Патриция Рид - Эпизод I. Призрачная угроза

– Прошу прощения, – удивился Ц-ЗПО, – в каком смысле – голый?

Р2Д2 скептически чирикнул. Конечно, он вряд ли был поборником чистоты нравов, но отсутствие корпуса просто непрактично.

– Виднеются детали? – всполошился Ц-ЗПО. – Вот беда! О!

Падме захохотала, и Анакин успокоился.

О нем все забыли. Анакин и Падме не выходили из комнаты мальчика. Временами оттуда доносились взрывы смеха. Весело посвистывал Р2. Джар Джар вдру увлекся кулинарией. Куай-Гона это слегка встревожило, но Шми довольно уверенно обуздала гунгана, и теперь Бинкс помешивал длинной ложкой в котелке, в котором булькала похлебка, и время от времени почему-то потирал лоб. Из кухни тянуло замечательными запахами.

Куай-Гон прислонился к теплой стене и закрыл глаза. Татуин совсем не изменился со времени его прошлого визита. Правда, в Мос Эспа ему бывать не доводилось, но все поселения здесь похожи, как две капли воды. Хотя здесь не говорят про воду, вспомнил Куай-Гон. Здесь говорят про песок.

Буря царапала стены снаружи и засыпала город тем самым песком. Куай-Гон вынырнул из блаженного состояния безделья и вызвал по комлинку ученика.

Связь только с большой натяжкой можно было назвать сносной, но рассказ о передаче с Набу он услышал.

– Королева в расстройстве, – донеслось до него сквозь треск помех.

Куай-Гон покосился на Шми и гунгана. Те были заняты приготовлением обеда и диспутом о приправах к мясу. Хорошо. Потому что, еще немного, и им с ОбиВаном придется кричать в полный голос, чтобы расслышать друг друга.

– Это приманка, – сказал он. – Я уверен. Стоит вам ответить, и вас тут же запеленгуют.

– А что если губернатор говорил правду? – одновременно озабоченно и облегченно возразил Оби-Ван. – И люди Набу умирают?

Куай-Гон вздохнул. Какая разница? Приманка не обязательно должна быть ложью. Лучше всего ловить совсем на другой крючок.

– Как бы то ни было, – сказал он. – Но времени у нас мало.

Он едва успел спрятать комлинк, как Шми позвала всех обедать.

Места за столом хватало, но Шми рассадила всех по своему усмотрению. В результате Куай-Гон и Падме оказались на разных концах длинного стола; кажется, в байку девочки, что она приходится Куай-Гону дочерью, Шми не очень поверила, хотя ничего не сказала. Джар Джар и Анакин сидели рядом.

Сама Шми заняла место напротив Джар Джара, но практически не сидела на месте – то приносила еще питья, то гунган ронял что-нибудь на пол, и надо было идти за тряпкой, чтобы вытереть лужу. Похоже, Шми не привыкла к такому обилию гостей и немного смущалась. Ее сын, наоборот, болтал без умолку, и казалось невероятным, как он ухитряется при этом впихнуть в себя еще и еду и не подавиться. Падме с тоской возила ложкой по почти полной миске. КуайГона еда более чем устраивала.

Анакин развлекал гостей застольными беседами, и его, похоже, вовсе не волновал тот факт, что он чей-то раб. Он просто хотел поделиться со своими новыми друзьями всем, что у него было. Шми, наоборот, смущалась, разрываясь между желанием уберечь сына от случайной жестокости чужих людей и правилами гостеприимства.

– Понимаете, у всех рабов где-то в организме есть специальный передатчик, – начала объяснять она. Анакин перебил:

– Я пробовал сделать сканер, чтобы найти его, но пока что-то не очень выходит. Шми невесело улыбнулась.

– При попытке побега… -… тебя тут же взорвут! – возбужденно закончил за нее Анакин, набивая еду в рот и одновременно хлопая ладонью по столу. – Пуфф!

Джар Джар подскочил на стуле:

– Уй! Как грубо!

– Не могу поверить, что где-то есть рабство, – удивилась Падме. – Законы Республики запрещают его…

– Тут не действуют законы Республики, – холодно отрезала Шми. – Каждый выживает в одиночку.

Повисло неловкое молчание. Падме смотрела в сторону, тщетно пытаясь придумать подходящую тему для разговора. Куай-Гон не делал и попытки помочь ей, привычно погруженный в далекие и непонятные размышления. Хозяйка дома неодобрительно разглядывала гостью. Анакин ерзал на месте, расстроенный ситуацией.

– А вы когда-нибудь видели Большие гонки? – вдруг спросил он.

От неожиданности все посмотрели на него, и в эту секунду Джар Джар стрельнул языком в блюдо с фруктами на другом краю стола. Выстрел оказался удачным, фрукт вкусным, неприятно было только, что долговязому джедаю все это почему-то не понравилось. Джар Джар изобразил умильную улыбку:

«извиняй, мол». Куай-Гон неодобрительно качнул головой.

Падме тоже покачала головой, но смотрела она на Анакина. Шми опять нахмурилась.

– Их проводят на Маластаре, – Куай-Гон впервые за трапезу подал голос. – Очень быстрые, очень опасные.

Анакин заулыбался.

– Из людей только я вожу болид! – радостно заявил он, прежде чем строгий взгляд Шми не стер улыбку с его лица. – Мам, ну что? Я же не хвастаю. Уотто говорит, что никогда не слышал, чтобы люди участвовали в гонках.

– Если ты на это способен, у тебя реакция джедая, – одобрительно заметил Куай-Гон.

Анакин расцвел вторично.

Джар Джар нацелился языком на второй фрукт, но Куай-Гон, не глядя, молниеносно протянул руку и защемил вылетевший язык пальцами. Джар Джар замер с раскрытым ртом. Он, вероятно, предпочел бы другое выражение лица, но пальцы у Куай-Гона были сильные, и язык никак не удавалось освободить.

– Не делай так больше, – с нажимом посоветовал Куай-Гон.

Негодующее мычание было ему ответом. Рыцарь подождал, пока негодование сменится полным согласием, и разжал руку. Падме засмеялась, даже суровая Шми позволила себе улыбнуться. Только маленький Анакин смотрел серьезно.

– Я… Можно я спрошу? – сказал он.

Куай-Гон кивнул. Мальчик откашлялся, потому что в горле откуда-то взялся большой и колючий комок.

– Ты – рыцарь-джедай? – спросил Анакин на последних остатках вдру испарившейся отваги.

За столом опять наступила тишина. Словно в комнате больше никого не было, только мальчик и мужчина, молча разглядывающие друг друга.

– Почему ты так решил? – наконец спросил мужчина.

Мальчик сглотнул остатки комка:

– Я видел твой меч. Только рыцари-джедаи носят такое оружие…

– Может, я убил джедая, – хмыкнул Куай-Гон, – и взял его меч.

Анакин недоверчиво замотал головой:

– Ну, это вряд ли. Никто не может убить джедая.

Куай-Гон перестал улыбаться. Его светлые глаза на короткий миг стали печальны:

– Когда бы так…

– Я видел во сне, что я – джедай, – доверительно сказал мальчик. – Что я вернулся сюда и освободил рабов. Ты прилетел за этим?

Куай-Гон покачал головой:

– Нет. К сожалению.

Мальчишка ему не поверил. Поразмышлял, потер ладошкой веснушчатый нос и с вызовом сообщил:

– А, по-моему, да. Иначе – зачем ты здесь?