Александр Зорич - Полураспад

— Вы были с ним дружны?

— О да! Лишь благодаря ему я не окончила свои дни в психиатрической лечебнице.

— Вот как? Это все из-за обмороков? — Я продолжал деликатно нажимать.

— Не только… Ведь вы же за этим приехали, да?

Я едва заметно кивнул.

— После того как я побывала в этой, как вы ее называете, «воронке», я вдруг приобрела способность делать некоторые странные вещи… — Глаза Лидочки лихорадочно заблестели.

— Например, какие?

— Ну, иногда у меня получалось разговаривать с животными. Иногда я могла видеть будущее. Или прошлое… Это очень странные вещи. Мне даже говорить об этом неловко…

Я понимающе кивнул. Потому что я сам с некоторых пор научился делать все эти и некоторые другие «странные вещи». Собственно, именно поэтому я и решил приехать в Обнинск. Хотя мне было муторно и лениво. Я вон к родителям по два года выбраться не могу…

— А ваш муж, Анатолий, — он как к этому относился?

— Жалел меня… Это он меня с Демьяном Теодоровичем познакомил… Думал, тот вылечит…

— Ну и как, вылечил?

— Нет. Зато объяснил, что болезни никакой нет! А есть — псифизический эффект! За что я невероятно ему благодарна.

Я невольно улыбнулся. Этот сюжет подозрительно напоминал мне анекдот про человека, страдавшего ночным недержанием мочи, который обратился к психиатру и месяц ходил на лечение. А когда друг несчастного, знавший о проблеме, спросил, как продвигается терапия, тот ответил: «Отлично продвигается! Как писал в кровать, так и писаю. Но теперь мне все это по фигу!». Оно, конечно, было бы совсем смешно. Если бы только я сам не был теперь таким… гхм… «человеком с псифизическими эффектами»! Поэтому я слушал Мисс-86 очень внимательно.

— Но что-то же он делал, этот ваш… Теодорович?

— Конечно, делал! Начать с того, что он сделал мне шлем. — Лидочка посмотрела на меня со значением. — Муж называл его «шапка». Этот шлем блокировал повышенную психическую активность в те периоды, когда по каким-то причинам она казалась мне самой нежелательной. Грубо говоря, когда у меня начинались сны и видения наяву, я могла надеть шлем, и все прекращалось…

«Ценная штука. Незаменимая даже!» — с завистью подумал я. Меня мои персональные «видения», к слову крайне нечастые, начинали потихонечку напрягать.

— А вы сможете показать мне… этот шлем? Может, я и себе такой… сошью?

— Сейчас… Сейчас!

С этими словами Лидочка скрылась в своей спаленке. Протяжно скрипнула дверца платяного шкафа. Зашаркали по паркету тапочки без задников.

Возвратившись, Лидочка протянула мне изобретение профессора Вассерфаля. Оно подозрительно напоминало головной убор, который напялил на меня покойный Лодочник, когда мы вместе с ним совершали противозаконное проникновение на территорию Зоны на его моторной стелс-лодке.

— Вот…

Я внимательно рассмотрел шлем. Снаружи он был войлочным, неброским. Зато его испод поблескивал, поскольку был обшит чем-то похожим на кристаллы кварца черного цвета.

Я почти сразу опознал этот чудо-минерал. «Молоко ночи» — вот как он назывался. Когда-то его в достатке поставляли окрестности ЧАЭС. Но лет семь назад он пропал. Совсем.

— А что… этот ваш профессор — он бывал в Зоне?

— Бывал! И притом неоднократно!

Я не мог отвести зачарованного взгляда от шапки профессора Вассерфаля. От шлема. Будто магнит, он притягивал мои мысли. И я все думал, думал… Я молчал, наверное, минут десять.

— Я вижу, вам нравится эта штука. И я вам ее подарю! — сказала Лидочка.

— ?…

— Да-да, подарю!

— Такие дорогие подарки, дорогая Лидия Станиславовна, надо дарить на трезвую голову! — Я взглядом указал на бутылку коньяка, которую мы тем временем опустошили практически наполовину.

— Да за кого вы меня принимаете, Володя! — расхохоталась своим уже знакомым мне хрустальным смехом Мисс-86. — Неужели вы думаете, что я могу опьянеть от полбутылки коньяка?

— Ничуть не думаю… И все же… — я покраснел.

Я часто краснею, когда вру.

— В общем, отставить препирательства, как говорил мой Толенька. Я дарю вам шапку! И точка! — Лидочка сверкнула хмельными глазами.

— Даже не знаю, чем я заслужил… — я потупился. — В конце концов, она дорогая…

Да-да, в переложении на составляющие ее артефакты эта вещь имела цену. И немалую. «Молоко ночи» как-никак!

— Может, я заплачу? У меня вообще-то есть деньги, и довольно много! — проблеял я.

— Никаких заплачу, Владимир! Мне был вещий сон. Надо сделать так. И я сделаю! В конце концов, если бы не вы, если бы я не встретила вас тогда, на Касьяновых топях, я бы, возможно, никогда и не вернулась назад, к своим… Я — ваша должница!

Я утомленно кивнул. Сон так сон. Должница так должница. Собственно, с первых минут знакомства с Лидочкой мне было ясно, что девушка она своеобразная. И что переубедить ее так же сложно, как взойти на Эверест без кислородных баллонов.

Но главное, я давно знал — мы с ней держимся за одну и ту же невидимую ниточку. И идем вдоль нее по одному и тому же зловещему лабиринту.

Что будет там, в конце лабиринта, — я не знал.

Лидочка — тоже.

Мы попрощались очень тепло. Я оставил ей свой адрес и телефон. Чтобы, значит, держать связь. И еще раз поблагодарил за подарок, который хотелось именовать старинным словом «дар».

Нутром я чувствовал: настанет день, когда мне этот шлем, который шапка, очень даже пригодится.

Иногда спрашиваешь себя: а не ну ее, эту Зону?

Но нет. Без Зоны человеку, хоть раз видевшему ее, хоть раз вдыхавшему ее воздух, никак нельзя.

За то Зону и любит, что бы он там ни трындел, наш брат-сталкер, что она обыденное — и этой своею обыденностью опостылевшее вкрай — сделала фантастическим, наполнила новыми красками и смыслами.

Обсаженную тополями дорогу, каких сотни и тысячи в одной только Киевской области, она превратила в Аллею Висельников.

Свиней — в смертоносные псевдоплоти.

Куриц — в не менее смертоносных псевдогигантов.

Но одну из самых невероятных метаморфоз пережил безымянный коровник, располагавшийся чуть в сторонке от той самой местной дороги, что стала Аллеей Висельников.

Коровник этот превратился в Белый Замок.

Говорят еще «Белый Дом». Но тогда может показаться, что намекают на сходство с российской резиденцией правительства или с американской резиденцией президента. Но ни первая аналогия, ни вторая не подходят. Потому что не похоже совсем.

— Это что? — спросил Тигрёнок, еле шевеля языком.

— Это Белый Замок.

— Как такое вообще могло?…

— Никто не знает.

Что-то невероятное, совершенно непостижимое случилось в том месте с пространством, с самыми фундаментальными свойствами его, во время Второй Катастрофы.