Ветер Безналежный - Путь Искателя

Город уже окончательно проснулся, скинув с себя путы беспокойной ночи. Беспокойной? Да, беспокойной, как и все предыдущие и будущие ночи, пока буквально в километре от мирных и не очень (взгляд майора как-то сам соскользнул на здание военной комендатуры, которое в очередной раз приводили в божеский вид) существовала территория, разумного объяснения существования которой не мог дать ни один ныне живущий на земном шарике человек.

Зона. Её дыхание, дыхание тлена и тревоги, дыхание опасности и неизвестности, дыхание страха и забвения тревожили душу майора каждый раз, когда он по долгу своей нелёгкой службы или по собственной прихоти заходил в Город. Её близость терзала внезапно становившимися беспокойными мысли, грызла, как червь-паразит грызёт тела хозяина-жертвы.

Она лишь маскируется. О, да, это правда. В своём сознании майор невольно одушевлял Зону, наделяя её присущими лишь разумному существу чертами, боясь этой таинственной земли. Обманчивую натуру Зоны он знал «прекрасно», как много раз убеждал себя в этом сам.

Лишь днём и утром морок сходит с неё и с Приграничья, а ночью, «когда силы зла властвуют безраздельно», как говорил небезызвестный литературный персонаж, мрак сгущается.

Пелена неясности, неопределённости вновь скрывала своим пологом всё разумное и естественное, совершая с ним самые нелепые метаморфозы, в которых Звягинцев видел скрытую угрозу. По ночам выли невиданные создания, и леденящий душу вой заставлял внутренне содрогаться даже бывалых ветеранов, за Периметром вспыхивали непонятные зелёные огни, а сам Периметр покрывался кислотного цвета туманом, что-то трещало в вдалеке... Зона всегда оставалась для майора «терра инкогнито», он ненавидел и не понимал её, да и не желал понять.

За Чертой он бывал лишь один раз, и вспоминал об этом с явным нежеланием.

Было это три года назад, давно, очень давно. Звягинцев тогда был капитаном, и почему его взяли с собой в ту инспекционную поездку - непонятно. Чины то в гудевшем вертолёте были всё высокие, полковники и генералы, на худой конец майоры, и капитан на этом фоне начальства смотрелся непонятно, поэтому Звягинцев старался особо не светиться, не мельтешить перед глазами у генералитета. «Целее буду» - думал он, робко оглядываясь по сторонам. Задание было на первый взгляд простое и незамысловатое - проинспектировать научную миссию в секторе высохшего озера Янтарь. Взлёт произошёл ранним утром на армейской базе миротворческих сил за Периметром, погода была лётная, и вертолёт летел северо-западным курсом довольно быстро, на высоте метров сто. Пилот изредка комментировал объекты на земле, неспешно проплывавшие под брюхом винтокрылой машины.

Пулемётчик напряжённо всматривался вниз, ища возможные угрозы, но на военный вертолёт, бронированный со стороны брюха и вооружённый крупнокалиберным пулемётом, вроде бы никто не покушался. Боялись. Тогда ещё боялись.

Летели на север где-то час. Незаметно для тогдашнего капитана прошёл этот час, полный переживаниями и самыми различными надеждами. За Периметром он никогда не был, только в бинокль смотрел в сторону тёмного леса, в котором двигались нечёткие пугающие тени, поле это Приграничное изучал. А тут... Полковник лично дал указания касательно направления капитана Звягинцева Михаила Николаевича, даже фотографировать ТАМ разрешил, выписав «волшебную» бумажку. Тогда капитан не боялся Зоны, она манила его, и он даже всерьёз задумался - а не стать ли одним из тех безумцев, которые каждый день рискуют собственной шкурой в погоне за воздушными замками.

Началось всё семь лет назад, в далёком 2006 году, когда ещё никто не знал такого понятия как «ЗОНА». Случилось всё в апреле месяце, двенадцатого числа. Зона Отчуждения, опустевшая после Катастрофы 1986 года (хотя как сказать, у Чернобыля и в нескольких заброшенных деревеньках обитали самосёлы, преимущественно пожилые. Были мародёры, охотившиеся за радиоактивным цветметаллом - этих даже тревожное щёлканье обезумевшего от рентген дозиметра не останавливало, ну и хрен с ними, их не жалко. Бывали тут и туристы - и отечественные, и зарубежные с проводниками. Эти наблюдали Зону из окон комфортных экскурсионных автобусов, и от особо фонящих мест их берегли. Даже в мёртвый город энергетиков, Припять их возили, позволяли посмотреть на мрачную громаду саркофага, этого бетонного памятника фатальным человеческим ошибкам, показывали закопанное село Копачи, погнувшиеся таблички, лаконично объяснявшие на украинской мове, а иногда на великом и могучем, что места де тут опасные, и радиоактивно загрязнённые. Для незнакомых с этими двумя языками весь драматизм ситуации объяснял печально известный каждому знак радиации. Так что относительно опустела эта многострадальная земля), озарилась ярчайшим белым светом, нестерпимым человеческому глазу, выжигавшем глазные яблоки неосторожных людей в считанные секунды.

Испепеляющий свет проникал повсюду, пронизывая потоками странной энергии всё вокруг: - разрушенные и заросшие мхом домишки и монолитно стоящие многоэтажки Припяти, с первого по шестнадцатый этажи, оставленные машины, деревья с рыжей от сильнейшего излучения листвой, всё, абсолютно всё.

Под действием странного света на небе начали испаряться закрывавшие его серые облака, обнажая, однако не ярко голубое небо, а космическую черноту с бездонной глубиной.

Земля задрожала, опрокидывая на землю ослепших людей, на которых начинала тлеть одежда, по шестнадцатиэтажкам пошли глубокие трещины, асфальт забытых трасс начал буквально расползаться, не в силах противостоять адской силе землетрясения.

А за мгновениями звенящей тишины пришёл звук сильнейшего то ли взрыва, то ли могучего удара. Звук был неимоверно силён, он выбивал стёкла машин и домов, разрывал барабанные перепонки не только людей, но и пришедших на покинутые человеком земли животных, лосей и лошадей Пржевальского, поднимая на поверхность рыбу брюхом верх, выгоняя из нор тушканчиков и сусликов абсолютно обезумевшего вида.

Небо словно раскололось, обрушившись на землю, пылая кровавым цветом. Молнии рассекали его словно блистающие сабли, оставляя от единого целого лоскуты облаков.

Те, кто мог бежать, бежал, спасая собственную жизнь от нависшей угрозы, неведомой и загадочной, а оттого делавшейся ещё страшнее. Но таких было немного. Весь персонал станции и те, кто находился ближе пяти километров от эпицентра, погибли мгновенно, даже не успев понять, что произошло. Охранявшие Чернобыльскую Зону Отчуждения от любопытствующих солдаты блокпостов (например, поста Дитятки, где капитана довелось служить около месяца) стали свидетелями того памятного события, а затем увидели то, отчего в жилах стыла кровь, а на голове волосы начинали шевелиться.