Андрей Буторин - Работа над ошибками (Puzzle)

За спиной пожилого мужчины возник, между тем, по всему видать, представитель того же роду-племени: точеный рисунок лица, выразительно яркие глаза, длинные, волнистые волосы по пояс… Только волосы были не седыми, а золотистыми, лицо — совсем юным, а из одежды на прекрасном, мускулистом теле имелась лишь набедренная повязка. Это совсем смутило тетю Веру, она растерялась настолько, что не могла сообразить, что же сказать гостям.

На выручку тете пришел Алексей.

— Тетя Вера! Познакомься, это люди из мира Илмы: Туунг и Арну, — почти торжественно продекламировал он, а затем чуть слышно шепнул: — Арну, между прочим, родной брат Илмы, а Туунг — самый настоящий маг… ну, волшебник то есть.

Тетя Вера от последнего сообщения тихонько ойкнула, но Туунг, слышавший, видимо, шепоток Алексея, поспешил добавить:

— Уважаемая тетя Вера! Мы не причиним вам вреда! Мы просим у вас лишь временного пристанища, всего на одну ночь!

Вера Васильевна быстро пришла в себя и даже заулыбалась, махнув рукой:

— Какая я вам тетя! Зовите меня Верой Васильевной! А гостить можете — сколько хотите, не только одну ночь! Места хватит.

Арну тоже пропел что-то на своем мелодичном языке. Илма перевела:

— Мой брат Аарнуу хочет выразить вам свое признание, Вера Васильевна.

Тетя Вера, все еще смущаясь, мельком глянула в сторону полуобнаженного красавца.

— Передай ему мое спасибо, Илмушка, — сказала она, слегка поклонившись, а затем добавила еле слышно: — Красивый вы народ! Неужто все такие?

— Мы обычные, — пожала плечами Илма. — Красивой должна быть душа.

— В человеке все должно быть прекрасно! — не согласилась Вера Васильевна, не подозревая, что повторила слова классика.

Перед тем, как лечь спать, Вера Васильевна позвала племянника в свою маленькую спаленку.

— Леша, — сказала она, понизив голос до шепота, — ко мне вечером Колька Пеструхин забегал. Он просил обязательно рассказать тебе… — Тут тетя Вера немного запнулась, поскольку сама она Кольке не особенно поверила. — Ходили, мол, они с ребятами сегодня в лес, а за лесом нашли море…

— Еще один треугольник, — пробормотал себе под нос Алексей, пожимая плечами.

— Погоди, это еще не все! Самое-то главное он просил тебе сказать, что они нашли там этого… марсиянца ли что ль…

— Пришельца? — подсказал Алексей.

— Пришельца, — кивнула тетка. — И этот пришелец тебя знает, хотел с тобой встретиться.

— Так-так! — встрепенулся Алексей. — И где же он?

— Так его Спиридонов куда-то услал!

— Куда услал?!

— Вот этого Колька не понял, Иван прогнал ребятишек домой…

— А как зовут этого пришельца, Колька не знает? — решил подтвердить появившуюся догадку Алексей.

— Говорил он, да я запамятовала, — стушевалась Вера Васильевна. — Как-то на доктора схоже… Врач… Нет, Лекарь!

— Лекер! — поправил Алексей, хлопнув ладонью о ладонь.

— Лекер, Лекер! — закивала тетя Вера.

— Интересный поворот! — покачал головой Алексей. — Ну, ладно, спасибо тебе, тетя Вера!

— Мне-то за что? Иди давай, спать ложись! Илма, поди, заждалась.

— Спокойной ночи, — улыбнулся племянник.

— И тебе того же.

Алексей лег. Илма сладко посапывала рядом, усталость сумасшедшего дня сказалась быстро. Алексей тоже ужасно устал, однако сон почему-то не воспользовался этим. Нервное перевозбуждение сделало свое черное дело, призвав свою верную спутницу — бессонницу.

Различные мысли метались в голове Алексея, переплетаясь и спутываясь. Большинство из них относились к туманному будущему. Но постепенно Алексей стал мысленно возвращаться к недавнему прошлому, не менее загадочному и туманному. В конце концов он поймал себя на том, что воспринимает все случившееся как-то уж очень обыденно. Даже не столько обыденно, сколько фатально-неизбежно… Ведь происходит невесть что, непостижимое человеческому разуму, а он, журналист, даже не пытается ни в чем разобраться! Или это именно потому, что человеческому разуму непостижимо? Мозг автоматически поставил блокировку, запретив удивляться и искать истину там, где это ему, мозгу, недоступно? Остались рефлексы, и Алексей теперь во власти только их. Он что-то делает, дергается, скачет, но больно уж все это дерганье смахивает на театр марионеток.

Но ведь он — не марионетка! Алексей рывком сел в постели. Илма заворочалась, тоненько застонала, но не проснулась. Алексей тихонько, стараясь не шуметь, оделся и вышел на крыльцо. Закурил и машинально поднял лицо, чтобы посмотреть на звезды. Звезд не было. Алексей матерно выругался и тут же поморщился, поскольку материться в общем-то не любил.

«Что же происходит?» — подумал Алексей. Вопрос не риторический — на него рано или поздно нужно обязательно получить ответ, это Алексей знал точно. Иначе иррациональная действительность затмит собой остатки логики, которой привык оперировать человеческий мозг. Привыкнуть можно ко всему, но, привыкнув к постоянному бреду, не потеряешь ли способность по-человечески мыслить, а значит — быть человеком?

Итак, что происходит? Семь миров кто-то взрезал, как арбузы, проверяемые на спелость, а потом сложил из этих огрызков нечто. Получился этот убогий Октаэдр. Он похож на какой-то нелепый коллаж, это как дети, играя, вырезают из старых журналов голову бородатого мужика, тело грудастой тетеньки, ноги двухлетнего карапуза, руки гориллы, а потом склеивают все это в одну картинку. И хохочут. Только сейчас почему-то не смешно получилось… Коллаж, «Паззл» — да, Алексей и раньше думал об этом, но думал как-то вскользь, ассоциативно, не принимая слишком уж всерьез. А ведь это очень похоже на правду! Отчего бы не пошалить каким-то гипотетическим сверхдетям, отпрыскам неведомых Хозяев? Накромсали планет, слепили шарик и запулили им в глубины Вселенной! Вот весело-то! А на шарике этом букашки какие-то копошатся; букашки все разные, друг на друга бросаются, кусаются, грызутся… Вот смеху-то!

Впрочем, шарик этот даже не запулили никуда, а наоборот — положили в коробочку, под стеклышко и смотрят в микроскоп на забавных букашек. Посмотрят-посмотрят, а вот потом, когда надоест, запулят… Или выбросят. В какую-нибудь черную дыру. Или в горяченькую звезду. Утилизируют, так сказать. Особенно, если букашки друг друга слопают и смотреть будет нечего.

Алексей вздохнул и закурил снова. Да, вписывается все, ох как вписывается в придуманную им теорию! А что тогда? Да ничего! Ничего в таком случае сделать нельзя! Ни-че-го!

Алексей снова выругался. Букашкой ощущать себя не хотелось. Интересно, подумал он, а с другого конца микроскопа чего-нибудь видно?

Иван Валентинович Спиридонов тоже не спал. Только он не осознавал этого. Он вообще в последнее время не был самим собой. Он что-то видел, что-то слышал, даже что-то говорил и что-то делал, но все это каким-то образом проходило мимо него, почти не затрагивая сознания. Это было похоже на сон, только еще хуже. Во сне, по крайней мере, хотя бы думаешь, что направляешь события и принимаешь решения — сейчас же не было даже этого. Кто-то другой владел и управлял телом Ивана Валентиновича. Кто-то настолько чужой, что даже почувствовать его не удавалось! Зато ему, чужому, удавалось все. Он, как в своем кармане, рылся в мозгу Спиридонова, пользовался его воспоминаниями, знаниями, опытом, даже любимыми выражениями!