Константин Якименко Сегедский - Последняя мировая. История одного снайпера

— Не грусти, — я осторожно прикоснулся к её плечу. — Мы не знаем, случилось ли подобное в других городах, а потому не стоит расстраиваться. Ты сказала, что приехала учиться, — я попытался побыстрее сменить тему. — И в какой академии училась? То есть, я хотел сказать учишься, — быстро поправился я.

— Строительная, — ответила Юля.

— Невероятно, — улыбнулся я возможности подхватить менее больную тему. — Ведь я тоже там учился. А какой курс?

— Четвёртый, только недавно сессия началась, — и обречённо добавила. — Сколько зря потрачено сил и времени.

— Не говори так. Уверен, так или иначе, но всё образумится, и ты сможешь закончить учёбу и стать тем, кем хотела быть.

— Хотелось бы верить.

В этот момент, наконец, подошла и наша очередь. Нам выдали по алюминиевой миске с ложкой, после чего мы подошли к полевой кухне с достаточно объёмным чаном.

Валера, шёл впереди, и когда ему положили его порцию, глядя на скудную еду, он, подбадривая себя, отметил:

— Надеюсь, остатки самые сладкие?

— Остатки всегда сладки! — прищурилась на него раскладывающая еду весьма крупная женщина (и почему поварихи всегда такие?) и положила нам больше каши, чем ему.

На выходе мы встретили Сергея, который громко оповещал всех:

— Свет выключается через полчаса! Прошу всех быстро доедать, сделайте свои дела в уборных и устраивай-тесь на ночлег! Отбой через полчаса!

— Нам следует поторопиться, — обратился я к Юле. — Давай займём места в той стороне, — указал я свободной рукой направление. — Там менее людно.

Она кивнула, и мы направились вглубь помещения. В дальнем углу, недалеко от запасного выхода, на что указывала вывешенная на двери табличка, было несколько свободных нар, на крайней из которых мы и разместились. По пути мы миновали двери, ведущие в медпункт, склад продовольствия, фильтровентиляционное помещение и кабинет управления, на которых висели обозначающие таблички.

Присев на койку, я первым же делом разрядил винтовку и положил её рядом с кроватью, затем снял маскха-лат и свернул его, чтобы не запачкать. С ног стянул меховые накладки и положил на койку: всё-таки так сидеть на металлической сетке было намного мягче.

— Спасибо, — поблагодарила Юля, устраиваясь на тёплой и мягкой подстилке.

Мои товарищи расположились неподалёку, задвинув ящик с оружием под койку и для безопасности, окружив его со всех сторон. Вскоре к ним подошёл Сергей и, вместе с Олегом Ивановичем, они прошли в кабинет заведующего. Видимо, следовало решить ряд насущных проблем, в частности, определить, что нам всем дальше делать. Ведь очевидно, что долго так продолжаться не может: или продукты закончатся или нас просто разбомбят подчистую агрессоры.

Вокруг ополченцев забегало несколько детишек, возрастом лет по десять, отвлекая нас от грустных мыслей. Выделяющиеся из толпы люди в белых маскхалатах с оружием явно привлекали их внимание.

— Да, немного людей выжило, — произнесла Юля, глядя на детей, играющих между собой.

— Подожди, — сказал я, отыскивая в карманах свои запасы и, вытянув два сухаря, протянул больший из них ей. — Вот, держи, приятного аппетита.

— Спасибо, — приняла она сухарь, сразу же пробуя его на зуб.

— Осторожней, он твёрдый.

— Давно не ела, — призналась она, уплетая кашу, словно с голодного острова.

Каша была действительно не плоха, хотя и совсем пустая.

Глядя на то, как Юля поедает, кашу, я протянул ей и свой сухарик:

— Держи добавку.

— Нет, нет, — попыталась противиться она. — Это твоё.

— Не сопротивляйся, — твёрдо сказал я. — Тебе это нужно больше, чем мне. Я и так ел днём.

Было видно, что она хотела есть, а потому желудок всё-таки победил:

— Спасибо, — ещё раз поблагодарила она меня. — Ты очень добр.

— Не стоит, — кивнул я, а после паузы добавил. — Как же ты спаслась? Трудно поверить, что в этих руинах кто-то вообще сумел выжить.

— Наверное, мне повезло, — быстро пережёвывая еду, говорила она. — Когда прогремел взрыв, было страшнее всего. Я уже проснулась: чтобы успеть на первую пару да еще приготовить себе что-то на завтрак, приходилось вставать рано. Ну, ты понимаешь, — я кивнул. — К тому же и до академии путь не близкий. Я пошла в ванную, умыться, и тут вдруг что-то грохнуло: стены содрогнулись, я услышала громкий треск ломающегося стекла, лампочка вспыхнула и тут же погасла, а меня откинуло в угол. Кажется, при падении я чем-то ударилась головой, — она потерла рукой затылок, изобразив на лице гримасу боли. — Шишка до сих пор на голове. В общем, я потеряла сознание. Очнулась я, наверное, только через пару часов. Было жутко холодно. Дверь туалета от взрыва перекосило и через образовавшиеся дыры сильно сквозило. Я с трудом сдвинула её в сторону, чтобы вылезти наружу. Вокруг всё было разбросано: вещи валялись на полу, мебель сдвинута. А межкомнатная перегородка треснула так, что казалось, прикоснёшься к ней — и она тут же рассыплется. Я тогда ещё даже толком не поняла, что же произошло: на землетрясение это походило мало, но то, что это мог быть какой-то взрыв, даже в голову не приходило, — вздохнула она. — Все окна оказались выбиты, от чего и было так холодно. Я спешно оделась — при такой холодине больше ни о чём другом думать не могла. А ведь холодно-то было как — зуб на зуб не попадал! — с этими словами она содрогнулась. — Затем, когда немного пришла в себя и выглянула в разбитое окно, я была ужаснулась: кругом всё было разрушено, на улице не осталось и живого дома. Я до сих пор не понимаю, как наш дом не развалился, когда соседние рассыпались, словно спичечные домики.

Доев кашу, она отложила миску в сторону, принявшись разгрызать второй сухарь.

— Соседняя комната, где спала хозяйка, оказалась снесена: дверь была выбита, а за ней вообще ничего не было, — продолжила она. — Только обвалившиеся перекрытия, кое-где державшиеся на арматуре железобетонных стен. Я не знала, что делать, поэтому весь день просидела в квартире, звала на помощь, но никого даже видно не было. Но после той ночи, когда выпал снег, я решила выбираться и искать других людей. Еле выбравшись из дома по сохранившимся лестничным маршам, я набрела на бабушку, которая просила меня помочь какому-то человеку. Мы долго разбирали камни, затем с трудом вытащили и привели сюда. Та бабушка знала об этом бомбоубежище и надеялась, что здесь мы кого-то обязательно встретим и, к счастью, она оказалась права, — дожевала она сухарь и замолчала.

Я тоже доел и отложил миску.

— А ты, как ты спасся? — подняла она голову.

Похоже, она согрелась, расстегнув куртку, под которой был тёплый облегающий розовый свитер с горлыш-ком, подчёркивая её аккуратные формы.

— Я… — несколько растерялся я при виде облегающего её тело свитера.