Сергей Куприянов - Темные ветры империи

А чего мне показывать? Расстегнул левой рукой два клапана — смотри.

— Они?

— В действии показать? — начал я заводиться. Все же торговля слишком нервное дело. Не для меня.

— Что ты! Я ж тебе верю. Ага. И я тебе тоже, дружок.

— Показывай.

Экстраполяция на мои учебные годы тут меня здорово подвела. Ведь у нас как было? Аккуратно, если не сказать бережно, свернутые листы ватмана с нашими хилыми попытками произвести впечатление на куратора и впоследствии на комиссию, мы лелеяли больше, чем собственных будущих детей. Часто это срабатывало под вывеской «тщательность и аккуратность в работе с документацией». Такие отзывы в наших характеристиках мне приходилось читать по роду моей службы. А тут…

Тьма, мрак и полный беспросвет. С точки зрения дипломанта — совершенно полный.

Этот, с позволения сказать, коммунист вытряхнул на стол какие-то бумажки. Мятые, гнутые, на атласной и газетной бумаге, чуть не на туалетной. На взгляд профессионального топографа — куча дерьма. Для прокурора вроде меня — неформатированный источник информации, с которым нужно работать.

И тут залаяла собака. Зло так, взахлеб.

— Кого там еще? — зло проговорил Степан и метнулся к окошку.

Ну со своими гостями пускай он сам разбирается, а мне дело надо делать.

— Показывай, что тут где.

В этой куче рукотворных карт, точнее, кроков, полных каких-то загогулек, сокращений, кривых линий и прочего, ничего похожего на стандартные изображения вроде «лес смешанный», «родник», «дорога», перепады высоты, «болото» и так далее. Правда, расшифровать, что такое КМН, мне, кажется, удалось сразу — камень. А не кандидат медицинских наук, как можно было бы подумать.

— Принесла нелегкая, — проговорил он, отворачиваясь от окна и возвращаясь ко мне. — Вот, — выхватил он листок с очередными каракулями, на обороте которого имелся некий типографский текст красного цвета. Развернул к себе. — Мы здесь, — ткнул он пальцем в грубую столешницу слева от рисунка.

— А Лось?

Грязный ноготь уперся в какой-то неровный овал, занимающий процентов пятнадцать всей карты.

— Это что такое? — показал я на овал.

— Озеро.

— Он что, на острове живет?

— На озере, я же сказал. Так, в общем, смотри тут, а я пойду там пока разберусь. Кстати, штучки свои давай.

— Да на, — выложил я гранаты.

— Как ими пользоваться-то?

— А вот это потом. Слушай, иди уже, а то твой кобель кого-то сейчас сожрет.

— Пускай жрет. Только спасибо скажу.

Он сунул гранаты в карманы своих порток, больше похожих на два неряшливо сшитых мешка, и убрался разбираться с гостем. Я прикинул, что времени у меня не так много, и быстренько разложил все эти картинки, тщательно их фиксируя. Времени, чтобы сильно в них всматриваться, у меня не было, хотя даже навскидку я видел, что рисовали их разные люди в разных обстоятельствах, различными «ручками» и на разных носителях — от вполне приличного листа формата А4 и, в общем, приемлемой фотографии, у которой использовалась оборотная сторона, — до изнаночной стороны пачки из-под пельменей, куска желтой тряпки и бересты. В качестве пишущего предмета и чернил разнообразие оказалось куда большим. В двух случаях я заподозрил кровь. Еще в нескольких — уголь. Потом, кажется, какой-то сок. Но все же несколько раз попадался карандаш — от простого до цветного.

Впрочем, все эти изыски я продолжал недолго, гораздо меньше, чем мне хотелось бы, потому что узнал доносящийся снаружи голос, без сомнения принадлежащий Профу. Интересно, это сокращение от слова «профессор», как дань уважения к профессиональным заслугам, или имя собственное? То-то мне сначала показалось, что звать его Пров, есть такое старое, теперь почти уже не употребляемое русское имя.

Я тщательно, в два захода переснял все эти носители, разложив их на столе в том порядке, который мне порядком и показался.

— Эй, — негромко позвал я, — племянник!

Дверь открылась, и выглянуло уже знакомое мне мурло.

— Смотри, я все оставляю. Я пошел.

Он едва кивнул, глядя на меня исподлобья. Карты его не интересовали.

— Я ничего не взял, — на всякий случай уточнил я и поспешил на встречу с Профом. Нехорошо с ним получилось. Еще при выходе меня инструктировали, что с аборигенами нужно стараться поддерживать хорошие отношения. Менталитет у них такой. В общем, обидчивые они тут. Что ж, какая жизнь, такой и менталитет. Я иногда тоже обижаюсь, после чего приходится обижать других.

Вскоре я понял, что тут не просто несовпадение политических платформ имеет место, а просто-таки антагонизм, успешно переросший в глубокую личную неприязнь, что и подтвердилось ударом палкой в лоб человеку императора. Кстати, мне показалось, что у них — Профа и императора, разумеется, — довольно тесные личные отношения. На грани дружеских, хотя Проф заметно побаивается своего хозяина. Вообще мне интересно было бы покопаться в здешней иерархии и социальной конструкции общества, хоть это и не входит в мои прямые обязанности. Нет, все же император на постсоветском пространстве это реально круто. Только мне отчего-то кажется, что здесь на этнологические и социальные изыскания у меня не будет времени. Собственно, я и сам не собирался тут задерживаться, время меня поджимало так, что я слышал приближающийся треск морозов, а то и чего похлеще, но кроме этого наступило ощущение, что пора уносить ноги. Наверное, это и есть интуиция. Во всяком случае, пока я вел оказавшегося в нокауте Профа, а, главное, после того как он очухался, чувство тревоги у меня только усиливалось. Есть такое выражение «с каждым шагом». Так вот, у меня чувство тревоги нарастало именно с каждым шагом, чему, возможно, способствовала атмосфера тихой паники, царящей вокруг. И еще я просто физически ощущал, что я тут вызываю раздражение окружающих, которых я по большей части даже не видел. Очень надеюсь, что это у меня не признаки надвигающейся шизофрении. Если верить врачам и собственным ощущениям, мне это не грозит, по крайней мере, в обозримой перспективе. Видели б вы наших врачей! Инквизиция отдыхает в теньке и расслабляется пивом.

Пока Проф пытался вести светский разговор с каким-то мужичком, я принял для себя решение уезжать немедленно. И наплевать на Коммуниста. В конце концов, он получил то, что хотел. Большего я ему не обещал. А вот если про то, что я ему дал, узнает император Саня, думаю, мне сильно не поздоровится. Осталось решить, как вырваться из этой крепости. Честно говоря, для преодоления ворот мне не хотелось бы прибегать к грубым силовым методам. В свете грядущего нашествия траков с моей стороны это было бы подлостью по отношению к людям, которые пусть и не с первого раза оказались гостеприимными.

Именно поведение Профа, которого я успел зачислить в свои союзники, да и не без оснований, стало катализатором принятия решения валить отсюда со всей возможной скоростью. И чисто личное — ну не нравится мне быть в центре внимания. Я не прима-балерина, привыкшая купаться в аплодисментах публики. Розыск, как и деньги, любит тишину. Тут же я постоянно под прицелом десятков глаз. Возможно, мое начальство сочтет, что я несколько погорячился, использовав «какашку» в процессе товарообмена, но в тот момент мне так не казалось. Конечно, любви окружающих мне это не добавило. Да и, собственно, не за ней я сюда явился.