Александр Митич - Игра в поддавки

Затем Иван воткнул наконечник в казенную часть «Tsu-nami». Раздалось шипение — этаким макаром он, по-види-мому, заправил баллон. Из некоего резервуара, находящегося у него… в животе.

«Слава Богу, Тополь этого не видит. Его бы точно стошнило».

А вот Ильза взирала на все эти приготовления с хладнокровием патологоанатома. Как видно, ей было не впервой.

«А я, наивный, еще размышлял, как эти сиротки три дня в Зоне продержались, такие беззащитные… Как же! Сиротки! В левой руке — шестиствольный пистолет. В правой — „Tsunami“… Интересно, Ильза тоже такая? Или все-таки обычная?»

Однако события не оставляли мне времени на размышления.

— Пойду почищу сектор. — Иван обратил ко мне свое бесстрастное лицо. — Их там семеро. Два пулеметчика, гранатометчик, снайпер, три стрелка.

Я почти не удивился. Иван был сигомом — это было уже совершенно очевидно, — а у сигомов, в числе прочего, при необходимости включается цифровая обработка всей входной информации.

В частности, звуки стрельбы мозговые сопроцессоры Ивана наверняка подвергали точному спектральному анализу и, сличая их с зашитой библиотекой звуков, делали выводы. Приборы бесшумной стрельбы, имевшиеся у наших врагов, картину не меняли, потому что органы чувств у сигомов развиты на порядок выше, чем у нас, простых смертных.

Тем временем Иван продолжал:

— Прикройте меня сосредоточенным огнем сюда. — Иван ткнул пальцем в экран моего ПДА. — Через пятнадцать секунд перенесите огонь на тридцать градусов правее. Ждите, не высовывайтесь, пока я не подам сигнал.

«Смотри, как раскомандовался! Ну прям выпускник Академии Генштаба!»

Впрочем, спорить с Иваном не было никаких резонов. Человек (точнее, сигом — человек с синтетическими элементами) дело говорил.

— Понял, — ответил я.

— Мне пора, — сказал Иван.

С этими словами он наградил Ильзу многозначительным взглядом и пружинисто вскочил на ствол дуба, испещренный отметинами от пуль. Там он застыл ненадолго и, не двигаясь с места, открыл беглый огонь с двух рук, по-македонски.

Шестиствольный пистолет ухал, как заправская гаубица. Один выстрел, второй, третий, четвертый… Когда он собрался перенести огонь на пятую цель, я наконец-то опомнился и, крикнув Тополю: «Делай как я!», выпустил полный магазин в кусты жимолости, которые служили ориентиром для первой прицельной точки, указанной Иваном.

Иван между тем скатился со ствола вниз, с нечеловеческой быстротой перезарядил пистолет и рванул вперед по тропинке.

Неподавленный пулеметчик боевиков показал великолепную реакцию. Тропа перед Иваном вспухла метровыми фонтанами грунта. Три пули превратили левую ступню Ивана в крошево, но он как будто не замечал этого. Как видно, в тот миг все человеческое в нем было выключено.

Увы, новый, преображенный Иван властвовал над законами биохимии и физиологии, но перед законами механики даже он был бессилен.

Еще две пули вошли ему в бедро. Полученный импульс закрутил сигома юлой. Падая, Иван успел выставить вперед правую руку и следующие три метра преодолел в головокружительном сальто-мортале. При этом левую руку с «Tsunami» он ометающим движением перебросил на линию огня и перерезал очередью тонкую осину перед собой.

Видимо, он сделал это с умыслом. Ветви упавшего дерева накрыли его, спрятав от наблюдения, и сигом получил возможность перезарядить оружие, а также провести экспресс-ремонт повреждений.

Я так засмотрелся на былинные подвиги Ивана, что не сразу расслышал обращенный ко мне крик Тополя.

— Комбат! Сзади! — крикнул Костя и выпустил несколько одиночных пуль в восточном направлении — туда, где мы встретили крысиного волка и откуда мы бежали, спасаясь из огневого мешка.

Я все же обернулся. С запозданием в секунду, но обернулся.

Что же я увидел? На землю оседал боевик с архаическим гранатометом РПГ-7 за спиной. Одет он был в комбинезон «Ветер», какие обожают носить ребята из «Свободы» и, пожалуй, только они. Живот боевика был щедро запятнан кровью. Было ясно, что Тополь попал.

Черт, что же делать? Сзади наседают, надо уходить, но там эта проклятущая группа отсечения…

Я понимал, что без моей помощи Ивану скорее всего не справиться. Он, конечно, сигом, но отнюдь не настоящий боевой робот, каким был, например, Авель. Любая пуля наносит ему вполне действенное ранение. Другой вопрос, что он может позволить себе не замечать ранений, но лишь какое-то время.

В общем, надо Ивану срочно помогать… С другой стороны, незащищенный тыл — это тоже никуда не годится.

— Костя, держи восточное направление! — крикнул я Тополю. — Будет передышка — сразу выставляй «монки», не жалей! А ты, пожалуйста, лежи тут и не рыпайся, — это я сказал Ильзе, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно нежнее и убедительнее.

— Рыпаться… нихт, — бескровными губами произнесла Ильза.

Раздав указания, я бросился вперед — поддержать Ивана в его трудных пробах на главную роль в фильме «Терминатор наносит ответный удар».

Тремя короткими перебежками-змейками я достиг лежащей поперек тропы осины — той самой, которую Иван перерубил очередью из своего самопального «Tsunami». Оттуда, из-под прикрытия ее ветвей, я выпустил две осколочные гранаты по-минометному — то есть уперев приклад «Грозы» в землю, а ствол задрав круто вверх.

Гранаты, похоже, упали куда надо. По крайней мере назойливое кудахтанье РПК оборвалось.

Следующие полминуты я вслушивался в хаотическую стрельбу впереди, пытаясь вычленить уханье Иванова шестиствольника (самого Ивана я нигде не видел).

Когда я накачался адреналином под завязку и уже готов был взорваться, я «на психе» перекатился через осинку и ужом пополз вперед. Мне хотелось знать, куда подевался Иван и, главное, в кого стрелять. То, что не все боевики перебиты, было очевидно. То и дело татакали два «калашникова» и гулко бахал минимум один «ремингтон».

Наконец мне на глаза попался окровавленный полусапог, торчащий из кустов. Поодаль валялась беспризорная «беретта» с отстрелянным магазином и сдвинутой назад затворной рамой.

Вдруг я услышал, как впереди ударил пистолет Ивана. Кто-то истошно завопил. Растрещался очередью и вдруг захлебнулся «калашников».

Я пополз вперед с удвоенной прытью.

Но повоевать мне было не суждено — впереди воцарилась зловещая тишина. Я замер, вглядываясь в переплетение стеблей, веток, теней. И вдруг, небрежным движением отгоняя от лица зловредное облачко жгучего пуха, на тропу выступил Иван. Он был смертельно бледен. Он шел медленно, будто каждое движение причиняло ему смертельную боль. Как выяснилось вскоре, так оно и было.

Иван жестом увлек меня под защиту ствола гигантского граба, сел на землю (его лицо исказилось мучительной гримасой) и сказал: