Владимир Добряков - Глубокая разведка

— А можно и не подходить, — заявляет вдруг Анатолий. — Я и отсюда вижу, что здесь примерно наша эпоха. Машину видите?

Действительно, за редкими деревьями просматривается легковой автомобиль темно-синего цвета. Марку отсюда определить трудно. Но с уверенностью можно сказать, что здесь примерно конец XX — начало XXI века.

— Поздравляю с прибытием домой! — говорит Лена, когда я делюсь своими соображениями.

— Домой ли? — сомневаюсь я. — Ведь мы идем не по случайным переходам. Мы движемся по Фазам, где наследили моговцы.

— А ты что, уже достоверно знаешь, в чем выражаются результаты их деятельности? — возражает Лена.

— Конечно, нет, но… Впрочем, зачем гадать? Надо собирать информацию. Благо, далеко ходить не надо. Только бы батюшка нас не испугался.

— А кто тебя заставляет являться к нему с пулеметом и в камуфляже?

Моя подруга, как всегда, права. Я достаю из ранца джинсы, синюю рубашку и куртку цвета хаки. Пока я переодеваюсь, из церкви выходят три человека и садятся в машину. Урчит мотор, и автомобиль уезжает по лесной дороге.

Сразу за церковью мы находим деревянный мостик и перебираемся на другой берег. Церковь заперта. Первая попытка контакта не удалась.

— Пойдем по дороге, — предлагает Анатолий. — Она куда-нибудь да приведет нас.

За ближайшими деревьями перед нами открывается большое кладбище. Мы долго идем мимо обелисков, крестов и других памятников. Хорошо, что сейчас раннее утро, и на кладбище никого нет. Вид у нашей группы довольно необычный, чтобы не сказать подозрительный.

Я осматриваю несколько памятников и прихожу к выводу, что место и время мы определили правильно. Мы действительно находимся в России на рубеже XX и XXI столетий.

Кладбище кончается, и дорога идет вдоль заграждения из колючей проволоки. Войсковая часть. А вот к ней нам, вооруженным до зубов, приближаться не следует. Могут неправильно понять и пальнуть без предупреждения. Уходим с дороги поглубже в лес, не теряя ее из виду.

Еще через полкилометра лес редеет, и мы выходим на открытое место. Это окраина большого города. Всего в трехстах метрах от опушки стоят девяти и пятиэтажные дома. Слева проходит оживленная дорога, по ней проезжают автобусы и троллейбусы. В принципе можно начинать разведку. Но для начала надо найти укрытие. В наши планы не входит привлекать к себе внимание.

— Когда мы шли по лесу, — говорит Наташа, — я слева видела какое-то строение. Оно показалось мне заброшенным.

И точно, старая насосная станция водопровода оказалась ныне бездействующей, но тем не менее она надежно заперта. Ну, запоры для хроноагентов — не препятствие. Нас учили сейфы вскрывать. Внутри здания хоть и пыльно, но тихо и спокойно. А главное, нас никто не видит, а мы видим всех. Анатолий первым делом включает установку в режим поиска. Не проходит и минуты, как он качает головой.

— Флуктуации здесь много, но они сильно разбросаны. Решаем, что на первую разведку пойду я. Поскольку Андрей Коршунов попал «к себе домой», ему и расклад в руки. Я не упускаю возможности пошутить:

— А как быть со статьей Хронокодекса, запрещающей хроноагенту работать в той Фазе, откуда он вышел?

— Ну, здесь на тебя нет ни Магистра, ни Стремберга, ни Совета Магов, — успокаивает меня Лена. — А во-вторых, неизвестно, твоя это Фаза или какой-то ее аналог. К тому же задача у тебя сейчас не воздействие производить, а влиться в эту Фазу как можно неприметнее и нас в нее влить.

В самом деле, я иду не в разведку боем. Мне надо раздобыть местные деньги и найти для нашей группы нормальное жилье, которое стало бы нашей базой здесь. Если первая задача относительно проста — я беру с собой массивное золотое кольцо, — то вторая, учитывая, что ни у кого из нас нет никаких документов, решается далеко не так просто. Не просто, но решается. В конце концов, это кольцо у нас не последнее.

Анатолий советует мне взять, на всякий случай, пистолет. Но я, подумав, решаю идти без оружия. Если при попытке продать золото я вляпаюсь в историю, то отсутствие документов еще можно будет как-то объяснить и выиграть время. А вот если при этом у меня найдут еще и «вальтер», этого я уже объяснить никак не смогу, и время выиграть тоже не получится.

— Ждите меня к вечеру, — говорю я.

— Внимательно смотри, как здесь одеваются женщины, — напутствует меня Лена.

— И постарайся не влипнуть в какую-нибудь пакость, — предупреждает Наташа.

— Во всех случаях держи хвост пистолетом, а нос по ветру! — советует Анатолий.

Вир молчит так красноречиво, что я понимаю его без слов. Он с радостью пошел бы вместе со мной, но понимает, что от него здесь будет мало толку. Здесь копьем орудовать не с руки.

Сопровождаемый добрыми напутствиями и пожеланиями, я по тропинке выхожу на опушку и направляюсь к городу. Полевая тропинка приводит меня во дворы пятиэтажных «хрущевок», построенных из силикатного кирпича и бетонных панелей. Растут старые тополя, возвышающиеся вершинами над крышами домов. Когда-то из такого же двора я уехал в Волгоград, чтобы поступить в училище и стать летчиком-истребителем.

И здесь такие же качели, баскетбольные площадки с покореженными щитами и хоккейные коробки с проломленными бортами. Ничего не изменилось. Хотя стоп! Вот и первое отличие. В мусорных контейнерах копаются какие-то плохо одетые мужчина и женщина неопределенного возраста. Они вылавливают бутылки, пивные банки и прочий утиль, который можно реализовать хоть за какие-то деньги. А возле подъездов на площадках стоят автомобили, в том числе и довольно шикарные машины зарубежного производства.

Молодая женщина в велюровом халате малинового цвета с золотыми узорами выносит пакет с мусором и, брезгливо отвернувшись от бомжей, выбрасывает его в контейнер. Старики, подождав, пока она отойдет, тут же начинают потрошить пакет.

Но я пришел сюда не для того, чтобы разглядывать обездоленных стариков. Иду дальше и попадаю на оживленную улицу. Не улица, а настоящий рынок. В каждом мало-мальски подходящем месте стоят киоски, торговые палатки, или просто стоят или сидят возле своих товаров люди. И в киосках, и в магазинах поражает обилие табачных изделий, сортов пива и огромный выбор водки. Слава Времени! Теперь в России хоть это — не проблема. Пей, хоть залейся, кури, пока дым из всех дыр не пойдет. Правда, на всех сигаретных пачках имеется надпись о том, что Минздрав предупреждает о вреде курения. А на водочных этикетках написано, что содержимое противопоказано беременным женщинам и детям. Но зато в газетно-журнальных киосках детские издания соседствуют с откровенной порнографией. Хотя, пардон, теперь это, кажется, называется эротикой. Время побери! Пусть объяснят мне, чем отличается порнография от такой эротики. Изучая подобную Фазу, я натолкнулся на оригинальное определение. Если на фотографии красочно, живописно и откровенно изображен половой акт, но при этом не видно, как член входит во влагалище или в рот, то это — эротика. Если видно, порнография. Довольно скользкая грань.