Алекс Орлов - Стрела Габинчи

Свернув в следующий ряд, Клаус пробежал мимо рулонов войлока, беленых тканей, горок моченых яблок и копченых колбас, выскочил напротив хомутов с ремнями, затем обошел через ряды сушеных трав и остановился, глядя на Ядвигу уже с другой стороны.

Но и здесь она казалась ему столь же неприступной.

В конце концов Клаус на дрожащих ногах двинулся в ее направлении, то останавливаясь, то снова делая несколько несмелых шагов. Ядвига же, не замечая ничего вокруг, примеряла одни бусы за другими, а продававший их торговец держал перед ней зеркальце и расхваливал свой товар, который, по его словам, мог сделать Ядвигу «королевной всех королевен».

Не дойдя несколько шагов, Клаус остановился, любуясь девушкой, а когда она поднимала брови и чуть наклоняла голову, он невольно повторял ее движения, и если улыбалась, он улыбался тоже.

Ядвига сняла бусы и, бросив их обратно в шкатулку, неожиданно повернулась в сторону Клауса, даже не удивившись его появлению.

– Что кругами ходишь, прачкин сын? – спросила она с усмешкой, но совсем не тем тоном, каким обычно бросала свои обидные оскорбления.

– Я… – Клаус чувствовал, что его бросает то в жар, то в холод. – Я просто зашел… Купить…

– Приоделся, я вижу. Ограбил кого?

Ядвига оставила лоток с бусами, потеряв к ним интерес, и подошла к Клаусу.

– Я не украл, я… – Клаус чувствовал, что от волнения не может выражаться связно. – Ядвига, я жить без тебя не могу…

Сказав это, он едва не потерял сознание, ожидая услышать от Ядвиги бранные слова. Но она лишь пожала плечами и прошла мимо, а он пошел следом, точно приклеенный.

– Ты слышала, что я сказал?

– А мне какое дело, что ты там сказал?

– Ну… Давай поженимся!

– Поженимся?

Ядвига остановилась и, повернувшись, смерила Клауса презрительным взглядом.

– Ну да… – совсем растерявшись, буркнул он.

– Нищету плодить будем?

– Я… Я заработаю, я везучий, честное слово!

– Мне не везучий, мне богатый нужен, – проговорила девушка с какой-то обреченностью в голосе. И пошла дальше, но Клаус не отставал, задевая всех встречных узлом со старыми тряпками.

– А если я добуду золота, Ядвига? Если я добуду много золота?!

– Когда добудешь? – не поворачиваясь, спросила она.

– Через год! – выпалил он, готовый в этот момент пообещать даже луну.

Ядвига снова остановилась и, переложив корзинку на другую руку, поправила волосы, а потом в упор посмотрела на Клауса своими карими глазами. Так близко ее он никогда не видел.

– Я последнее лето догуливаю, Клаус. Осенью замуж выйду за купца из Рейделя. Он с моим отцом дело объединять будет. Так что оставь меня в покое – я разговариваю с тобой в первый и последний раз. А теперь уйди, видеть тебя больше не желаю.

Сказав это, Ядвига побежала прочь, Клаусу показалось, что она плачет.

Преследовать ее дальше он не стал, не чувствовал ни рук, ни ног и не видел ничего вокруг. Он стоял, словно столб, а мимо проходили люди, задевая его и ругаясь.

«Вот дурак-то какой, всем мешается…»

«Эй, господин хороший, кисти не купишь? Глухой, что ли?»

«Хоть бы подвинулся, мы же с поклажей!..»

Клаус не знал, сколько он простоял в таком состоянии, а очнувшись, побрел домой, совершенно забыв, что на нем новая одежда и несколько золотых в кармане.

Когда Лиггит наконец вернулся в лавку и вошел в конторку, там, кроме отца, его ожидал человек в потертой кирасе и в шлеме с гербом лорда Ортзейского.

– Ну что, выяснил, где злодей обитается? – спросил Венцель-старший. – Говори господину помощнику шерифа, он должен это узнать немедленно!

– Выяснил, – кивнул Лиггит. – Он вовсе не на улице живет, а возле поворота канавы, той, что до самой реки тянется. Он прачкин сын, и зовут его Клаус, так соседи сказали. А грязь там повсюду и вонь такая, что…

Венцель-старший сделал Лиггиту знак, чтобы тот замолчал, и в наступившей тишине помощник шерифа откашлялся и поднялся со скрипучего стула.

– Итак, властью, данной мне шерифом, а ему лордом, приказываю организовать здесь головное руководство.

Помощник шерифа указал пальцем на конторский стол, Венцель-старший кивнул, хотя не понял, что тот имел в виду.

– А теперь следует немедля послать к шерифу конного курьера.

– Почему конного? – поинтересовался Венцель-старший.

– Так прописано в руководстве службы шерифа. «Извещать посредством отсылания оного с секретным письмом…» А оный – это курьер.

– У нас нет курьера, ваша милость, – осторожно сообщил Венцель-старший.

– А что же у вас есть?

– Осел. Для мелких нужд. А когда на галере товару много приходит, так мы до порта ломового извозчика нанимаем.

– Та-а-ак, – протянул помощник шерифа и поправил сползавший на глаза шлем. – Тогда поступим следующим образом. Ты, младший, будешь оным, то есть курьером, а вместо лошади пусть будет осел.

– А куда мне ехать? – спросил Лиггит, чувствуя, что становится причастным к важному государственному делу.

– Скачи к шерифу – он ждет от нас вестей, а дальше по его усмотрению.

– Не мешкай, сынок! Отправляйся прямо сейчас! – сказал Венцель-старший, и Лиггит выбежал через черный ход в небольшой дворик, где между отхожим местом и стеной лавки находился маленький загон для осла.

Когда Лиггит ушел, Венцель-старший предложил помощнику шерифа пива.

– О, с удовольствием чего-нибудь выпью, а то эта беготня совсем доконала, – пожаловался помощник. Он снял шлем и, положив его на конторский стол, провел ладонью по вспотевшей лысине.

Торговец принес из кладовки пиво, сыр и сухую колбасу, затем убрал со стола бумаги и налил гостю большую кружку.

– Мечемся, мечемся, и так целых полдня, – сообщил помощник шерифа и начал пить пиво, делая большие глотки и жмурясь от удовольствия. Отпив половину, он поставил кружку и вытер усы.

– Это ведь второй раз с этими монетами-то. По первому разу шериф сам побежал, а как ты пришел, так уже и мне пришлось мчаться. Это, я тебе скажу, целая банда орудует.

– Душегубцы? – уточнил торговец, стоя рядом с помощником шерифа и не решаясь сесть.

– Не то слово! Охранников перебили, возниц и купцов – тоже. И на дороге побросали, как собак каких-нибудь.

– Неужели этот молодой человек тоже душегубец, ваша милость?

– Да кто ж его знает? Может, и душегубец, а может, и нет…

Помощник шерифа сделал еще пару глотков и, помолчав, добавил:

– Должно, в ночь засаду будем делать. Возможна опасная сеча.

Так, за беседой, они просидели часа полтора. Помощник шерифа выпил пиво в кувшине, и торговец принес ему еще, однако не успел гость приняться за следующую меру, как в двери черного хода лязгнул замок, а затем в лавку ввалились Лиггит, шериф и секретарь лорда – Картоз, немолодой человек в черной шляпе с полями и в черной накидке.