящего, но долго, сложно и дорого, потому что, во-первых, таких экспертов всего два, и за свои услуги они берут немалые деньги, а во-вторых, для этого требуется некоторое весьма дорогое оборудование, которого у меня с собой, естественно, не было. Зато был эксперт. Я.

Недалеко от клеток воинственно прохаживался мужик в камуфляже, грозно поглядывая вокруг. Клоун! Теперь-то чего их охранять? Легким щелчком я отправил его в сторону ворот — пусть прогуляется, — а сам занялся животными.

Редкий эксперт-криминалист проводит идентификацию следов на месте преступления. Те же отпечатки снимаются и везутся в лабораторию, где уже и проходит их идентификация. Оброненный волос или орудие преступления аккуратно запаковываются в целлофановый мешочек и — туда же, в лабораторию.

Мне мешочки были без нужды; след мага в них не сохранишь. Да и разобраться бы надо как можно скорее, желательно на месте. Я еще помню, что спешка нужна только при ловле насекомых-паразитов, а не в квалифицированном расследовании. Но, правда, и время меня поджимало.

Я отобрал тигрицу. Следы работы мага на ней были видны очень хорошо. При желании, наличии времени и еще кое-чего я мог бы даже сказать, какой именно формулой ее подчинили, превратив из хищника в мурлыкающую, ласкающуюся кошку. При приближении к ней левая щека, по которой недавно прошелся шершавый наждак львиного языка, стала гореть. Вот почему у собак языки мягкие, а у кошачьих — как терка? Ведь рацион у них, в принципе, одинаковый и образ жизни тоже.