Юрий Корчевский - Корсар

Вымотанный работой, я решил устроить себе выходной. Послеоперационных больных, требующих постоянного внимания, не было, да и Ахмед на судне придёт с новой партией болящих не раньше, чем через три дня.

Рано утром я сел на застоявшегося коня и погнал его в усадьбу Матвеевых.

Боярыня и её отец встретили меня приветливо.

– Что же ты нас забыл? – укорила меня Варвара. – Обещал бывать, а сам?

– Прости, Варенька, дел невпроворот. Вот устроил себе день отдыха – и сразу к вам.

Варю поддержал отец.

– Осень не за горами, дороги развезёт – тогда даже при желании к нам не добраться.

После небольшого обеда решили мы с Варей прогуляться. Не спеша прошли по мосткам через ручей, потом по опушке леса. Хорошо-то как в лесу! Воздух свежий, пахнет травой, листьями. Деловито летают жучки, стрекочет неугомонная сорока, в кустах поют невидимые птицы.

Уселись на берегу небольшого ручья. Поговорили о том, о сём. Я рассказал ей несколько смешных историй. Варя улыбалась, и ямочки на её щеках выглядели очень мило. Дочь боярская оказалась довольно грамотной, рассказывала, с каким удовольствием читала книги – разные, почти все рукописные в это время, и производила приятное впечатление живостью ума и своей непосредственностью.

Мы вволю наговорились. Никаких поползновений приобнять или как-то сблизиться я не делал, помня предостережение Велимира о строгих нравах отца Вари. Мне было приятно пообщаться в спокойной обстановке расслабленности и отдыха. Да и некоторая доля ответственности была – всё же боярская дочь, не холопка. Не для того я её отбивал у злодея Сорокина, чтобы вот так просто взять и изнасиловать в кустах.

– Пора! – с грустью произнесла Варя. – А то папенька беспокоиться начнёт.

Мы побрели назад к дому. В целости я сдал её с рук на руки боярину. Тот ревниво оглядел дочь и, видимо, не нашёл повода придраться.

Холоп подвёл мою лошадь, мы тепло попрощались, и к вечеру я уже был в городе.

Улёгшись в постель, я снова и снова вспоминал события прошедшего дня, силясь понять – что меня привело в дом боярина Матвеева? Нравилась ли мне Варя? Пожалуй, да. Но форсировать отношения пока не хотелось, слишком саднила душевная рана от расставания с Дарьей и сыном.

События последующих дней враз перевернули мой уже ставший привычным жизненный уклад.

С очередным рейсом пришёл татарин Ахмед. В приёмную комнату он обычно входил первым, постучавшись, говорил – сколько человек доставил и интересовался, кого из пролеченных больных можно забрать назад. Потолстел Ахмед, халат дорогой купил. Я подозревал, что с пациентов он хорошо берёт за перевоз и доставку к лекарю. И заходил он ко мне больше для поднятия своего авторитета среди соплеменников. После покорения Казани Иоанном Грозным присмирели татары, поутихли, однако же память о владычестве и силе Казанского ханства и о многочисленных русских рабах ещё была сильна.

В этот приезд после уже обычного стука в дверь Ахмед вошёл спиной вперёд и пропустил в комнату знатного мурзу. Это определялось с первого взгляда – богатая одежда, надменное лицо, презрительный взгляд раскосых глаз. Не знаю, на какой приём рассчитывал мурза, но вставать и кланяться я не собирался.

Ахмед услужливо пододвинул мурзе стул и вышел. Гость молча смотрел на меня, видимо оценивая.

– Я мурза татарский Камчи-нойон. Послан визирем. Сможешь помочь?

– Ты не сказал суть дела, мурза.

Разговор шёл на татарском – видимо, Ахмед предупредил о моём неплохом знании языка Камчи-нойона.

– Откуда ты знаешь мой язык, урус? В плену был?

– Довелось, – нехотя признал я.

Татарин бросил взгляд на моё левое ухо.

– Не вижу отметины от серьги раба.

– И не увидишь. Я был лекарем у достойного человека и лечил самого визиря, получив в благодарность перстень и свободу.

– Когда же это было?

– Очень давно, мурза, когда тебя ещё не было на свете.

– Сколько же тебе лет?

– Сколько дашь, все мои.

– Дерзишь? – вспылил мурза.

– Не забывайся! Я у себя дома, а ты в гостях у меня. Могу и обидеться.

– Прости, – отступился мурза. – Погорячился.

– Давай ближе к делу, меня люди ждут.

– А, подождут, – брезгливо махнул рукой мурза.

– Мне решать, – не удержался я.

– Так вот, – взяв себя в руки, продолжил мурза, – заболел визирь. Не знаю чем, только сходить на двор по малой нужде не может. Прислал меня, чтобы уговорить тебя ехать в Казань.

– Ни за что!

Мурза забеспокоился. Видимо, ему был дан строгий наказ – без лекаря не возвращаться. А зная крутой нрав их ханов, визирей и прочего властного люда, я не сомневался, что в случае невыполнения наказа мурза мог запросто лишиться головы.

– Мы хорошо заплатим!

– Хорошо – это сколько?

– Десять золотых.

– Дёшево визирь ценит мою и свою жизни.

– Пятьдесят! – сразу накинул мурза.

– Деньги они, может быть, и заплатят, только кто даст мне гарантию, что я с деньгами и живой вернусь назад?

– Я слово даю.

– Слово, данное правоверным неверному, недорого стоит.

Мурза задумался. Я решил прервать мысли посланника визиря.

– Пятьсот монет золотом, и ты сам останешься заложником.

– Пятьсот – это много!

– Жизнь и здоровье визиря стоят дороже. К тому же я уверен, что местные лекари уже пытались лечить визиря. Теперь у него просто нет другого выхода.

Я не желал уступать. В конце концов я не отказывал в лечении даже бедным крестьянам, у которых не было и медной полушки. Но визирь – человек не бедный, и к тому же злата-серебра награбили в своё время татары у соседей немерено, пусть теперь поделятся.

– Якши, будут деньги, – решил мурза.

– Сначала деньги, потом стулья, – некстати вспомнил я фразу из Ильфа и Петрова.

– Какие стулья?

– Ты ослышался. Давай деньги вперёд и муллу с Кораном.

– Зачем?

– Слово мне дашь на Коране, что живым вернусь.

– Я охрану тебе дам – у меня воины есть.

– Муллу и слово, причём поклянёшься на Коране, – повторил я.

– Ай, какой ты неуступчивый.

– Жизнь научила.

– Якши. Я ухожу искать муллу, но я вернусь.

Мурза поднялся и вышел. Теперь он не выглядел таким надменным.

Я начал осмотр татар, доставленных на судне Ахмедом.

После полудня мурза заявился снова. Где уж во Владимире он нашёл муллу – для меня загадка, но он его привёл – в зелёном халате, белой чалме и с Кораном в руках.

Мурза, положив руку на Коран, торжественно поклялся, что воины его будут охранять моё тело, как его самого.

– Ладно, – согласился я. – Деньги давай.

Мурза вытащил из-за пояса увесистый кошель, бросил его на стол. Я демонстративно пересчитал монеты. Мурза был красен и недовольно сопел. Но желание угодить визирю пересилило всё.

Сумма была действительно громадной. И где только мурза их взял, неуж с собой привёз? Стало быть – хитрил, начиная торг с десяти монет.