Андрей Ливадный - Черная Пустошь

– Так вы с Саидом меня из-за этой татуировки искали? – Егор занял позицию, прикрывая Апостола, пока тот вскрывал оружейную надстройку на корпусе механоида.

– По трем причинам, – ответил тот, разрезая броню механоида в районе выступа. – Во-первых, Орден своих не бросает. Во-вторых, – он с усилием отогнул фрагмент обшивки, – нужно было понять, что ты в действительности помнишь о пространстве Узла и почему технос внезапно начал охоту за тобой. Ну, и в-третьих, эта голограмма на твоем плече. Титановая Лоза ничего объяснить не смогла, она также не имеет понятия, откуда у нее взялась татуировка.

– А где она сейчас?

– В Новосибирской зоне. Исследует бункеры Академгородка, те, куда еще не добрались боевики Хистера.

– Зачем?

– Она уверена, что твоя и ее голограммы как-то связаны с экспериментами военных.

– Выходит, Дарлинг ошиблась. Я никогда не принимал участия ни в каких экспериментах.

Апостол извлек из вскрытого оружейного отсека армган и, осмотрев его, присвистнул.

– Опасные твари. Два «Сердца зверя» на одном излучателе.

– Такой же, только разряженный, там, в пещере, валяется. Среди снаряжения питерцев.

– Выходит, теперь производство оружия на поток поставили… – пробормотал Апостол. – Мало нам было своих, доморощенных тварей… Как думаешь, Егор, зачем техносу понадобилась целая армия механоидов?

– Сложно сказать. Но не со сталкерами биться, это точно.

– Зону расширить?

– Тоже вряд ли. Они ведь за Барьерами дохнут, насколько я знаю. Без энергии Узла механоидам не выжить.

– Резонно. – Апостол взялся вскрывать следующий выступ на корпусе механической твари. – Ты, Егор, пойми меня правильно. Я решил все честно рассказать тебе по нескольким причинам. Дарлинг я знаю давно, и предположить, что она – агент техноса, мне сложно. Тебя имплантировал Приор Глеб, а у него чутье на нежить. Будь что не так с тобой, он бы церемониться не стал. Так что для меня – ты чист.

– То есть не враг?

– Вот ты заладил. – Апостол извлек второй армган, проверил уровень заряда в накопителях, положил на пол. – Ты мне сегодня трижды жизнь спас из каких соображений?

– Что-то я не припомню, чтобы столько раз тебя выручал.

– А сталкеров Пустоши кто предупредил о готовящемся ударе?

– Я.

– Ну, вот. Будь ты связан с техносом, вел бы себя иначе.

– Такое ощущение, что ты сейчас убеждаешь сам себя.

– Может, и себя, – легко согласился Апостол. – Мы многого не понимаем в происходящем. Тычемся, как слепые котята. А я хочу ясности! Выживать мы кое-как научились, теперь пора бы уже… взрослеть, что ли? Глаза понемногу открывать, не тупо биться с техносом, а изучать его. Иначе очередной сюрприз, им преподнесенный, станет для нас последним. Такая логика тебе ясна?

– Я в ней какое место занимаю?

– Важное. Особенно теперь.

– После того, как ты на сталтехах клеймо увидел?

Апостол кивнул, извлекая третий армган.

– Самое ценное в нашем мире – это информация. А ты ею владеешь. Сознательно ты ее, может, никогда и не вспомнишь, но если согласишься на мнемотехническое вмешательство, мы многое сумеем понять. Только не думай, что над тобой экспериментировать станут. Процедура проверенная, отработанная на практике. И проводить ее будет единственный в своем роде специалист, которому ты, как я надеюсь, доверяешь.

– Приор Глеб?

– Нет. Дарлинг. Только она умеет считывать память, не повреждая при этом рассудок. У остальных пока не получается. Что скажешь, Егор?

Аскет задумался.

Меньше всего ему хотелось подвергнуться мнемоническому вмешательству в свое сознание, но и иного способа узнать, где он провел четыре года реального времени, что с ним случилось, откуда появилось клеймо на плече и каким образом он связан со странными, не похожими на прочую нежить сталтехами, он не находил.

Жить, подозревая, что где-то в глубинах рассудка гнездится внедренная туда воля бездушных машин? Получить однажды неумолимый приказ к действию и стать марионеткой? Или снять все подозрения и остаться самим собой?

Трудный, но неизбежный выбор.

– Я согласен, – глухо произнес Баграмов. – Как только позволят обстоятельства – возвращаемся в Орден.

– Держи. – Апостол протянул ему один из армганов. – Рад, что ты правильно меня понял. Через пару минут пойдем.

– Что, еще один излучатель будешь снимать? – Егору, как ни странно, от принятого решения стало легче, спокойнее на душе.

– Нет, лишний вес при прорыве нам ни к чему. Тут устройство непонятное. Никогда такого не видел… – Он извлек из развороченного чрева механоида продолговатую пластину с несколькими микрочипами и миниатюрным автономным источником питания. – Не знаешь, что это может быть?

Аскет задействовал импланты.

– Непонятно, – спустя некоторое время ответил он. – Чипы не активны. Питание к ним идет, но…

– Ладно, после разберемся. С собой захвачу. – Апостол прислушался к отдаленным звукам, прорывающимся в подземелье с поверхности. – Всё не угомонятся там никак… Сейчас Саида напрягу, пусть пацанов в чувство приводит. Будем с боем прорываться, дальше отсиживаться тут смысла нет.

– Прежде чем идти в прорыв, допросим Сафронова, – категорично заявил Аскет. – Он что-то знает о скоргах, но боец из него – никакой. Погибнет случайно, потом себе не простим.

– Быстро ты все схватываешь, Егор.

– Жизнь учит.

Мрак подземелий, густой, вязкий, враждебный и осязаемый, для хорошо подготовленного сталкера – не помеха, а союзник.

Титановая Лоза не опасалась узких, изогнутых и изломанных подземных коммуникаций. Уже не в первый раз за три последних месяца она проникала в наиболее пострадавшие при Катастрофе пятьдесят первого участки бункерных зон, когда-то соединенных между собой в единый подземный город, о существовании которого знали немногие.

Для гостей из-за рубежа, прессы, студентов, проведения официальных мероприятий предназначались комплексы наземных сооружений Академгородка, а здесь, под землей, в глубоко эшелонированных бункерах, проводились секретные исследования, разрабатывались, претворялись в жизнь и проходили обкатку наиболее передовые проекты и технологии.

Тектонические сдвиги земной коры разрушили продуманную систему коммуникаций, повлекли за собой цепь техногенных катастроф и мелких аварий, причинивших структуре подземного города немалый ущерб, к тому же во время первой пульсации сюда проникли волны аномальной энергии, имеющей свойство воздействовать на конструктивные материалы, размягчая сталь и бетон.

В итоге подземный город оказался фрагментированным, искаженным, многие его секторы и даже целые комплексы лабораторий превратились в пыль, секретные хранилища, куда помещались опытные образцы разнообразной техники, каким-то образом выворотило из-под земли и «вычистило» пульсациями.