Вячеслав Седов - Осколки вечности

– Не твое дело! - грубо прервал его Сыч.

– Уже нет, - нарочито зловеще произнес «ловец удачи», - Но мне больше пригодится, чем ее владельцу.

От такого ответа у парня душа с концами ушла в пятки, и старому лучнику пришлось силком поднимать его с кочки.

Путь предстоял неблизкий. Сыч принес каждому по длинной слеге и они принялись осторожно выбираться из трясины, славившейся своим коварством.

– Надо до ночи добраться, - сказал старый лучник, зло покосившись на своего ученика, - А то несдобровать нам будет, как стемнеет.

– Почему? - изумился Карнаж, - Здесь вроде не так опасно. Вчера вечером только эллиллдан видел. Покружил вокруг меня и пытался заманить, поэтому я остановился.

– К этим огонькам тут все уже пообвыклись, - ответил Сыч, проверяя слегой путь, - Дело не в этом. Просто этот молодой дурень креститься вздумал.

– Я же испугался… По привычке, - попытался оправдаться парень.

– Вот в деревню воротись там и крестись себе сколько влезет! - шикнул на него Сыч, - А здесь другая власть. Сколько раз тебе говорил!

– Я бы вернулся в город. Все лучше, чем со всей этой чертовщиной здесь связываться! - огрызнулся молодой лучник.

– Ох ты какой! А кто тебе палку подал, когда ты увяз, а?! Дух святой? Или приор здешний подоспел?

– Нет, - парень затих и опустил глаза.

– То-то и оно, - заключил Сыч.

– Так ты должник старика? - спросил молодого лучника Феникс.

– Если бы, - буркнул парень.

– Его должок посерьезнее, - подтвердил старый лучник, отхаркнув себе под ноги, - Он жизнью своей самой Бабке обязан. Это седовласая старуха, древняя как сама земля. Она повелевает всем здесь.

– Никогда не слышал о ней. Она ведьма?

– Тише ты! - зашипел Сыч, прикладывая палец к губам.

Старый лучник остановился и долго осматривался кругом, дав знак идущим за ним молчать.

Карнаж остановился и прислушался. Его чуткие уши уловили еле различимые шажки, сопровождаемые чавкающим звуком. Полукровка тронул за плечо Сыча и жестом указал тому на запад. Едва лучник повернулся, как что-то дернуло слегу в руках Феникса, едва не утащив с собой в трясину. «Ловец удачи» тут же выпустил ее и отскочил назад. Палка целиком исчезла в болотной жиже. Со спины Карнажа послышался призыв о помощи и он не глядя схватил молодого парня, что плелся позади них с Сычом. Наставник бросился на помощь своему ученику и вцепился в плечо. Вместе с Фениксом они принялись тянуть бедолагу из трясины. Его слега тоже целиком исчезла и так же неожиданно, словно снизу кто-то схватил и потянул на себя.

Чертыхаясь Сыч и Карнаж еле вытащили парня. Старый лучник обхватил ученика двумя руками в охапку, словно закрывая собой от неведомой опасности, и закричал хриплым голосом так громко как только мог:

– Бабушка, не серчай! Прости, милая, прости!

Феникс выхватил меч и осмотрелся. Вокруг было тихо, даже слишком тихо для этих топей, по которым он шел несколько дней и постоянно слушал сонм различных звуков. Но после крика старика вокруг воцарилась гробовая тишина.

Зоркие желтые глаза уловили движение у ствола старого, сгнившего дерева. Полукровка замер. Там стояла маленькая старушка, не более двух-трех футов ростом. Феникс не сразу заметил это существо, так как оно было одето в платье изо мха и почти сливалось с деревом. С морщинистого плоского как блин лица, покрытого мелкими волосками, на него смотрели круглые совиные глаза. Она прижалась к стволу, обхватив тот своими маленькими ручонками и безотрывно, не моргая, таращилась на них.

– Мшанка? - выдохнул Карнаж.

Парень снова завопил. Послышалась ругань Сыча. Меч «ловца удачи» свистнул в воздухе и, ухватившие подопечного старого лучника за ноги, две извивающиеся, словно живые, слеги исчезли под водой, оставив на лодыжках парня согнувшиеся обрубки.

Феникс снова обернулся в ту сторону, где стояла мшанка. Его руки задрожали от напряжения.

Старушка была уже далеко. Ее силуэт неторопливо удалялся вглубь болот. Она растворилась среди пней и кустарников под громкие вопли парня.

– Да заткни ты его! - прикрикнул полукровка.

Сыч зажал парню рот, но тот продолжал жалобно мычать.

– Кто они такие? - голос «ловца удачи» дрогнул.

– Мшанки. Ты догадлив, - старик тяжело закашлялся.

– Но… Это же просто поверья, выдуманные истории и ничего больше.

– Это еще пустяки, Феникс, - старик отпустил своего ученика и протянул ему флягу с водой.

– Хороши же у вас «пустяки», - Карнаж старался говорить как можно тверже, - Какая нелегкая занесла тебя сюда, в это чертово болото?

– С тех пор, как начали поднимать Шаарон, нам совсем житья не стало. Вот старуху свою схоронил и к вольным подался, в леса. Но это ты уже знаешь. А потом, как к городу солдат понагнали, нам пришлось сюда перебраться. Вот и весь сказ. А ведь хотел плотничать, - скорбная усмешка пробежала по лицу лучника, - Думал, пригодятся руки-то рабочие как деревушка наша оживет. Ан нет. Сборщику податей деньги были нужны, а не плотники да кровельщики. Вот он и рассердился, когда мы карманы-то повывертывали, а там меж дыр ветер гуляет. И пришлось мне свой лук наладить… Снова… будто война и не кончалась.

– А здесь что, лучше? - нахмурился Феникс.

– Да житье не худо, знай старые обычаи соблюдай, и мшанки эти даже помогают. То трав наберут и к порогу принесут, то захворавшую домашнюю птицу выходят. То всяких дурней из трясины вытащат, - Сыч покосился на перепуганного парня, - Вот в хлеб тмина не запекаем, кору с деревьев не сдираем и снов своих не рассказываем. Хотя тут все время такая чертовщина снится, что проснулся и рад, хоть крестись. Но и этого они ой как не любят.

Старый лучник поднялся и пошел вперед, проверяя оставшейся слегой путь. Карнаж подошел к своему коню. Тот стоял как вкопанный все это время и смотрел в ту сторону, откуда появилась мшанка. Полукровка потрепал сильванийского скакуна за ухом и потянул за собой. Животное сперва упиралось, но, наконец, сдвинулось с места и покорно последовало за своим хозяином, который теперь замыкал шествие.

Шли молча, постоянно озираясь. Карнаж не выпускал из рук меча, лихорадочно вспоминая все, что он мог слышать о мшанках и их загадочной повелительнице. Если для двух спутников, которых случай послал ему, все окружающее было не то чтобы привычно, скорее неизбежно, то полукровка предпочитал разобраться в том, чего не понимал, и не собирался принимать как есть столь явное проявление чародейства, и довольно неплохого по своей силе и возможностям. Конечно, все эти ожившие палки могли оказаться простой иллюзией, но почему он не почувствовал воздействия, о котором его очень точно предупреждала ран'дьянская половина крови - сухостью в горле и резью в глазах? Да взять хотя бы сильванийских лошадей, которые чутко реагировали на сплетение любых заклятий. Однако конь застыл как изваяние и даже не заржал.