Владимир Добряков - Глубокая разведка

Швыряю гранату, благо хассы совсем уже рядом, и тычусь носом в баррикаду из теплых тел. Поражено больше половины. Но хассы, они и есть хассы. Уцелевшие и не думают отступать. Тем более что к ним идет подкрепление. Ваше слово, товарищ Калашников!

Первые ряды я выкашиваю одной длинной очередью. Следующую направляю в глубину тоннеля, откуда на нас бежит еще один отряд хассов. Эти ведут себя иначе. Убедившись в убийственной эффективности пулеметного огня на такой дистанции, они залегают или прижимаются к стенкам тоннеля и открывают по нам огонь. Тоннель заполняется пороховым дымом. В нем полностью меркнут тусклые светильники. Теперь мне приходится ориентироваться по вспышкам выстрелов. Бью туда, где они гуще.

Грохочет пулемет, пули противно свистят над головой, завывают, рикошетируя, глухо чмокают о трупы. Хорошо еще, что хассы в таком же положении, как и я. Они тоже ничего не видят и стреляют наудачу.

Лена с Наташей поддерживают меня огнем автоматов, но я отсылаю их назад:

— Следите лучше, чтобы нас не обошли! Они-то знают здесь все переходы и в любую минуту могут зайти с тыла.

Накаркал! Едва Лена с Наташей отползают, как сзади гремят винтовочные выстрелы. Им тут же отвечают автоматы. Три! Оборачиваюсь. Хассы не далее чем в ста метрах. Анатолий и женщины плотным огнем заставляют их залечь.

— Толя! — кричу я. — Не отвлекайся! Делай переход!

— Все уже настроено! — отвечает он, не отрываясь от автомата. — Переход будет через две минуты.

Но эти минуты еще надо как-то продержаться. Из боковых переходов и дальних тоннелей на нас валят все новые и новые группы хассов. Видимо, им все-таки редко приходится стрелять. Практики у них маловато. Будь они в таких делах поопытнее, мы бы уже давно были похожи на решето.

Грохочут очереди, свистят пули, стонут раненые хассы. Кажется, мы здорово помогли смотрителю Зому решить проблему перенаселенности. Теперь здесь долго не будет игр. Внезапно сквозь грохот стрельбы я слышу какую-то команду, отданную пронзительным, высоким голосом. Хассы прекращают движение. Что бы это могло быть? Какого сюрприза нам еще ждать от них?

В наступившей тишине режет уши еще одна, отданная таким же визгливым голосом, команда. Вот оно! Хассы молча бросаются на нас, уставив вперед штыки. Убийственные очереди, укладывающие их рядами и делающие в этих рядах просеки, их не останавливают. Вот уж действительно, они ни в полушку не ценят ни чужие жизни, ни свои. Им на все наплевать! Положение становится угрожающим. Если хотя бы один хасс доберется до нас живым и завяжет рукопашную, это будет началом нашего конца.

Бью, не целясь, стараюсь захватить очередями всю ширину тоннеля. А сам думаю об одном. Что раньше иссякнет: моя лента в коробке пулемета или наступательный порыв хассов? Не успеваю я осмыслить, что будет, если раньше кончится лента, как пулемет дожевывает последние патроны и с облегчением замолкает. Я не развиваю свои мысли дальше, а швыряю одну за другой две гранаты и, не прячась от осколков, быстро перезаряжаю пулемет, обжигаясь о раскаленный ствол. При этом стараюсь не думать о том, что творится сзади. Там вразнобой гремят три автомата.

— Есть переход! — кричит Анатолий.

— Толя! Иди первым! — кричу я, разражаясь кашлем и длинной очередью, от порохового дыма першит в горле. — Лена и Вир — за тобой! Потом — Наташа! Я прикрываю!

Швыряю последнюю гранату и оборачиваюсь. Ни Анатолия, ни Лены с Виром уже нет. Наташа, непрерывно паля в хассов из автомата, пятится спиной в сиреневое марево рядом с установкой, сиротливо стоящей на каменном полу. Еще три шага, и она исчезает. Вскакиваю и, не обращая внимания на хриплые, торжествующие крики сзади, выпускаю с рук длинную очередь по хассам, которые преследовали Наташу.

Прыжок, другой. Хватаю установку. Вокруг густо свистят пули. Третьим прыжком я устремляюсь в мерцающий сиреневый полуовал. И тут одна из пуль все-таки настигает меня. Если бы до перехода было еще шага два-три, то здесь для меня все бы и кончилось.

Роняю установку и падаю как подкошенный. Но, слава Времени, уже по ту сторону перехода. Наташа бросается ко мне, а Анатолий — к установке. Но, прежде чем он успевает закрыть переход, через него к нам вваливаются два хасса. Лена предусмотрительно стоит с автоматом наготове. Две короткие очереди, и все кончено. Пока, по крайней мере.

Жарко и душно. Примерно, как в хорошо протопленной, но уже успевшей поостыть, бане. Я лежу голый, уткнувшись лицом в землю. Лена с Наташей колдуют над моей спиной. Старый Волк не преувеличивал, когда говорил, что сертон выдерживает винтовочную пулю со ста метров. По-моему, в моем случае расстояние было даже меньше.

Ленка — мастер своего дела. Ее руки, мягко касаясь моего тела, легко бегают от плеч по спине, пояснице и до колен. Ломящая боль в спине постепенно стихает и уходит куда-то. Остается только небольшое покалывание в левом боку, куда угодила пуля. А тогда у меня было ощущение, словно меня от всей души огрели ломом.

— Ну, друг мой, это все, что я пока могу для тебя сделать, — говорит Лена, разгибаясь и потряхивая уставшими кистями рук. — Поболит еще немного, пока синячок не рассосется. — Представляю, какой там «синячок»! — Но жить будешь, скажи спасибо ЧВП за сертон.

Лена шевелит ногой лежащий рядом сертоновый костюм. Он до прозрачности тонкий и легкий, почти невесомый. Напоминает капроновые колготки. Но эта, с виду такая слабая, уязвимая ткань обладает удивительными свойствами. При попадании пули или осколка она в этом месте мгновенно уплотняется, гасит энергию удара и отбрасывает разящий металл. Одним словом, спасибо сертону. Если бы не он… Пуля ударила меня точно под левую лопатку.

Натягиваю благословенный сертоновый костюм. Он обтягивает тело целиком: от пальцев ног до запястий и шеи. Растянувшись, ткань приобретает мелкопористую структуру, которая не мешает коже дышать.

— Будем определяться. Интересно, куда нас занесло на этот раз?

Вопрос, надо сказать, не простой, — отвечает Лена — У меня складывается впечатление, что мы, возможно даже и не на Земле, что-то я ни в одной Фазе не видела такой растительности.

Действительно, нас окружает довольно своеобразный лес Могучие, до метра в диаметре, высоченные стволы абсолютно лишены ветвей. И только на самых верхушках видна какая-то растительность. Кора деревьев напоминает сосновую, но деревья явно не хвойные. Под ногами нет ни опавшей хвои, ни сухих шишек, которыми изобилуют хвойные леса. Только использовав бинокль, я могу разглядеть, что на головокружительной высоте у этих деревьев растет что-то, напоминающее гигантские листья папоротника. Под ногами ковер из красно-желтого мха или лишайника. Да, растительность явно не знакомая, и, возможно, Лена права. Вполне может быть, что мы не на Земле. Но чтобы определиться наверняка, надо увидеть солнце или звездное небо. Снова задираю голову. Да, уж… Похоже, что нам не удастся ни то, ни другое. Широкие листья закрывают небо сплошным шатром.