Шон Стюарт - Йода: Свидание с тьмой

Изношенный дроид повернулся и пошел к лифту. Лазутчик поплелась следом.

— Твоя обшивка малость обветшала, — сказала она, чтобы завязать разговор.

— Я не состою в штате "Обоснованного сомнения", — пояснил дроид. — Я предложил им свои услуги в обмен на проезд. К сожалению, мой хозяин мертв, и мне приходится ухаживать за собой самому.

Дверь лифта открылась.

— Я никогда о таком не думала, — сказала Лазутчик. — В смысле, о том, что случится с дроидом, если он останется без хозяина.

— Я тоже не думал, — сухо отозвался ее спутник, — пока это не случилось со мной.

— Как же ты ремонтируешься? — спросила Лазутчик. — Возвращаешься на фабрику? Идешь в ремонтную мастерскую? Но как ты расплачиваешься за ремонт?

— Вы попали в самую точку, — сказал дроид. — Так вышло, что я был изготовлен в составе одной очень маленькой серии, ныне совершенно устаревшей. Я запрограммирован вполне сносно ремонтировать самого себя, но запчасти очень редки и соответственно обходятся дорого, потому что их приходится либо покупать как антиквариат, либо отдельно заказывать по моим спецификациям. Задача не из легких, как вы можете представить.

— Но пара банок краски обойдется тебе не так уж дорого, — заметила Лазутчик, посмотрев на голый металлический корпус своего спутника.

— Украшение оболочки я не отношу к высокоприоритетным задачам.

— Но если у тебя опрятный вид, тебе легче найти работу. Считай это деловыми расходами.

Дроид очень по-человечески пожал плечами.

— В ваших словах есть доля правды… но все же так более по-честному, я полагаю, — произнес он, дотронувшись до своей металлической щеки. — Мне кажется, что большинство разумных существ живут в своего рода… коконе иллюзий и ожиданий. Мы преисполнены предположений; мы думаем, что знаем себя и тех, кто нас окружает; мы думаем, что знаем, что нас ждет в будущем. Мы уверены, что наперед знаем свой жизненный путь. Но вот вмешивается Судьба, обдирая нас до голого металла, и тогда мы понимаем, что мы не более чем обломки, дрейфующие в пустоте.

Лазутчик уставилась на него.

— Ух ты. Наверное, ты из серии дроидов-философов.

— Отнюдь, — лаконично ответил дроид. — К философии я пришел поздно.

Лифт остановился на уровне 34. Дверь открылась.

— После вас, госпожа Фо, — сказал дроид.

— Друзья называют меня Лазутчиком. — Она протянула руку. Дроид с серьезным выражением пожал ее.

— Я бы не стал называть себя вашим другом… пока что. Я просто дроид, которому поручили работу.

— Теперь ты скажи мне свое имя, — потребовала Лазутчик. — Так принято.

— Нет, не стану. Вы очень доверчивы, однако я, разумеется, знаю о вас недостаточно, чтобы открыть вам мое настоящее имя. — Затем, смягчившись, дроид добавил: — Но пока, если хотите, можете звать меня Солис.

— Все ж лучше, чем: "Эй, Неряха!" — У Лазутчика было стойкое ощущение, что дроид задействовал бы функцию вытаращивания глаз, будь таковая прошита в его программном обеспечении. Она улыбнулась:

— Значит, Солис.

Очередь в кафетерии казалась бесконечной, но все же спустя время, соизмеримое с галактическим столетием, Уи удалось сделать заказ и расплатиться за него. Теперь он стоял, с сомнением глядя на свою добычу. Один большой "лопни-пузырь"; пять штук "вакуумных цветов"; с полдесятка каких-то "бластероидов", похожих на дважды пережаренные клецки с перцем; корзинка хрустящих ножек; полведерка прогорклого жира (сверхтягучего), а также пять напитков и столько же салфеток. Должно хватить, решил Уи. Но как же все это донести до каюты?

И кто поранит Лазутчика — Асажж? Или их схватят охранники и приведут к Асажж уже окровавленными?

Если он ее поцелует, почувствует ли он вкус крови на ее губах?

" Прекрати! Не думай об этом.

Не думай. Не думай ".

Первым побуждением Уи было сложить съестное горкой и аккуратно удерживать в равновесии при помощи Силы, но это могло показаться немного подозрительным. Как бы вышел из положения обыкновенный человек? С трудом, подумал Уи, глядя, как между столами проталкивается массивная тетка с подносом в каждой руке, в то время как за обе ее ноги цепляются хнычущие карапузы. Может, стоит изловить одного из маленьких служебных дроидов и попросить его донести подносы до их комнат?

— Могу я вам помочь, сэр? — спросил высокий дроид, выкрашенный в безупречную кремово-молочную ливрею. Казалось, этот дроид материализовался из мыслей Уи.

" Сила со мной ", мысленно улыбнулся Уи.

— Нет, спасибо. Я не хочу отвлекать тебя от поручений твоего хозяина. Но если бы ты помог мне найти корабельного дроида…

Дроид схватил "бластероиды" и ведерко с жиром.

— Я настаиваю, хозяин Уи.

— Ты очень лю… — Уи застыл. — Извини. Как ты меня назвал?

— Хозяин Уи, — приятным низким голосом ответил дроид.

— Меня зовут Фо…

Дроид покачал головой:

— Так не пойдет, господин Уи, не пойдет. Я очень много о вас знаю. Может статься, что я знаю о вас больше, чем знаете вы сами.

Уи положил еду на пустой стол, чувствуя покалывание в руке, готовой нырнуть под плащ и выхватить световой меч.

— Кто ты? Что ты? Чей ты?

— Уверен, — произнес дроид убийственно-серьезным голосом, — что эти же вопросы вы задаете сами себе.

В корабельном спортзале Джей Марук готовился ко второй встрече с графом Дуку, оттачивая свои рефлексы, словно нож.

Макс Лим медитировала в комнате, которая была когда-то кладовой, но теперь официально значилась в реестре помещений "Обоснованного сомнения" как каюта номер 523. У мастера Лим была отдельная каюта, расположенная рядом с той, где жили остальные. Во-первых, она любила по нескольку часов проводить в медитациях, окружив себя удушающими клубами гранских благовоний, которые человеческий нос воспринимал как горящее машинное масло. Но главной причиной, из-за которой мастера Лим попросили поселиться отдельно, были ее четыре граньих желудка, которые громко урчали всю ночь напролет и не давали никому заснуть.

Мастера Лим, существо социальное, угнетала изоляция от спутников-людей, и она проводила с ними все дневные часы. Но сейчас, когда Джей занимался, а падаванов отправили за продуктами, она переместилась в свое маленькое жилище. Окутавшись густыми клубами дыма, способного свалить с ног небольшое млекопитающее, она с удовольствием погрузилась в живую Силу, связывающую все и вся.

За следующей дверью, в каюте 524, великий мастер Йода недоумевал, куда запропастились падаваны. Нет, он за них не беспокоился. Он умирал с голоду.

Целью любого путешествия, размышляла Лазутчик, является самопознание. В этом смысле путешествие складывалось на редкость удачно. Лазутчик узнала множество вещей. Она уяснила, что если тебя берут в падаваны, это не такая уж радость, как она думала — особенно если учитель смотрит на тебя как на лишний багаж. Она поняла, что ее тело слишком приучено к вкусной и привычной пище, которую подавали в Храме джедаев, а также то, что галактика огромна и в ней полно существ, которые охотно съедят самую отвратительную баланду. И еще она выяснила, что совершенно не умеет ориентироваться в пространстве; ей казалось, что за время нескончаемой прогулки они с дроидом Солисом — которого Лазутчик про себя упорно называла Неряхой — обошли корабль не меньше трех раз.