Александр Зорич - Полураспад

— Какого «такого» эффекта? — поинтересовался я. — Их тут пятьдесят штук было разных.

— Я имею в виду прыжки объекта из стороны в сторону на величину, равную половине волны несущих хрононовых колебаний! Он называется «слоевая дискретизация»! Но, — продолжал Тигрёнок упавшим голосом, — как было показано в той статье, возникновение подобного эффекта обещает дестабилизацию поля вероятных траекторий хроноскафа…

— Кого-кого? — не понял Тополь.

— Хроноскафа, — повторил Тигрёнок. — То есть объекта, путешествующего во времени.

— Ты хочешь сказать… — До меня наконец дошло! — Что произошло нечто такое… Что-то вроде аварии? Из-за которой Инвестор вместе со своей Пирамидой улетел в тартарары?

— П-похоже на то. Хотя я, конечно, не уверен…

Зато Севарен был уверен. Обращаясь к своим многочисленным коллегам, которые как дождевые черви после дождя повылезали из всех щелей, он вещал на той же громкости, что и раньше.

— Вы видели, коллеги?! — рокотал зловещий доктор. — Мне удалось поставить на место эту самонадеянную железку! Этого, так сказать, товарища… Товарища коммунистического фанатика Инвестора! Я хочу, чтобы вы оценили гениальность моего замысла. А главное — изящество исполнения! Да, уверен, самые проницательные из вас уже догадались, что всё дело в трансфокаторах хрононового излучения, известных также как «подсолнухи». А самые лучшие из вас, быть может, догадались также, что именно не так с трансфокаторами: масса люцерния, который является, так сказать, топливом «подсолнуха», уменьшилась ниже критической отметки вследствие… полураспада! Полураспада! — с наслаждением смакуя каждую букву, повторил Севарен. — Что, конечно же, привело к падению мощности хронодвигателя в самый ответственный момент скачка. Вы думаете, это случайность? То, что такое количество «подсолнухов» оказалось удивительно несвежими? А ведь Инвестор их проверял! И когда сегодня наши штурмовые отряды похитили из Пирамиды принадлежащий Инвестору запас «подсолнухов», все они были очень даже свежи! Это мне, мне удалось сделать так, что «подсолнухи» постарели на годы менее чем за час! И все это благодаря установке HLA-1, Half Life Accelerator Mark One, сконструированной мною в соавторстве с профессором Бользе — увы, скоропостижно скончавшимся совсем недавно… Мы пропустили «подсолнухи» через эту установку, и — вуаля! Значительная масса люцерния испарилась в результате ускоренного радиоактивного распада, хотя внешне «подсолнухи» не претерпели никаких изменений! Так планы Инвестора пошли прахом!

И в этот момент все собравшиеся, а их было никак не менее ста человек, зааплодировали и одобрительно закричали в поддержку своего босса. Я различал и английские выкрики, и французские и, конечно, русские.

— Вы спросите, зачем я сделал это? — продолжил Севарен, насладившись своим триумфом. — Спросите, зачем я приложил такие усилия к тому, чтобы Пирамида бесследно исчезла из нашей с вами Зоны? Никаких тайн, драгоценные коллеги. И никаких секретов! Я приложил такие усилия и истратил гигантские средства потому, что не хочу, чтобы статус-кво в нашем мире изменился. Пусть всегда будем мы. Пусть всегда будет Зона!

И снова аплодисменты.

Севарен еще раз набрал воздуху в легкие и, дождавшись тишины, вознесся к совсем уже заоблачному пафосу:

— Но главное даже не это! Главное — вот что. Инвестор являет собой непримиримого коммунистического догматика. Что это значит? Это значит, что для него мир не просто погружен в несвободу, но можно сказать: в его философских координатах мир существует ради несвободы. А я — я всегда выбирал свободу. Потому что наука это и есть свобода. А мы, ученые, — паладины этой свободы!

«Да уж, свобода… Сиди себе в лаборатории по двенадцать часов в сутки… геморрой насиживай, питайся бутербродами и питательным растворимым кофе, трахай виртуальных телок в ММОРПЖ и жди зарплаты… Свобода — умопомрачительная!» — подумал я, брезгливо скривившись.

Однако остальным, похоже, речь Севарена неподдельно понравилась.

Над «Наутилусом» вновь понеслись громкие аплодисменты, одобрительный шум и крики восторга.

Мы с Тополем и Тигрёнком, конечно, от криков воздержались. Но хотя мы вели себя тише воды ниже травы, нас все равно взяли в плотное кольцо боевики Севарена. Они были парни сообразительные и, конечно, понимали, что, раз босс расчирикался, значит, опасности больше нет и пора начинать выслуживаться, пока не выгнали по неизбежному сокращению штатов.

В то же время прервать речь босса неблагозвучным ревом гранатометов «Раумшлаг» они, к счастью для нашей банды, посчитали невежливым.

Боевики уже собирались подступиться к нам вплотную, дабы разоружить и сковать наручниками, но тут произошло непредвиденное.

Тигрёнка, что называется, пробило.

Он шагнул вперед и, высоко подняв руку — ни дать ни взять студент на лекции, громко спросил на великолепном английском:

— Господин доктор, позвольте поинтересоваться, на каком физическом принципе работает ваша революционная установка? Я имею в виду акселератор полураспада?

К моему удивлению, Севарен совершенно не смутился появлением в поле его зрения какого-то малолетнего худосочного оборванца в закопченном комбинезоне. И сразу же ответил:

— Она основана на открытии профессора Бользе. А именно, на комплексной обработке акселерируемого радиоактивного материала сверхвысоким давлением и многократным центрифугированием в поле фермионных спуров.

— Так просто? — Тигрёнок не смог скрыть своего разочарования.

— Всё гениальное просто, — привычно отмахнулся Севарен. И в этот момент спохватился. — А кстати, молодой человек, под чьим началом вы имеете честь работать?

— Да я… я, собственно… — Тигрёнок покраснел, потом побледнел, а потом опять покраснел, я уже давно заметил, что врать он не умеет. — Я тружусь… под началом профессора… Пушкарева Владимира… Сергеевича. И его коллеги… Константина…

— Номер лаборатории напомните? Или хотя бы над какими проблемами трудитесь?

— Да я, собственно… над проблемой «кварцевых ножниц» работаю… Самостоятельный такой у меня рисёрч… — Тигрёнок развел руками. — Одну половинку «ножниц» нашел, а вторую… А вторая, похоже, у вас!

— «Кварцевые ножницы»? — Удивление Севарена было неподдельным.

В этот момент давешний дрыщ в шикарном экзоскелете, ассистент доктора, подошел к Севарену и что-то нашептал тому на ухо.

Дослушав его, Севарен… расхохотался.

— Ну вы и наглец, молодой человек! — сказал он, отсмеявшись. — Впрочем, вы не соврали мне ни в одном слове. И это делает вам честь!

Тигрёнок потупился и ковырнул закопченным носком ботинка изрядно попорченный газон.