Кевин Джеттер - Бегущий по лезвию 2

Пуля ударила ему прямо в сердце. Брайант вылетел из кресла, разметав руки. Голова качнулась назад, и он увидел красную струйку, потекшую на кафельную карту неведомых островков.

«Как неожиданно, — только и успел подумать Брайант. Кресло перевернулось, вываливая его на пол. Последние секунды сознания будто растянулись на века — именно так это всегда и описывалось. — Но я должен был… я должен был знать…»

Над ним склонилось лицо — лицо человека, желавшего убедиться, что он мертв. Желтый листок бумаги с некогда казавшимся важным текстом выпал из немеющих пальцев.

Жалюзи перестали дрожать, эхо от выстрела затихло в пустых кабинетах полицейского участка. Где-то вдалеке хлопнула дверь. Убийца ушел.

Рот наполнила кровь, которую Брайант был уже не в силах проглотить. Последним пришло желание закричать, позвать того, кто ушел…

Чтобы выразить свою благодарность.

Небо рассек луч света.

Декард поднял голову, глядя вверх сквозь переплетенные ветви леса. Вокруг царила тишина. Все звуки, которые только могла породить огненная вспышка в ночи, были слишком далеки. Декард по звездам определил направление: с севера на юг и немного к востоку. Из Лос-Анджелеса, больше неоткуда.

Яркая искра погасла, оставив красный след скорее в его глазах, нежели в верхних слоях атмосферы. Стоя на коленях, он продолжал смотреть, запрокинув голову в небо и прижимая к груди собранный хворост. Кто-то перевел тягу двигателей челнока с большой на малую, вот почему сияние оборвалось так резко. Хотя челнок мог сесть в радиусе сотни километров от Декарда.

Придерживая рукой сноп хвороста, он встал на ноги, медленно вертя головой. И все равно продолжал вслушиваться в тишину, зная, что корабль окажется над ним раньше, чем его удастся услышать. Другой рукой Декард проверил, на месте ли пистолет.

Тишину нарушал лишь шелест тех мелких существ, что живут в пологе из опавших листьев и хвойных иголок. Еще раз взглянув в ночное небо, Декард направился к своему обиталищу.

«Дорогая, вот я и дома. — Плохая шутка, ведь в душе было так же тихо, как и снаружи. — Почему бы тебе не приставить пистолет к виску? Вышло бы не менее смешно».

Захлопнув ногой дощатую дверь, он свалил хворост у ржавой печи. Огонь погас несколько часов назад, когда Декард спал, так что на маленьком окошке от его дыхания образовалась наледь. Он всегда спал рядом с черным гробом, точно желая обнять ее за плечи и прижать к себе, безмолвно ожидая, пока часы не отсчитают последние минуты ее жизни.

Но нет, Декард спал один, разве что рука его всегда была прижата к холодному металлу агрегата, словно сквозь слои микродатчиков он мог почувствовать нить ее пульса и услышать вздохи, которые не прерывались часами…

Однажды, почти год назад, он поставил разбитый деревянный стул позади гроба, сел и принялся смотреть на еле заметное колыхание ее груди под действием микроскопических поступлений кислорода. Стараясь как можно меньше двигаться, он наклонился вперед и подпер подбородок руками, стремясь сквозь стеклянную крышку гроба заметить малейшие проявления едва теплящейся жизни. Когда закончился один цикл дыхания, он откинулся назад, и тени наполнили комнату и пустые полости его легких…

Декард зажег плиту, выдвинул заслонку и выпрямился. Мгновением позже он уже грел руки. Столь хорошо служивший ему в городе плащ в лесу совершенно не спасал. Яростно растирая побелевшие от холода пальцы, Декард бросил взгляд через плечо. Она по-прежнему спала, медленно уплывая в небытие. Так будет продолжаться долго, пока Декард не разбудит ее — увы, не с помощью поцелуя, а всего лишь изменив положение тумблеров на контрольной панели.

— Вот так, — произнес Декард. — Так лучше.

Он заговорил не для того, чтобы услышать в тишине свой голос, но чтобы вспомнить его. Вспомнить, как он звучал, представить, как зазвучит в следующий раз. Кристаллики льда на окне постепенно стали таять, стекая вниз, точно слезинки.

— Посмотрим, как ты поживаешь.

Руки уже достаточно отогрелись для того, чтобы оказать ей единственно доступные знаки внимания. Декард склонился над черным гробом точно так же, как минуту назад — над плитой. Приведя в движение два рычага, приподнял гроб над покоробившимся полом хижины и ногтем открыл приборную панель.

«Метаболиков чуть больше, чем нужно…» За время жизни здесь он настолько привык ко всем этим показателям, диаграммам и линиям, что ему даже не понадобилось брать со стола керосиновый фонарь.

— Ничего страшного, — пробормотал он, словно пытался послать поцелуй в кромешной тьме. — Сейчас поправим.

Кончиком мизинца Декард установил требуемые показатели и закрыл панель.

На стене рядом с гробом висел календарь, оставленный кем-то из прежних постояльцев хижины. Когда он и Рейчел впервые появились здесь, даже пауки покинули свои давно забытые сети под потолком. Календарь давно устарел. На картинке двадцатилетней давности виднелись поблекшие от времени кадры фейерверков на нью-йоркской Таймс-сквер по случаю нового тысячелетия. Впрочем, календарь Декард использовал лишь для того, чтобы отмечать дни в соответствии с неким периодом, который был определен рационально мыслящей частью его сознания. Придет время, и он снова разбудит Рейчел.

Когда-то ее долгий сон раз в месяц прерывался на целые сутки. У них в запасе были двадцать четыре часа сознательной жизни, которые они посвящали друг другу. Целый день настоящей жизни. И все прочее могло подождать, волнуя Декарда еще менее, чем Рейчел. По крайней мере, ожидая смерти, она спала; он себе подобную роскошь позволить не мог.

Теперь она просыпалась на двенадцать часов раз в два месяца. Такое решение продиктовала им мрачная экономика смерти. «Моей смерти», — подумал Декард.

Он выпрямился. Под крестиками, оставленными куском угля из очага, четкими могильными рядами чернели цифры календаря. Страница от старости покоробилась и завивалась кверху. Еще две с половиной недели до того дня, когда они вновь окажутся вместе.

Декард стремительно вышел из хижины. Остановившись под сенью близлежащих деревьев, он потрогал рукоять пистолета, висевшего под пиджаком. Его опять охватило желание свести счеты с жизнью. — Я знаю, что у тебя на уме, — послышался голос.

Чья-то рука тронула его за плечо.

Декард даже не повернулся. Ему был очень хорошо знаком этот голос.

Ее голос.

— Уверен, что знаешь, — отозвался Декард.

Только теперь он почувствовал, как наливается свинцовой тяжестью тело. Ведь надеялся же, что умрет раньше, чем начнутся галлюцинации!..

В лунных тенях некие существа, словно до смерти напуганные, бросились прочь по опавшей листве.