Стивен Джонс - Оборотни

— А если материализация явится полным успехом?

— Значит, это и будет доказательством для меня — и для всего мира. Материализация — самое главное во всей этой области.

Он долго смотрел на меня, сузив свои проницательные глазки под темными, сошедшимися в одну линию бровями.

— Уиллс, — произнес он наконец, — я так и думал, что вы потребуете чего-нибудь в этом роде.

— Вот как?

— Да. Потому что… Но прежде всего — а вы сможете выделить на это день-другой?

— Полагаю, что да, — подумав, ответил я. — До выступления в Новом Орлеане у нас есть недели две, а то и больше, — быстро соображал я. — Да, это будет восьмого декабря. А вы ведь что-то задумали, доктор?

Он снова усмехнулся, шире обнажив белые зубы, потом взмахнул своими длинными руками.

— Вот видите, мои рукава пусты! — воскликнул он. — Никакого мошенничества. Но в пяти часах езды от того места, где мы находимся, — в пяти часах езды на быстром автомобиле, — есть небольшой городок. И в этом городке есть медиум. Нет, Уиллс, вы о ней никогда не слышали и не видели ее. Я нашел ее случайно. Я долго изучал ее с молитвами и благоговением. Поедемте со мной, Уиллс. Она покажет вам, насколько мало вы знаете и как много сможете узнать.

Я сел, намереваясь записывать, последовательно и даже сухо, все, что произошло со мной и с доктором Отто Зобергом в нашем импровизированном приключении в ходе эксперимента с медиумом. И тем не менее уже в самом начале я считаю необходимым умолчать об этом маленьком городишке, где приключение имело место. Зоберг начал с того, что отказался говорить мне, как называется этот город, теперь и мои друзья из разных комитетов по изучению медиумов просят меня молчать, пока не закончат кое-какие исследования без вмешательства желтой прессы и сующих нос не в свое дело политиков, а также просто любопытствующих.

Городок был расположен, как сказал мне Зоберг, в пяти часах езды от Вашингтона, если воспользоваться скоростным автомобилем. На следующее утро, рано и быстро позавтракав, мы выехали из гостиницы в семь часов в моем выносливом автомобиле-купе. Я вел машину, Зоберг показывал дорогу. В багажник мы уложили сумки с вещами, ибо ноябрьское небо начинало затягиваться темными, тяжелыми облаками и мы боялись, что гроза может задержать нас в пути.

В дороге Зоберг много говорил, как всегда интересно и оживленно. Он насмехался над моим скептицизмом и предвещал, что еще до наступления очередной полуночи я изменю свои взгляды.

— Сотню лет назад реалисты вроде вас высмеивали гипноз, — посмеиваясь, говорил он. — Утверждали, что это фантастический трюк, как в одном из забавных рассказов Эдгара По, так ведь? А теперь это великая наука для исцеления людей, для того чтобы их успокаивать. Несколько лет назад мир презрительно смеялся над телепатией…

— Погодите, — прервал я его. — Я в это и сейчас не верю.

— Вчера вечером я вам так и сказал. Впрочем, вы считаете, что зерно истины в этом есть. Глупо смеяться над многочисленными экспериментами по ясновидению, которые проводились в университете Дьюка.

— Да, они производят впечатление, — согласился я.

— Они грандиозны, но отнюдь не уникальны, — продолжал он. — Загадайте цифру от одного до десяти, — неожиданно предложил он.

Я посмотрел на свои руки, державшие руль, подумал было о том, чтобы ответить в шутливом тоне, но поддался-таки его настроению.

— Хорошо, — сказал я. — Загадал. И что это за цифра?

— Семь, — произнес он не задумываясь и рассмеялся от души, увидев недоумение на моем лице.

— Послушайте, это вполне логично, что средний человек загадает именно эту цифру, — возразил я. — Вы полагаетесь на человеческую природу, но это не телепатия.

Он усмехнулся и покрутил кончик бороды своими пальцами с ухоженными ногтями.

— Очень хорошо, Уиллс, давайте еще раз. Теперь загадайте цвет.

Прежде чем отвечать, я подумал с минуту.

— Хорошо. И какой же?

Он тоже поколебался, поглядывая на меня искоса.

— Думаю, голубой, — сказал он наконец.

— Выйдите из класса, — пробормотал я. — Я ждал, что вы назовете красный, — это же самое очевидное.

— А я не гадал, — заверил он меня. — У меня перед глазами мелькнул голубой цвет. Ну ладно, давайте попробуем еще раз.

Какое-то время мы продолжали эксперимент. Зоберг не всегда был прав, но в каждом случае был на удивление близок к отгадке. Самых любопытных результатов он достиг с именами разных людей. Некоторые его догадки были почти мистическими. Так, когда я загадал актера Бориса Карлоффа, он сказал, что я имел в виду актера Белу Лугоши. [72] Борис Карлофф (Уильям Генри Пратт, 1887–1969) — известный голливудский актер, сыгравший чудовище в знаменитом фильме "Франкенштейн" (1931). Бэла Лугоши (Бэла Ференц Дежо Бласко, 1882–1956) — также голливудский актер венгерского происхождения, по праву считался основным соперником Бориса Карлоффа по исполнению ролей в фильмах ужасов. Лугоши прославился ролью графа Дракулы в одноименном фильме (1931). В нескольких фильмах Карлофф и Лугоши снимались вместе. Наконец в фильме "Франкенштейн встречается с Человеком-Волком", Лугоши сыграл Франкенштейна. — Прим. ред. Когда я думал о Гилберте К. Честертоне, он назвал близкого друга Честертона Хилери Беллока, [73] Гилберт Кийт Честертон (1874–1936) — английский писатель, христианский мыслитель; Хилери Беллок (1870–1953) — английский писатель, поэт, друг Г. К. Честертона. — Прим. ред. а задуманного мною Джорджа Бернарда Шоу он принял за Санта-Клауса. [74] Ассоциация Бернард Шоу — Санта-Клаус, возможно, навеяна фотографиями Бернарда Шоу, где он практически всегда изображен с густой белой бородой. — Прим. ред Когда я повторил свое обвинение в психологическом трюкачестве и попросил его обучить меня его методу, он не на шутку рассердился и более получаса не разговаривал. Потом заговорил о месте нашего назначения.

— Просто удивительное местечко, — произнес он. — Старое… один из самых старых городов внутренней части Америки. Погодите, вы еще не видели, какие там дома, мой друг. Вы вполне можете услышать там призраков, и это среди бела дня. А их Роща Дьявола, ее тоже стоит увидеть.

— Какая роща?

Он покачал головой, словно пришел в отчаяние.

— И вы еще настаиваете на том, будто являетесь авторитетом в оккультизме! — фыркнул он. — Потом скажете, что никогда не слышали о друидах. Роща Дьявола, мой скучный юный друг, когда-то имелась в каждой английской или шотландской деревне. Добрые люди отводили поле для Сатаны, чтобы он не забирал их собственные земли.

— И в этом городе есть такое место?

— Jawohl, [75] Конечно (нем.). Роща, состоящая из самых толстых деревьев, которые когда-либо видели в этой сверхцивилизованной стране, да еще и огороженная. Не скажу, чтобы они верили в Сатану и прочее, но это муниципальная собственность, и она защищена специальным законом от нарушителей.