Владимир Добряков - Глубокая разведка

Ручей вытекает из-под двух крайних камней. Я подхожу к ним и останавливаюсь как вкопанный. Между камнями в траве мирно спит абориген. Он чуть выше ста восьмидесяти сантиметров. Одежда его состоит из темно-зеленой, пятнистой куртки, заправленной в штаны такого же цвета с темно-коричневым поясом. От середины икр ноги обмотаны тонкими ремешками, которые переходят в шнуровку коричневой кожаной обуви, наподобие тапочек. Длинные светло-русые волосы схвачены на лбу желтым кожаным ремешком. Ни усов, ни бороды у аборигена нет. На вид ему лет тридцать с небольшим. Кроме охотничьего ножа на поясе, никакого другого оружия я у него не вижу.

Внимательно изучая спящего, я стараюсь понять, как он здесь оказался. Когда мы сюда пришли, его не было. Мы внимательно осмотрели все вокруг, и проглядеть его не могли. Значит, он пришел, когда мы уже улеглись. Следовательно, кто-то из наших дежурных проворонил. Ладно, с этим разберемся потом.

Не теряя аборигена из виду, я отхожу к тем камням, среди которых спят мои друзья. Тихо бужу их и объясняю ситуацию. Через две минуты мы осторожно подходим к спящему с разных сторон. Некоторое время мы рассматриваем его и решаем: будить его или подождать, когда он сам проснется. Однако абориген не оставляет нам выбора. Внезапно он открывает глаза и видит склонившегося над ним Анатолия. Переход от сна к активной деятельности у аборигена резкий, как у хищника. Он вскакивает, в правой руке сжимает короткое копье, дротик. Дротика я не видел. Видимо, он спал на нем.

Я не успеваю принять никакого решения. Абориген вдруг успокаивается, так же внезапно, как и пробудился, и опускает копье. Оглядев нас, он произносит короткую фразу на каком-то малознакомом мне языке. Лена оживляется:

— Это похоже на старочешский!

Она начинает разговаривать с аборигеном. Интонации у нее спокойные, доброжелательные. Абориген окончательно успокаивается, вонзает копье в землю и присаживается на камень напротив Лены. Они оживленно беседуют. Через несколько минут я тоже врубаюсь в лексику аборигена и присоединяюсь к разговору. А еще немного погодя, в разговор вступают и Наташа с Анатолием.

Аборигена зовут Лей Вир. Он живет в поселке, который расположен в шести кахах отсюда. Нас он сначала принял за хассов, но потом увидел, что у нас светлые волосы, нет усов и одеты мы иначе. Тогда он подумал, что мы тоже лей, но откуда-то из очень далекого поселка. Таких шуков, он показывает на наши ботинки, он никогда не видел. Да и хассы, видно, редко нас посещают. Вон сколько железа с собой носим.

— Так, говоришь, твой поселок недалеко? — прерываю я его болтовню.

— Рядом. Пойдемте, я отведу вас, — с готовностью предлагает Вир.

— А почему ты ночевал здесь, а не дома?

— Ночь на охоте застала. Пришлось здесь укрыться. В темноте ходить опасно. Можно и на хасса напороться. Пойдемте.

Он встает и идет вниз по течению ручья. Мне сразу становится ясно, почему никто из наших не услышал, как Вир подходил к развалинам. Он идет профессиональной походкой охотника, совершенно бесшумно. Его шуки, сделанные из очень мягкой кожи, почти не оставляют следов. А Вир на ходу продолжает говорить. Но из его речи мы почти ничего не можем почерпнуть для себя. Кто такие хассы? Все, что мы в состоянии узнать про них, это только эпитеты. Проклятые, сволочи, гниды чешуйчатые, жабы желтоногие и тому подобное. Единственно полезную информацию Вир выдал о том, что хассы не любят, когда у леев появляется много металла. Они его отбирают, а кузнецов и рудознатцев безжалостно уничтожают. Поэтому наконечник копья у Вира и его нож для леев — целое состояние. Леи — это, видимо, племя, к которому принадлежит Вир. Впрочем, леи, скорее всего, раса. Ведь нас он тоже принял за леев.

Внезапно Вир умолкает и останавливается. Он делает нам знак оставаться на местах и не шуметь, а сам принюхивается. Потом быстро и бесшумно исчезает в зарослях. Оттуда слышится приглушенный шум и чей-то короткий визг. Через минуту Вир возвращается, неся на плече небольшую дикую свинью. Он доволен. Вчера он весь день гонялся за стадом свиней и к ночи потерял его. А сегодня эта свинка отбилась от своих, и теперь он, Вир, возвращается в поселок не с пустыми руками.

Поселок действительно оказывается неподалеку. Если бы вчера мы пошли не вверх по ручью, а вниз, то вышли бы прямо на него. Боюсь только, что наше появление на ночь глядя вызвало бы там панику, и дело могло бы дойти до стычки. А сейчас, когда мы появляемся вместе с Виром, нас встречают с любопытством, но спокойно.

Поселок состоит из четырех бревенчатых срубов без окон и полутора десятков землянок. Срубы крыты жердями и хвойными ветками, а накаты землянок выполнены из ошкуренных бревен. Все жители поселка одеты одинаково, как и Вир, и мужчины, и женщины, без различия пола. Впрочем, одно отличие есть. У женщин пояса шире и ярче, и волосы схвачены более светлыми ремешками, чем у мужчин. У некоторых ремешки даже вышиты незатейливыми узорами. Все жители поселка высокие и светловолосые. У мужчин нет и следа от усов и бород. Но что-то в этом поселке еще есть особенное, что до меня доходит не сразу. Лена понимает это раньше и спрашивает Вира:

— А почему у вас так мало детей? Их почти не видно.

— Все хассы, будь они прокляты! — непонятно отвечает Вир.

Он приводит нас в большую землянку. Она довольно просторна. Вдоль правой и задней стены тянутся нары-лежанки, покрытые шкурами. Слева от входа — очаг. Дым от него выходит в отверстие в накате землянки и через вход. Потолок основательно закопчен, но пол чистый, посыпан песком. Над очагом пристроен большой глиняный котел, а сбоку, над углями, помещен вертел, на котором печется мясо.

Землянка рассчитана примерно на пятнадцать человек. Но мы застаем там только двух женщин — одна уже в годах, другая помоложе Вира, — маленького мальчика лет четырех и девочку лет восьми.

— Это леи из дальнего поселка. Я встретил их в старых развалинах, — представляет нас Вир и покидает землянку.

Мы не успеваем перекинуться с женщинами и парой слов, как он возвращается, и с ним приходят человек шесть мужчин. Все рассаживаются на нарах. Вир усаживает и нас, а молодая женщина достает откуда-то большой кувшин и, двигаясь по кругу, наполняет кружки, которые раздала нам пожилая хозяйка. Судя по пене и запаху, это пиво. Мужчины поглядывают на нас с любопытством, но вопросов пока не задают. Правильно. По всем обычаям гостей сначала угостить надо, потом уж и расспрашивать. С особым интересом они поглядывают на Наташу. Оно и понятно. Она единственная среди нас имеет темные волосы.

Вир поднимает свою кружку и делает первый глоток. Мы собираемся последовать его примеру, но распробовать местное пиво нам не удается. Со двора доносится шум, и испуганные выкрики: «Хассы! Хассы!» Все меняются в лице, оставляют кружки и быстро покидают землянку. В том числе и Вир с хозяйками. Снаружи доносятся шум голосов и топот множества ног. «Хассы! Хассы идут!»