Леонид Резник - Ангел Смерти с дрожащими руками

«Теперь мне не понятно, почему я не хотел его убивать, – подумал Сол, – миллионов восемь-десять могло погибнуть от войн и голода. А чем виноват непутёвый художник?»

Художник не был политическим деятелем. Он оказался наркоманом. Что хуже всего – наркоманом-экспериментатором. Совершенно случайно он должен был получить новый сильнодействующий наркотик из простейших ингредиентов. Всё необходимое для изготовления свободно продавалось в любом супермаркете. Такой расклад химических элементов мог выпасть только один раз в вечность, он выпал художнику и должен был выпадать именно ему при любом развитии событий. Только в самом ближайшем будущем наркотик должен был унести тысячи и десятки тысяч жизней, а дальше… Дальше Сол не заглядывал. Нелепая смерть художника навсегда похоронила в бездне вероятностного океана зловещую формулу.

Сол с облегчением вздохнул. Он убил двоих, но он ни в чём не виноват. Его рукой двигало само провидение, а две смерти спасли миллионы жизней.

И тут его осенило. Он обрёл дар пророка, безусловно. Пока не ясно как. Но главное: он пророк, а пророки не убивают сами, они только выдают рекомендации.

Сол кинулся к дверям, сообщить опекунам о своём прозрении. И остановился. Какую рекомендацию он им даст? Наверное, надо указать другого ликвидатора?

Попытка зондирования ничего не дала. Либо Сол был слишком слабым пророком, либо не умел грамотно эксплуатировать свои возможности. Что же делать дальше?

Он решил подумать ещё. Налицо был явный диссонанс. Две его первые жертвы оказались злодеями планетарного масштаба, за ними маячили настоящие Гималаи трупов. А учитель… 48 убитых – это безусловно, трагедия. Но масштаб другой. То-то в первых двух случаях вероятностные нити натянуты как… ну, допустим, как струны. В случае с учителем они «болтаются» что ли. Надо искать другой путь.

Обходной путь нашёлся. Решение было жестокое, почти не уступающее по жестокости убийству, но, всё-таки, само убийство исключалось.

Сол выскочил из комнаты.

– Ха, Аллен!

Опекуны вышли из своих комнат. Аллен заспанный, Ха с книжкой в руке. Вид у обоих был крайне недовольный. Похоже, они ожидали от Сола очередных речей о его нежелании убивать.

– У меня есть важное заявление!

– И давно ты работаешь Государственным Секретарём? – ехидно спросил Аллен.

– Бери выше, – небрежно ответил Сол, – я теперь работаю Господом Богом… нет, секретарём Бога по делам невинно убиенных.

– Свихнулся, что ли? – со странной интонацией спросил Ха.

– Да, – радостно подтвердил Сол.

– Рассказывай!

– И расскажу! Самое важное – учителя не надо убивать…

На лицах Ха и Аллена появилось разочарование. Они переглянулись, словно сказав друг другу взглядами: «Опять он за старое. А мы-то думали…»

– Вы сначала выслушайте, – Сол обнаружил, что голос обрёл металлическую твёрдость. – Его просто незачем убивать. Я проработал много вариантов и нашёл подходящий. Тоже не мёд, это лучшее среди плохого. Завтра, в то же время, на которое мы планировали убийство, Аллен подойдёт, перехватит учителя до посадки в машину и жестоко изобьёт его. Множество переломов, ушибов и прочих болячек. Ха будет ждать в машине и оторвётся от любой погони. Учитель попадёт в больницу, и приступ безумия начнётся там. Придя в себя от побоев, он попытается напасть на медсестру, но даже не сумеет её ранить. Выйти из буйного состояния он уже не сможет и двадцать четыре года, до самой смерти, проведёт в специальной клинике.

Опекуны помолчали. Наконец Аллен осторожно спросил:

– Ты уверен в своих словах? Это не пустая отговорка?

– Уверен. Я теперь считаю себя пророком.

– Как ты можешь это доказать?

– Откуда бы я знал, что учитель должен убить 48 детей, страховой агент разжечь объединительно-истребительную войну в Латинской Америке, а художник – засыпать Штаты дешёвой отравой? Вы же мне ничего не говорили!

– А если это рассказал тебе демон-холодильник?

– Чего у меня нет, так это актёрского дарования. Я не сумел бы притворяться больше пяти минут после освобождения.

– Лжец, ты играл роль Яниса два года. И хорошо играл! – сказал Аллен, но на лице оборотня, в дополнение к шутливым интонациям, сияла улыбка. – А вот у тебя, Ха есть не более пяти минут, чтобы слетать за шампанским. У нас сегодня День Рождения.

– Ну и сволочи вы, ребята, – сказал захмелевший от шампанского Сол. – Прямо садисты, как тот морозильник. Все знали и ничего не говорили.

– Если бы мы сказали, то ничего бы не получилось, – ответил Ха. – Так и убивал бы всяких типов до самой смерти. До недалёкой смерти при подобном занятии. А ты ничего не знал, не понимал, убивая, мучился угрызениями совести. Почти помешался на этой почве. Да почему «почти»? Натурально, сошёл с ума. А сумасшедший может то, что не может нормальный человек.

– Любой сумасшедший?

– Что ты! Конечно, нет! Подумай сам, разве бы тебя так опекали и даже старались похитить, если бы любой псих умел делать подобное? Захудалый наёмный убийца исполнял бы твою работу в десять раз лучше. Но именно на тебя указывал выбор Судьбы.

– Надо отметить заслугу Ха, – вмешался Аллен. – После приключения с демоном мы заволновались, что в следующий раз подобная история может кончится хуже. Тебя или убьют, или перевербуют, или, раскрыв тебе секрет и сняв нагрузку с твоей совести, сделают перерождение невозможным.

– Так вот почему ты стрелял в громкоговоритель?

– Да. Итак, мы занервничали, а Ха говорит: «Надо найти такое убийство, которое Сол не смог бы совершить.» И он же нашёл учителя. В наших списках его не было: 48 трупов – не тот масштаб. Если бы не наше желание свести тебя с ума, мы бы на такую мелочь внимания не обратили.

– Ничего себе, мелочь.

– Да, жизнь сурова. Ха все предлагал мне пари, что ты прозреешь сегодня. Я сомневался, но не спорил. Боялся выиграть, я же везучий. Кстати, как ты ощущаешь свои прозрения?

Ха с заинтересованным видом пододвинулся поближе, и Сол понял, что от рассказа ему не отвертеться.

– Ощущение дурацкое. Будто у меня в голове сидит компьютер и все просчитывает, выдаёт результат. Загораются имена, даты, время, количество жертв. Сменяются картинками, похожими на стоп-кадр. Потом опять данные и опять картинки. Самое впечатляющее – история Рамона Агирре. Может быть, из-за южноамериканского колорита. Вот: бои за Арикас, восемь тысяч убитых и раненых. «Картинка» – горящие домишки, бежит женщина, словно прикрывается чемоданом от атаки с воздуха. Бомбардировка Ла-Паса, шестьсот человек убиты. «Картинка» – горящий самолёт врезается в высотное здание. Все, хватит, противно смотреть. Вы довольны?

– Жалко только, что нельзя фотографировать твои видения, – сказал Ха. – Вы представляете альбом: «Войны, которых не было».