Алексей Левицкий - Пароль: «вечность»

Он замолчал. Мы все замолчали. Наступила тишина.

И в тишине этой стало ясно, что мотор баркаса тоже молчит.

Причем я даже не заметил, когда он отключился.

- Смотрите, что я нашла в тумбе. Лежала в глубине. — Обойдя рубку, Юна Гало показала нам деревянную подзорную трубу. По корпусу шла широкая трещина, залитая прозрачной смолой.

Мы с Чаком сидели у ограждения на носу, разглядывая поселок рыбарей. Над крышами домов, соединенных плавучими мостками, крутились ветряки, в центре высилось колесо обозрения.

- Чак, как там наш ствол?

Пробурчав что-то, он ушел на корму, где мы разложили на просушку патроны и пистолет. Я взял у Юны трубу.

То, что издалека напоминало клубки омелы, оказалось постройками рыбарей. Они приспособили к колесу свои домики из досок, фанеры и жести, используя вместо фундаментов железные люльки, в которые когда-то садились граждане, желавшие обозреть Измайловский лесопарк с высоты. Домики будто скворечники облепили конструкцию, примерно на четверть ушедшую в воду. В окошках горел свет, между постройками тянулись веревочные лестницы и гибкие, качающиеся на ветру мостки.

Я опустил трубу. Мы подплывали к поселку с востока, и колесо высилось точно на фоне закатного солнца — силуэт казался аппликацией из черной бумаги, наклеенной на большой бледно-розовый круг.

Ниже в вечерней тени прятались свайные домики. Между ними изгибались ряды торчащих из дна палок, к которым крепились сети. Там был настоящий лабиринт, по такому можно пройти, только если знаешь фарватер. А если не знаешь, надо швартоваться на этой стороне поселка и идти по нему пешком.

Подбежал Чак. Сунув мне пистолет, выхватил из рук трубу и поспешил назад, на корму.

- Что ты увидел? — спросила Юна, но карлик не ответил, и девушка пошла за ним.

Я оглядел пистолет, достал один патрон… Черт знает, будет стрелять или нет. Вроде все просохло, но порох может не вспыхнуть.

Течение медленно несло нас к поселку рыбарей, озаренному светом электрических и масляных ламп, свечами и факелами. Дул сильный ровный ветер, с тихим гудением вращались ветряки, слышались голоса, детский смех и плач. Прямо по курсу, наискось от скопища домиков, в нашу сторону отходил длинный причал. Слева от него перед приземистой фанерной развалюхой на краю настила сидела женщина и стирала белье, которое доставала из большой корзины, стоящей рядом. У открытой двери устроившийся в кресле-качалке мужчина точил длинный кривой клинок, похожий на лезвие косы. У ног его ползали двое детей.

Чак с Юной подошли ко мне.

- Что? — спросил я, не оборачиваясь.

- За нами плывет большой плот, — сказала Юна.

- Далеко?

- Да, — ответил карлик. Присев у ограждения, он положил трубу и уставился на поселок впереди. — Не видно толком, кто на нем. Хотя и так ясно, что медведковские. Много их там, веслами гребут. И вроде синее что-то маячит… То есть френч старшины из Южного братства.

- Пусть плывут, все равно мы уже почти в поселке, — сказал я.

Рыбари занимались своими делами внутри домов, ходили по мосткам, кто-то чинил сеть, несколько человек конопатили лодку посреди квадратной пристани.

Юна спросила:

- А если они набросятся, как только причалим?

- Вроде местные на нас не очень пялятся, — проворчал Чак. — Либо пока никто не услышал, что за нас награда назначена, либо не сообразили еще, что это мы и есть. А то б сбежались уже, гам бы подняли… Значит, причаливаем тихо, идем через поселок на ту сторону. Вернее — наискось так идем, чтоб к берегу выйти. А потом как и хотели: вдоль берега Соколиной чуток дальше отходим и там тихо ждем, пока катер подвалит. Он во- вот здесь должен быть.

- А медведковские? — уточнил я.

- Они не прямо сейчас к поселку подгребут. Время есть.

- Но когда подгребут — увидят баркас и поймут, что мы где-то тут. Оставят плот, перейдут поселок, разделятся и станут прочесывать берег.

- Я надеюсь, катер монахов доплывет сюда раньше, — сказала Юна. — Если он вышел сразу после того, как я связалась с Храмом, то уже должен быть совсем рядом.

- Ну хорошо, но как нам пристать? Ни весла нет, ни…

- Эй! — донеслось со стороны поселка.

Нас несло к самой середине косо выступающего в воду причала. Перед ним торчали концы палок, воткнутых в дно, между палками тянулась веревка, украшенная клочками пестрой ткани, трепыхавшимися на ветру. От нее в воду уходили веревки потоньше.

На конце причала сидел, свесив ноги, костлявый парень в закатанных до колен штанах и косынке на голове. В одной руке он держал кривой тесак из лезвия косы, в другой шест с крюком на конце. Наверное, им рыбарь мог приподнимать участки сети между палками, чтобы проверить, есть ли улов.

- Куда претесь? — спросил парень хрипло.

- Знаменитое рыбарское гостеприимство, — пробормотал Чак. — И знаменитые рыбарские кривые ножи для потрошения вьюнов… Которыми также очень сподручно потрошить человеческое брюхо.

- У нас заглох двигатель, — громко сказал я. — Помоги причалить.

- Помоочь… — протянул он. — С чего мне помогать?

- Иначе баркас сломает палки и порвет твою сеть, — пояснил я.

Рыбарь кивнул:

- Точно, отдадите мне свою скорлупу за это. И свою шлюху.

- Шлюху? — холодно повторила Юна Гало и огляделась. — Я не вижу тут ни твоей матери, ни сестры. Кого ты имеешь в виду?

Рыбарь сплюнул в воду. Перехватив поудобнее тесак, положил шест и подобрал ноги, готовый вскочить. Мы были уже совсем близко — еще немного, и широкий нос посудины начнет сминать сети. Я быстро огляделся. Людей вокруг много, но рядом никого, ближе всех женщина с бельем, слишком занятая стиркой, чтобы обращать на нас внимание, и мужчина в кресле-качалке… но он вроде заснул. Еще дети ползают, но они совсем маленькие.

Парень наблюдал, как мы плывем мимо причала. Настил с бортом разделяли всего пара метров. И лишь немногим больше оставалось теперь между носом баркаса и сетями.

- Не вздумай совать ему золотой, — тихо сказал мне Чак. — Слишком круто для этого места. Он позовет соседей, и они прирежут нас, просто чтоб посмотреть, нет ли у нас еще денег.

Рыбарь пружинисто вскочил. Я подхватил с палубы трубу, отошел немного назад и с разбега прыгнул через ограждение.

- Ну вот, трубу ты сломал. — Карлик склонился над лежащим навзничь рыбарем, на лбу которого вспухла большая шишка, а редкие грязные волосы, торчащие из-под косынки, потемнели от крови.

- И черт с ней, — пробормотал я, оглядываясь.

- Кто с ней? — не понял он. — Что это ты сейчас сказал? Черт — это что за мутафаг такой?

После короткой драки с рыбарем, закончившейся подсечкой и двумя ударами подзорной трубой, я при помощи шеста с крюком притянул баркас к причалу. Чак, прыгнувший за мной, привязал к ограждению канат, после этого Юна Гало перешла на причал, оглядела рыбаря и сказала: