Антон Медведев - Враг Империи

— Я понял, — кивнул Ким. — А здесь есть тир или какое-нибудь место для тренировок? Я из пулемета ни разу не стрелял.

— Тир? — Барон ухмыльнулся, смерив Кима презрительным взглядом. — Тир тебе будет через два дня… — Покачав головой, он пошел к Шнырю. Стоя на коленях у пулемета, тот яростно бил по нему кулаком, пытаясь снять крышку со ствольной коробки. Ким не стал смотреть, чем это закончится. Вытащив на удивление тяжелый пулемет из ячейки, он поставил его на металлический настил и стал разбираться в устройстве.

Это оказалось достаточно сложным делом. Ким боялся, как бы ненароком не выстрелить. Тем не менее все обошлось, и к исходу часа он более-менее освоился с этим грозным оружием. По крайней мере, знал, что и где нажимать.

Работа в Арсенале длилась до ужина, за это время Ким полностью определился со своим снаряжением. Для пробы он даже полностью экипировался, чтобы потом не выглядеть глупо. Получилось неплохо, разве что тяжеловато. И все же Ким остался доволен — служба в Департаменте не прошла даром, полученные там навыки пригодились и здесь. Это заметил даже Барон.

— Воевал? — спросил он, снова подойдя к Киму.

— Нет. Двухмесячные курсы в батальоне огневой поддержки, — соврал Ким. Ему не пришлось служить в армии, ой сразу попал в Департамент.

— Неплохо. А я думал, мы с тобой намучаемся… — хлопнув Кима по плечу, Барон снова ушел, Ким перевел дух. Если всплывет, что он служил в Департаменте, да еще был Исполнителем, ему не поздоровится. Эти люди ненавидят Департамент и все, что с ним связано.

На ужин он шел с необычной для него радостью, размышляя о том, что все еще может наладиться. Конечно, наладится, разве может быть иначе?

Ужин тоже был более чем сытным. Ким обратил внимание на свой аппетит — похоже, возня с оружием подействовала на него благотворно. На этот раз он ел жареную рыбу с какой-то кашей, запивая все пивом. Только сейчас он обратил внимание на то, как молча ели бойцы — не было никаких разговоров, полторы сотни челюстей старательно пережевывали пищу. И лишь когда все было съедено и выпито, началось какое-то общение. Послышались голоса, смех, кто-то даже начал петь, закрыв глаза и покачиваясь из стороны в сторону.

Ким тоже чувствовал себя на удивление хорошо, даже сидевшие рядом с ним уголовники казались ему теперь вполне нормальными ребятами. На что Шнырь мерзкий тип, так и тот с улыбкой глядел на Кима и почему-то ему подмигивал. Ким улыбнулся в ответ, Шнырь радостно засмеялся.

Надзиратель взглянул на часы и подал сигнал об окончании ужина, смертники поднялись из-за стола и потянулись в свои каюты. Шнырь шел рядом с Кимом, обняв его за плечи и во весь голос вспоминая, как весело он проводил время с девочками из монастырской общины Святого Иова. Ким слушал, время от времени кивал и все никак не мог дождаться, пока Шнырь замолчит, — ему хотелось рассказать о том, как однажды он познакомился с сестрами-близняшками. Перехватить инициативу ему удалось только в каюте, причем слушали его все. История действительно была смешной, и когда Ким повествовал о том, как обманывали его сестры, выдавая себя за одну ненасытную девицу, смеялся даже всегда серьезный Стратег.

Потом слово взял Барон, он выложил во всех подробностях, как грабил виллу одного богатого идиота и случайно наткнулся на его жену, которая должна была куда-то уехать, но почему-то осталась дома. Барон в деталях передал, как забавлялся с ней, как купался с этой дамой в бассейне да потом в этом же бассейне ее и утопил. Когда он дошел до того, как бедняжка пыталась выбраться из воды, а он ногой заталкивал ее обратно, все смеялись, хохотал и Ким. Барон и в самом деле рассказывал презабавно, жестикулируя и корча рожи.

Веселое общение длилось больше часа, за это время Ким успел почувствовать себя здесь так, словно всю жизнь знал этих ребят. Шнырь даже показал ему свои журналы, пуская слюни и тыча пальцем в фотографии наиболее симпатичных девиц. Одну из них, обнаженную грудастую даму верхом на белом скакуне, он даже назвал своей женой.

— Правда, — добавил он, понизив голос, — она об этом еще не знает, но когда я выберусь отсюда, то обязательно найду ее и мы поженимся.

А потом свет стал меркнуть, это было сигналом отбоя. И пока свет не стал совсем тусклым, надо было успеть раздеться и лечь в постель. Укрывшись одеялом, Ким еще долго следил за тускнеющими лампами, и на губах его играла улыбка.

Проснулся он ночью от какого-то гула. Не сразу понял, где он, присел на кровати — и ткнулся головой в металлический потолок. Протер глаза и огляделся.

В каюте стоял густой сумрак, единственная лампочка едва светилась. Внизу громко храпел Стратег, Шнырь что-то бормотал во сне, уткнувшись лицом в стенку и с головой закутавшись в одеяло. Прислушавшись к сотрясающей корабль дрожи, Ким понят — они взлетают.

Поправив подушку, он снова лег, на душе почему-то было удивительно мерзко. Не иначе, он что-то пил вчера? — Ким попытался вспомнить прошедший вечер. Да нет, только стакан пива.

Медленно наваливалась тяжесть. Ким ждал, когда же это закончится, но тяжесть только нарастала. Стратег перестал храпеть, внизу вполголоса матерился Барон. Один Шнырь продолжал спать, разве что перестал болтать и теперь лишь тихо постанывал.

Наконец перегрузки достигли максимума, затем медленно ослабели. Ким понимал, что корабль военный, очень мощный, но неужели была реальная необходимость взлетать так быстро? Хотя возможно, пилоты и командир корабля просто наслаждались его мощью.

Прошло еще минут пятнадцать, все это время Ким лежал и вслушивался в дрожь корабля. Затем корабль тряхнуло в последний раз, и стало совсем тихо. Это тоже было понятно — включили маршевые двигатели, за бортом крейсера сейчас бьется в невидимых силовых вихрях искаженное и сжатое пространство.

Барон говорил, что они летят давить каких-то мятежников. Вспомнив об этом, Ким снова почувствовал себя нехорошо. Значит, это карательная экспедиция. Уж не к Седрику ли они летят? По слухам, принц везде понастроил своих баз.

Ким вздохнул. Выходит, теперь он не только смертник, но еще и каратель. Стоило ли это того, чтобы жить?

Ему не хотелось об этом думать. Повернувшись на бок, Ким закрыл глаза и постарался заснуть. Это получилось у него далеко не сразу, назойливые мысли никак не хотели его отпускать. В отчаянье он начал думать о Шейле и незаметно для себя наконец-то уснул.

Проснулся Ким от тихого и на редкость противного писка, доносившегося из укрепленного на стене динамика. Часы над дверью показывали семь утра, лампы ярко горели.

Динамик наконец-то затих, Ким устало приподнялся на кровати. На соседней полке заворочался Шнырь. Зевнув, он взглянул на Кима заспанными глазами, что-то пробормотал. Потом сполз с полки, не одеваясь, сунул ноги в башмаки и вышел из каюты.