Юрий Бурнусов - Точка падения

Вот тут я действительно охренел и даже заржал. На меня стали оглядываться представители мелюзги, и даже Руль, снова опочивший в холодце, заинтересованно зашевелился. Профессор внимательно на меня смотрел и все более тревожился. Я отсмеялся, махом хлопнул оставшуюся перцовку, которая пошла как по маслу, и принялся жевать мясо. Профессор стучал короткими пальчиками по столу, но молчал. Наконец не выдержал:

— А что я сказал смешного, прошу прошения?

— Бюреров вам… А Стронглав вам, часом, не нужен?

— Кто такой господин Стронглав? — не понял Петраков-Доброголовин.

— У Хемуля надо было спросить, он с ним близко знаком… Практически приятели. Весьма приятный кровосос, если вкратце. — Я покачал головой. — Вы что, профессор, охренели? Не знаете, что мутанты вне Зоны не живут? И на кой тогда тащить сюда четыре пуда тухлятины?! К тому же я с трудом представляю, как можно изловить живых бюреров да еще волочь в клетке бог весть откуда, учитывая их возможности.

— То же самое сказал мне и господин Хемуль, только оперируя… э-э… иными терминами, — покивал профессор.

Я нахмурился — вид у пузана был довольный, явно в рукаве припрятан некий козырь. Петраков-Доброголовин продолжал:

— Однако, во-первых, бюрера из Зоны никто не выносил, а сами они — в отличие от многих других мутантов — оттуда не лезли. Насколько всем известно, бюреры представляют собой наиболее… мнэ-э… цивилизованную часть населения Зоны. Поэтому есть мнение, что они хотят своего рода независимости и самостоятельности, а вовсе не войны.

— Положим, с этим можно поспорить, — заметил я. Слыхали такие рассуждения, да. С контролёром можно подружиться, зомби можно приручить, с бюрерами легко помириться… Обычно те, кто так рассуждал, долго не жил. Исключение — Болотный Доктор, да только он и сам-то не пойми кто такой. Скорее не наш, чем наш.

— Допустим, — согласился тем временем Петраков-Доброголовин. — Но что касается первого утверждения, то у меня есть даже научные обоснования, произведенные… не важно, кем произведенные. Но и в случае, если попытка закончится неудачей, вы все равно получите свои деньги. То есть если бюреры скончаются не по вашей вине.

— А как быть с телекинезом?

— Этот вопрос мы тоже решили. Существует прибор, подавляющий данную способность бюреров. Не до конца, но значительно. Он создан на базе… э-э… одного из так называемых артефактов, не важно, какого именно. Но прибор работает.

— Его проверяли на бюрерах?

— Разумеется, — расплылся в улыбке профессор.

— Не важно, кто именно?

Он расплылся еще шире.

Я крепко задумался. Прибор… Получив такую вещь в руки, грех ее не украсть. А профессора, скажем, прикончить — если он тоже собирается в Зону, что вряд ли, а если не собирается — прикончить прямо здесь. Не он первый, не он последний, к тому же — чужак. Люди гибнут, а ему, видите ли, цацки нужны для очередного открытия. Которое притом не всегда можно запатентовать, тем более на Нобелевку замахнуться — не каждый артефакт разрешен к выносу из зоны, не говоря уже о конкретном данном случае с бюрерами. С другой стороны, за живых бюреров реально отгрести хорошие деньги, а прибор еще поди пристрой куда-нибудь — карликов все же не каждый день из Зоны таскают. Начнут таскать — быстро переполнят рынок, не тушенку же из них делать…

Я поймал себя на мысли, что уже внутренне рассуждаю над предложением, хотя изначально планировал от него отказаться. А что делать? Сидеть вот так и ждать у моря погоды? Однако Хемуль-то не согласился… В чем подвох?

— А почему Хемуль в итоге не взялся, несмотря на ваш волшебный прибор?

— Он на отдыхе. Сказал, что деньги его в данный момент не интересуют.

— А сколько вы ему предложили? Точнее, сколько это все стоит? — спросил я мрачно.

Профессор огляделся по сторонам (надо же, опомнился наконец!), вынул блокнотик со спиралькой, дорогущую авторучку и быстро написал на листочке цифру. Показал мне.

— Смеетесь?! — криво улыбнулся я, хотя сумма была приличная. Да что там, сумма была неприличная даже по нынешним временам.

Профессор пожал плечами и дописал «x1,5». Увеличил, стало быть, в полтора раза.

— На всех? — уточнил я.

— А сколько… Сколько вас будет? — тихонько осведомился Петраков-Доброголовин. Глазки его горели — понял, видать, скотина, что Упырь клюнул.

— Четверо минимум. Два носильщика, два охранника. В идеале — еще пара отмычек.

— Кого? — не понял профессор. Я объяснил. Профессор про себя ужаснулся, но ничего больше не сказал. Заказчики, видимо, заблаговременно объяснили, что тут у нас не парк культуры и отдыха и не детская игровая площадка.

— Хорошо, увеличу вдвое, — вздохнув, сказал Петраков-Доброголовин.

— Вы идете с нами?

— А это необходимо?! — вытаращил он глаза.

— Вы умеете обращаться с прибором и знаете о бюрерах нечто, чего не знаю я. Конечно, вы можете провести инструктаж, но не факт, что в нужный момент я нажму ту самую кнопку или вставлю батарейки плюсом-минусом куда нужно.

— Там нет батареек, — вяло пробормотал профессор.

— …Значит, не идете. И слава богу, — сказал я. — Энд последний вопрос: что делать с регулярным усиленным патрулированием, артобстрелами и ковровыми бомбометаниями?

— У меня будет график, — подавленным тоном сказал Петраков-Доброголовин. — Там указаны все паузы и точки поражения. График подлинный, не сомневайтесь.

— Вот это в самом деле хорошо, — сказал я с дружеской улыбкой. — Принесите мне его как можно раньше — я должен продумать маршрут.

А еще — продать сведения хорошим людям, которые меня за них отблагодарят. Видать, у пузатого в самом деле отличные связи наверху, раз он добыл такие сведения.

— Разумеется, — кивнул профессор. — Значит, я так понимаю, что вы согласились?

Я кивнул:

— Завтра в это же время здесь же с графиком. Идет?

— Да-да…

Я видел, что профессор мнется и желает спросить что-то еще.

— Если остались вопросы, я жду, — сказал я.

— Простите… Так вы и есть тот Рсамый Черный Сталкер, о котором так много говорят?

Я вздохнул, неопределенно махнул рукой и пошел к стойке просить у Рыжего хорошую дозу перцовки. Не напиться сегодня явно не получилось…

Из личного дела № 3598-66СС OAK, Особый архив комендатуры

«Пупырев Константин Михайлович («Упырь»). 36 лет, рост 186, вес 83, телосложение нормальное, глаза карие, нос прямой, с горбинкой, губы пухлые, мясистые, подбородок квадратный. Особые приметы: афроамериканец. (Вы совсем одичали тут! Афроамериканец — это в Америке, а значит, пишите просто — «негр»! — Прим. инсп. ГШ миротворческих сил ).

Отец — Принс Сувенир М'Бами Малави, в настоящее время проживает на родине, род занятий неизвестен. Мать — Ирина Сергеевна Пупырева, в настоящее время проживает в г. Сумы, инженер-экономист строительной организации.